Последняя версия - Карасик Аркадий (читать книги онлайн полностью txt) 📗
— А-а, Сергеич! Здорово, начальник, наше вам с кисточкой… Погоди малость, отформую панель — подойду. А то она, так её и наперекосяк, гонит чистые денежки.
И снова включил отдохнувший вибратор.
Торчать возле дверей любопытствующим туристом не хотелось и я пошел вдоль стендов. Деловым шагом, высоко подняв голову, будто выискивал очаги возможного загорания.
Возле пятого стенда стоит монументальная Соломина со своими девчатами. Будто квочка в окружении цыплят. Здорово подметила Светка: бочка, поставленная на попа, язычек у моей подружки — шершавый драчевой напильник, проведет по кому-нибудь — долго будет болеть.
Две девчушки вынесли на носилках два бетонных кубика — словно покойника в крематорий. Раздавят под прессом, засекут недостаточную прочность бетона, вывалят на оперативке Пантелеймонову — заварится густая каша, расхлебывать которую придется начальнику бетонного узла. А завлабораторией торжествующе выпятит огромную грудь, упрет кулаки в жирные бока и примется подливать масла в огонь, добивая ненавистного мужичка, который, по слухам, отверг её предложение создать крепкую российскую семью.
— Константин Сергеевич, — проворковала Соломина, «припарковываясь» ко мне. — Интересуетесь? — кивнула она на стенды. — А чем, спрашивается, интересоваться — сплошной разврат и безобразие… Пойдемте, покажу вам настоящую работу.
Схватила под руку и повлекла за собой, как буксир тащит хилую лодчонку На ходу изливает негодование, обещает бракоделам неминуемое возмездие. Бетонщики и арматурщики, мимо которых мы проходим, язвительно ухмыляются, перемигиваются. Наверняка завтра же утром Светку поставят в известность о моей «прогулке» в обществе Соломиной, с обязательными подробностями, наспех придуманными и разукрашенными талантливыми сплетниками.
— Простите, у меня — дела, — попытался я отделаться от «буксира». — Освобожусь — с удовольствием погляжу на настоящую работу.
Остановился, ухватившись рукой за край панели. Ну, и силушка же у бабенки, ей бы вместо крана или вибратора трудиться. Кажется, панель, за которую я уцепился, вот-вот не выдержит напора и сломается.
— Всегда вы так, — обиженно промолвила вынужденная тоже остановиться великанша. — Вокруг — одно бескультурье, кроме нас с вами, конечно, — уточнила она, сопроводив это уточнение многозначительной улыбочкой, — а вы почему-то сторонитесь…
Пришлось поклясться, перекрестившись на ползущий мостовой кран, что я вовсе не сторонюсь, что общение с завлабом для меня отдохновение от серости и гнилости бытия. Мешают производственные проблемы, которые я непременно аннулирую и тогда отдамся душой и телом. Главное — телом.
— Культурные люди обязаны соединяться, — твердила Соломина с напористостью запрограммированного робота, пытаясь оторвать меня от спасительной панели. — Иначе они утонут в серости и мерзости теперяшней жизни.
Спас меня Тимофеич. В самый ответственный момент, когда занемела моя рука и Соломина удвоила усилие, он появился, будто посланный Господом ангел для спасения грешника из лап Сатаны.
— Сергеич, я освободился… Зачем звал?
Огорченно повздыхав, дама была вынуждена переключиться на тощего мастера вечерней смены. Тот испуганно шарахнулся в сторону ближайшего стенда. Обиженная завлабораторией принялась «воспитывать» своих девчонок.
— Видишь ли, Тимофеич, незадача приключилась… Надумал перекусить, вспомнил — забыл взять из дому перочинный ножик: даже хлеб нечем порезать. Вчера видел у тебя тесачок — не одолжишь ли на время?
Работяга растерялся — или мне показалось? — лицо вытянулось, правая рука исконне русским манером потянулась к затылку. На лице — виноватое выражение.
— Я б со всем нашим удовольствием, да вот — потерялся ножик, — Тимофеевич расстегнул грязную рубаху, показал прикрепленные к поясу пустые ножны. — Наверно, когда бетонировал, мать бы её в три господа с присвистом да прискоком, плиту, выронил. Теперича тесачок где-то в стене дома обретается, штоб его тама перевернуло в десять оборотов, треклятого.
