Свиток Мертвого моря - - (лучшие книги .TXT) 📗
— Хорошо, — пробормотала она. — И... ну... если бы я могла что-нибудь вспомнить...
— А вы можете? — Вопрос прозвучал как выстрел.
— Нет. Но если бы вы подали мне какую-нибудь идею насчет того, о чем они могли спорить...
Картрайт выпрямился и задумчиво покачал головой:
— Я не могу сделать это без разрешения. Ради Бога, будьте осторожны, ладно?
Его изменившийся голос подействовал на Дайну, как ушат холодной воды. Она молча кивнула. Картрайт обошел вокруг стола и встал рядом с ней.
— А теперь лучше уходите, — сказал он, все еще глядя ей в лицо.
— Хорошо. — Но она не двинулась с места.
— Если вы что-нибудь вспомните...
— Как я могу найти вас?
Они разговаривали тихо, почти шепотом. Рука Картрайта скользнула от ее плеча к локтю, потом он опустил ее.
— Никак не можете, — произнес он тем же приглушенным голосом. — Но возможно, я сумею связаться с вами.
Словно сожалея о выходе за пределы сугубо формальных отношений, он направился к двери.
— Не думаю, что у меня хватило времени что-нибудь сказать, прежде чем я рухнул на пол, — небрежно заметил Картрайт; ответ Дайны заставил его повернуться к ней в напряженном ожидании.
— Да, вы сказали.
— Что именно?
— Не стоит из-за этого волноваться. Ваши слова не имели смысла.
— Что я сказал?!
— Нечто вроде: «Почему он приблизился?» — При виде его удрученного лица Дайна добавила: — Извините. Но я же говорила, что это не имело смысла.
Гид был недоволен, французская пара смотрела на нее с неодобрением, а датские мальчики казались разочарованными. Они объяснили, что думали, будто ее похитили наркоманы. Единственным человеком, который воспринял задержку добродушно, была миссис Маркс.
— У меня оказалось целых полчаса дополнительного времени, — довольно сказала она. — А я не из тех, кто жалуется на излишки. Тем более, что эта поездка тоже дополнительная.
Дайна чувствовала себя усталой и озабоченной. Перед ее глазами стояло худощавое красивое лицо Картрайта, слегка побледневшее под загаром; хотелось откинуться на сиденье и вспоминать о нем. Однако она не могла быть невежливой с пожилой женщиной.
— Почему дополнительная? — спросила Дайна.
— Я должна была сегодня отправиться в Иерусалим через Баальбек и Дамаск. Но путешествие по какой-то непонятной причине отложили на сутки и... Не может быть! Вы тоже едете туда? Какое совпадение, не правда ли?
— Да, — медленно произнесла Дайна. — В самом деле совпадение.
Она отказалась от предложения старой леди выпить вместе чаю. С нее будет вполне достаточно миссис Маркс в следующие несколько дней, даже если она действительно та, за кого себя выдает. А если нет... В любом случае Дайна нуждалась в чем-то более крепком, чем чай. Она едва удержалась, чтобы не убежать из-за стола в вестибюле отеля при виде приближающейся к ней знакомой грушеобразной фигуры. Ее вздох выражал скорее покорность, чем неудовольствие. После такого дня ей следовало ожидать появления инспектора Ахуба.
Он был в необычайно веселом настроении и принял ее предложение присесть с удовольствием, что показалось Дайне хорошим предзнаменованием. Или все дело в старом предрассудке насчет хлеба и соли? Несомненно, инспектор Ахуб не замедлил бы арестовать любого, кто предложил бы ему бренди с содовой.
— Жаль, что у вас останутся такие неприятные воспоминания о Бейруте, — заметил он. — Возможно, вы вернетесь туда при более благоприятных обстоятельствах.
— Надеюсь. Мне нравится и Бейрут, и эта страна.
Принесли напитки, инспектор любезно поднял бокал:
— За ваше удачное путешествие. Вы уезжаете завтра?
— Да. Я рассчитывала уехать сегодня.
Инспектор скривил губы:
— Подозрительный тон вам не идет, мадемуазель. Это не я задержал ваш отъезд.
— А кто?
— Судьба. Всего лишь несчастный случай.
— Хм-м... Нет, благодарю вас. — Она отказалась от предложенной им сигареты. — Я не курю.
— Ах да, совсем забыл. Вы певица.
— Так-таки и забыли! — Дайна медленно отвернулась от дыма: табак был крепкий и душистый. — Вы наверняка проверили все, что я вам сообщила. Ведь вы по-прежнему мне не доверяете, не так ли?
Инспектор Ахуб выглядел смущенным. Это было последнее выражение, которое она ожидала увидеть на его солидном мужественном лице.
— Вы внушаете мне доверие, мадемуазель, — сказал он наконец. — Временами я не сомневаюсь, что вы именно та, какой хотите казаться. Но обстоятельства...
— Дело не в обстоятельствах, а в совпадении, — прервала его Дайна. — В этом даже нет логики, инспектор. То, что мне случайно дали комнату по соседству с парочкой шпионов, не означает, что я тоже шпионка. Это все равно что...
Дайна умолкла, бокал с вермутом замер у губ, едва она увидела, как внезапно застыл взгляд инспектора. Только теперь она вспомнила, что он ни разу не упоминал о шпионаже.
— Сами понимаете, — произнес он задумчиво, сделав руками какой-то непонятный жест. — Как только я начинаю вам верить, происходит нечто несоответствующее, вроде вашего опрометчивого замечания, мадемуазель.
— Но... я имею в виду, что это всего лишь логическое умозаключение. Убийство, безусловно, необычное, иначе вы бы не стали так тщательно меня проверять. А учитывая политическую ситуацию на Ближнем Востоке, естественно, начинаешь думать о...
— Шпионах. Не знаю, мадемуазель, насколько это естественно. Есть два возможных объяснения: одно основано на вашей невиновности, другое — на вашем соучастии. Откуда бедному местному полисмену знать, что вернее?
— Не скромничайте, инспектор, — сухо промолвила Дайна. — Я понимаю вашу проблему. Обстоятельства могут ввести в заблуждение. Но я уверена, что вы разобрались в моем происхождении. Каким образом я могу быть замешана в здешние политические дрязги? Ведь я американка.
— Да. И при этом наполовину еврейка, не так ли, мадемуазель?
— Наполовину... — Дайна уставилась на него. Инспектор не отвел взгляда. — Вижу, вы поработали как следует, — заметила она.
— Обычное расследование. Девичья фамилия вашей матери Гольдберг. Разве это не еврейская фамилия?
— Разумеется.
Дайна с трудом сдерживалась. Она говорила себе, что инспектор Ахуб выражает не религиозные предубеждения, но антипатию, основанную на националистических чувствах, подобно тому, как француз мог спросить таким же тоном в 1944 году: «Вы наполовину немка, не так ли?» Но это казалось неубедительным. Охватывающий ее гнев начало вытеснять другое чувство — страх.
— Понимаете, — мягко продолжал инспектор, — почему я мог предположить, что вы питаете особый интерес к этому беспокойному району?
Дайна вздрогнула.
— Вы на неверном пути, — беспомощно произнесла она. — Но я вряд ли сумею вам это объяснить.
— Попытайтесь, мадемуазель.
— У вас совершенно иная точка зрения! — взорвалась Дайна. — Да, моя мать была еврейкой. Я горжусь этим и горжусь ею! Она была дочерью раввина, а также прекрасным ученым и добрым очаровательным человеком. Это так же не имеет значения, как если бы она была пресвитерианкой или ирландкой. В том смысле, в каком вы об этом думаете, это ровным счетом ничего не значит. Даже если бы я была произраильски настроена — что вовсе не обязательно, — то, что я наполовину еврейка, не делает меня автоматически израильской шпионкой! Я вообще не интересуюсь политикой и настроена не проарабски, не произраильски и не про-как-бы-то-ни-было — разве только прочеловечески!
Ей показалось, что взгляд инспектора слегка смягчился — это было большее, на что она могла рассчитывать. Внезапно ей в голову пришел остроумный аргумент, и она добавила:
— Кроме того, инспектор, любая страна, которая попыталась бы завербовать меня в агенты, совершила бы ужасную ошибку. Шпион из меня никуда не годный.
— Я в этом не так уж уверен, — возразил инспектор, и Дайна не могла определить, шутит он или говорит серьезно. Он осушил свой бокал и поднялся. — В любом случае, мадемуазель, я не могу ничего доказать. Отправляйтесь с миром. Но будьте осторожны. Я не единственный, кто может воспользоваться изобретением синьора Маркони и прийти к нелогичным выводам на основании услышанного.
