Только не дворецкий - Блейк Николас (читаем книги .TXT) 📗
Будущий автор детективов и поэт родился в 1904 году в Ирландии, в семье англиканского священника. Его мать, чью девичью фамилию Блейк Дэй-Льюис взял в качестве псевдонима, умерла, когда сыну было четыре года, мальчика растили отец и тетка. Как всякий порядочный писатель, Дэй-Льюис отучился в Оксфордском университете (Уодэм-колледж, выпуск 1927 года), где и познакомился с Уистеном Хью Оденом.
После университета С. Дэй-Льюис преподавал в нескольких школах, часто меняя работу, — руководство школ, как правило, было не в восторге от его левых взглядов. В 1928 году он женился на Мэри Кинг, дочери своей бывшей учительницы, у них родилось двое сыновей. Молодой семье отчаянно не хватало денег. Свой первый детектив «Вопрос доказательства» С. Дэй-Льюис написал в 1935 году — «поскольку не мог найти другого честного способа заработать на починку протекающей крыши». Этот роман принес ему успех, позволил оставить преподавание и стать профессиональным литератором.
В этом же году Дэй-Льюис вступил в коммунистическую партию и несколько лет разрывался между писательством и политической деятельностью. В конце концов поэт в нем победил политика: в 1938 году он перебрался с семьей в уединенный домик с соломенной крышей в графстве Девоншир, чтобы писать стихи и романы. Примерно в это же время У. X. Оден отправился в Америку, и С. Дэй-Льюис, освободившись из-под влияния своего знаменитого друга, обрел собственный поэтический голос.
Во время Второй мировой войны С. Дэй-Льюис проходил службу в Министерстве информации; после войны он стал работать в издательском доме Chatto and Windus (это сотрудничество продолжалось до самой его смерти).
В 1951 году Льюис развелся со своей первой женой и вступил в брак с Джил Балкон (в этом браке тоже родилось двое детей, один из которых — уже упомянутый актер Дэниел Дэй-Льюис). В этом же году по радио транслировали «Энеиду» Вергилия в переводе С. Дэй-Льюиса и Оксфордский университет избрал его на почетную должность профессора поэзии. Дэй-Льюису довелось также побывать профессором поэзии Гарвардского универститета. Его таланты были признаны и на государственном уровне — в 1968 году Сесил Дэй-Льюис был назначен поэтом-лауреатом, то есть придворным поэтом, оказавшись в одном ряду с такими маститыми, великими и прочая авторами, как Чосер, Бен Джонсон, Саути, Вордсворт и Теннисон.
Умер Дэй-Льюис в 1972 году от рака и был похоронен в Дорсете, рядом с английским классиком Томасом Харди.
В течение своей литературной карьеры Дэй-Люису удачно удавалось сочетать создание стихов и детективов; некоторые критики даже полагают, что детективы удавались ему лучше. В 1937 году Николас Блейк был принят в Детективный клуб, который, несомненно, является прототипом «Клуба убийц». Расследование в этом рассказе ведет постоянный герой Николаса Блейка — детектив-любитель Найджел Стрэнджуэйз, человек задумчивый, увлекающийся эзотерикой и чем-то напоминающий У. X. Одена.
© The Estate of С. Day Lewis / Nicholas Blake
© Ю. Новикова, перевод на русский язык и вступление, 2011
НИКОЛАС БЛЕЙК
Клуб убийц
«Нет, — подумал Найджел Стрэнджуэйз, оглядывая сидящих за столом, — никому и в голову не придет».
С того момента, четверть часа назад, когда все собрались в гостиной, чтобы выпить хереса, Найджелу становилось все тревожнее — и вряд ли такую тревогу можно было оправдать необходимостью произнести речь после ужина. Разумеется, от него, как от почетного гостя, ждали чего-то большего, чем обычных застольных здравиц. И без сомнения, собравшееся здесь общество по самой природе своей будет особенно придирчиво. Однако ему и раньше нередко доводилось произносить речи, и он знал, что делает это весьма неплохо. Так откуда такой мандраж? Впоследствии Найджела подмывало заменить «мандраж» на «предвидение»; и в самом деле — быть может, следовало кричать на всех площадях о своих странных предчувствиях, подобно Кассандре, пусть даже рискуя испортить этот чудный ужин. В конце концов, ужин все равно оказался испорчен, и довольно быстро. Но, если все взвесить, вряд ли это что-нибудь изменило бы.