Внешне все выглядит вполне правдоподобно: во время бетонирования форм работяги так карежатся, такие немыслимые позы принимают — немудренно тесачку выскользнуть из ножен и упасть в бетонную массу. Превратившись в дополнительную «арматурину».
— Ничего не поделаешь, обойдусь, авось, дежурный не потерял. Не переживай, друг, чепуха все это…
Не знаю, переживал Тимофеич либо демонстрировал переживания, но лично я равнодушным не остался — очень уж не хотелось убеждаться в причастности к убийству, в принципе, доброго и покладистого мужика. Лучше на его месте видеть того же Козырева.
Кстати, пора воспользоваться приглашением подзакусить!
Я пошел вдоль стендов к выходу. Все тем же деловым шагом, с той же сосредоточенностью. В душе молил всех святых убрать с моего пути Соломину — повторного штурма мне просто не выдержать. Испробовать деликатесов из хозяйственной сумки дежурного в этот вечер так и не пришлось. Помешала секретарша генерального директора.
— Константин Сергеевич, вас вызывает следователь, — провозгласила она на подобии архангела, призывающего очередного грешника на страшный суд. — Он — в кабинете главного инженера. Просил — срочно.
Если просил «срочно» — обязательно Ромин, ибо Славка все делает только срочно и архисрочно, в плановом порядке у него ничего не получается. Даже приглашая на застолье — день рождения либо завершение очередного уголовного дела — непременно добавит: немедленно, не опаздывай.
Я не ошибся — в кабинете главного инженера сидит сыщик. Интересно, если бы главный был не в отпуску — какой кабинет выделили для допросов? Здание забито чиновниками до предела, ни одной свободной комнаты. Разве только потеснили бы девчонок в медпункте…
— Проходи, Костя, садись, — толчком ноги придвинул мне стул Ромин. — Разговор предстоит долгий — с непривычки в обморок упасть можешь. Валидол приготовил?
Я молча протянул старому другу пробирку с валидолом. Славке ответный демарш пришелся не по вкусу — поморщился. Точно так же в давние времена, когда мы вместе работали в угрозыске, серьезные беседы начинались с хитроумных подначек — своеобразная разминка, психологическая зарядка.
— Давай без подходцев, — предложил я мировую. — Времени мало для обменов «ударами».
— Ну что ж, давай… Вацлав Егорович согласился на время откомандировать тебя в мое распоряжение… Знаешь?
— Слыхал.
— Очень хорошо, — неизвестно чему восхитился Ромин. — Тогда слушай внимательно и напряги оставшиеся от передряг мыслительные способности. У нас — пустота…
О пустоте в расследовании Славка мог бы и не упоминать — при малейшем успехе он распускал павлиний хвост, говорил многокрасочно и хвастливо. Сейчас грустен и немногословен, как мужик на похоронах любимой тещи.
— Понятно, — односложно прокомментировал я, не без язвительности подмигивая. — Хочешь узнать о моих достижениях? Пожалуйста. Версия номер один, главный «герой» — аптечный бизнесмен Богомол. Подробности предстоит узнать тебе самому. Версия номер два…
Я скрупулезно выложил все накопившиеся у меня версии, за исключением одной, с участием Светланы. Хоть убейте, не мог подставить «жену» под микроскоп уголовки, это казалось настолько постыдным, что скулы сводило.
— Предложения? — не унимался Славка. Похоже, его интересовали не сами по себе версии, а их воплощение в конкретные дела. Кого брать за горло, на кого надевать наручники. — Надеюсь, ты их продумал с такой же дотошностью?
— Перестань придуряться! — дружелюбно прикрикнул я. — И не строй из меня дворового пса, который будет облаивать прохожих в то время, как ты станешь ковыряться в их нижнем белье… Что же касается предложений — разделим сферы влияния. Я беру на себя Росбетон, ты — того же Листика и человека, которому Вартаньян отправил послание…
Жаль, нет прищепки для излишне болтливого языка — набросить бы её во время и защелкнуть. Никогда раньше не замечал за собой проявлений неконтролируемых поступков, как в поведении, так и в беседах, обычно продумывал каждый шаг, анализировал каждое слово. А тут проговорился.