Пытаясь развеяться, Найджел принялся играть с собой в старую любимую игру «угадай кто». Наблюдалось странное единство в лицах большинства из двадцати с чем-то приглашенных. Женщины — их было только три — выглядели милыми, веселыми и неухоженными. Мужчины, в конце концов решил Найджел, в массе своей напоминали либо санитарных инспекторов, либо мелких чиновников. По большей части они были маленького роста, и все впечатление от них сводилось к обвислым усам, очкам в золотых оправах и духу общей бесполезности. Бесспорно, имелись исключения. Вот тот пожилой человек в середине стола, с лицом престарелого бладхаунда, страдающего желудком, — даже без цилиндра или парика можно было узнать в нем судью Поттинджера, лучшего уголовного судью своего поколения. Слева от судьи — львиное подвижное лицо, фотографии этого человека появлялись в газетах не реже, чем фотографии какой-нибудь светской красавицы, и весьма возможно, что даже чаще, ибо золотой язык сэра Элдреда Трэвера, по слухам, спас столько же убийц, сколько судья Поттинджер повесил. Наблюдалась еще пара исключений, как, к примеру, поэтичного вида темноволосый юноша, сидевший по правую руку от Найджела и катавший хлебные шарики.
— Нет, — сказал Найджел, на этот раз вслух, — точно никому в голову не придет.
— Что именно? — поинтересовался молодой человек.
— Насколько кровожадно сие собрание. — Найджел взял меню, на котором красными буквами было написано: «Ужин убийц, 20 декабря».
— Нет, — рассмеялся юноша, — мы не выглядим как убийцы, должен признать, даже как заказчики убийств.
— Боже мой, неужто и вы из этой клики?
— Да. Я забыл представиться. Герберт Дэйл.
Найджел посмотрел на юношу с возросшим интересом. Дэйл опубликовал только два детективных романа, но уже вошел в писательскую элиту: в противном случае он не мог бы быть членом самого престижного клуба — Клуба убийц, так как, за исключением судьи, адвоката и инспектора Скотленд-Ярда, клуб состоял исключительно из аристократов детективной литературы.
В этот момент Найджел заметил две вещи: рука, катавшая хлебные шарики, дрожала, а на глянцевом меню, которое Дэйл только что положил на стол, был жирный след от пальца.
— Вы тоже должны произнести речь? — спросил Найджел.
— Я? Боже упаси, нет. С чего вы взяли?
— Мне показалось, вы нервничаете, — с присущей ему прямотой ответил Найджел.
Юноша засмеялся, даже чересчур громко. И, как это бывает в таких случаях, словно по сигналу, в обеденном зале воцарилось внезапное молчание. Даже на улице все звуки, казалось, были приглушены, как будто кто-то нажал на левую педаль гигантского рояля. Найджел понял, что снегопад, похоже, не прекращался с тех пор, как он пришел в клуб. Его охватило неприятное предчувствие чего-то зловещего. Раздраженный этим ощущением (детектив не может позволить себе ясновидения, подумал он зло, даже в том случае, если этот детектив — знаменитый Найджел Стрэнджуэйз), он заставил себя оглядеть ярко освещенную залу, оживленные, но странно невыразительные лица приглашенных: метрдотеля в белых перчатках, заурядных и гладких, как и его лицо; невозмутимых официантов. Все было в полном порядке, и все же… Что-то, чего он толком не мог впоследствии объяснить, заставило его уронить в воцарившуюся тишину:
— Какая чудная обстановка для убийства!
Если бы Найджел тогда посмотрел в нужном направлении, все могло бы произойти совершенно иначе. Но он даже не заметил, как бокал Дэйла качнулся и на скатерть пролилось несколько капель хереса.
Разом зашумел весь стол. Человек, сидевший справа от Найджела через три места, поднял голову, до того почти целиком погруженную в суп, и сказал:
