Разрушительница пирамид - Полякова Татьяна Васильевна (мир книг txt) 📗
– Откуда ты такая свалилась на мою голову?! – рявкнул он, и я испуганно села на место, но тут же вскочила: – Сережа, ты же понимаешь, мы не подходим друг другу.
– Да пошла ты, идиотка, мать твою! – вновь рявкнул он, и я сочла, что самое время смыться. Сергей продолжал орать, а очередной букет полетел мне вдогонку.
Я вновь бросилась к Олеське, где прорыдала двое суток, в большой жалости к себе и огромной обиде на судьбу, которая сначала поманит, а потом покажет фигу.
Но на этом ничего не закончилось. Серега искренне верил, что, если мужик нравится женщине, ей абсолютно все равно, чем он занимается. Короче, мой отказ у него в голове не укладывался, и он в чем только меня не обвинял. Быстро перешел к оскорблениям, называя меня то бессердечной куклой, то подлой сучкой (а это-то к чему?), и успокаиваться не собирался. Напротив, интерес ко мне набирал обороты. Он звонил, дежурил возле моего дома, писал мне в соцсетях, откуда я тут же ретировалась, и конца этому не предвиделось. Сначала мне пришлось пожить у мамы, от нее перебраться к Олеське, а потом и к Кирюхе, о существовании которого Серега не догадывался и оттого обнаружить меня там не сумел. Но долго жить у Кирюхи я не могла, еще вопрос, что хуже – истерики Сергея или занудство бывшего. К счастью, Каверин немного притомился, или появились дела поважнее, и двадцать четыре часа в сутки рыскать по городу он уже не мог.
Я вернулась домой. Последний раз мы встретились на прошлой неделе, Каверин с грустью произнес: «Убить тебя, что ли», и взгляд, которым он сопроводил эти слова, не позволял надеяться, что это лишь фигура речи.
В общем, от него я ждала чего угодно, и слова Олеськи, что типы на «Ленд Ровере» могли быть его дружками, пали на благодатную почву.
– Вот черт!.. – буркнула я в крайней досаде.
– Точно, точно, – закивала подруга. – Его же дико бесит, что вы даже не трахнулись. Почему, кстати?
– По кочану, – отрезала я. – И что мне теперь делать? На улицу не выходить?
– Заявить в полицию.
– Ага. А они спросят, с какой стати вы решили, что это Каверин. Парни ведь не представились.
– Вот пусть и разбираются, кто они такие. Тебя пытались похитить, это преступление, и они обязаны расследовать, тем более что есть свидетель.
– Как я его найду?
– Мужик тебя спас, а ты даже его мобильный не спросила?
– Думаешь, надо было? Я растерялась, о полиции не подумала, и о том, что он свидетель…
– Он что, совсем никуда не годился? – нахмурилась Олеська.
– В каком смысле?
– Ну, маленький, кривой, горбатый?
– И как бы он в этом случае справился с двумя бандитами? Даже с тремя? Между прочим, он высокий, спортивный и очень даже симпатичный.
– Ева, ты дура, – с грустью констатировала подружка.
– Почему?
– Господи, тебя что, симпатичные мужики каждый день спасают? Если бы меня кто спас, я б не только телефон и адрес узнала, я б в него намертво вцепилась, чтоб не сбежал.
– Я мечтаю о тихом, интеллигентном мужчине, а этот тут же лезет в драку… На хрена он мне, когда я от Каверина избавиться не могу?
– А кто тебя от этого Каверина спасать будет, свинья ты неблагодарная? Знаешь, Ева, последнее время я начинаю думать, что ты сама виновата в своих несчастьях. Родителей я, конечно, не имею в виду, но взять твою работу. Ну, дурил Осмолов головы идиотам, но ведь не грабил! Они ему деньги сами несли. А ты вообще сбоку припеку, зато зарплата хорошая. Ты бы могла не только мамину ипотеку выплатить, ты бы себе хорошую квартиру купила. А Каверина, между прочим, я даже понимаю. Где ты сейчас благородного героя найдешь? Все крутятся, как могут.
– Да пошла ты! – рявкнула я, и Олеська махнула рукой.
– Ты не от мира сего. Начиталась дурацких книжек, надо было у тебя их отнимать… Извини. – Она обняла меня и вздохнула. – Каверин – гад ползучий. Хорошо, что нашелся добрый человек…
– Это еще не все, – порадовала я.
– Ты старика имеешь в виду? Убийство, конечно, ужасно, но кто ж тебя заподозрит? Ты у нас Леди честность.
– Еще как заподозрят, если про портрет узнают…
– Про какой портрет? – нахмурилась Олеська, и я подробно рассказала о разбитом стекле и последующих роковых событиях.
– Правда, Пикассо? – спросила она, я пожала плечами. – Дай посмотреть.
И тут меня в жар бросило, потому что я отчетливо помнила, как снимала в прихожей рюкзак и никакого пакета при мне не было.
– Мамочка! – взвыла я, испугав Олеську до сероватой бледности. – Я его на остановке забыла… Точно. Когда эти гоблины на меня накинулись, я пакет уронила, а потом о нем даже не вспомнила.
– Бегом на остановку! – завопила подружка. – Вдруг он все еще там?
Мы бросились к машине Олеськи, которая стояла во дворе, и через пятнадцать минут были на остановке. В тот момент там толпился народ. Оставив неподалеку подружкину «Хонду», мы все тщательно осмотрели и даже немного поприставали к ожидающим автобус гражданам. Вскоре граждане уехали, мы осмотрели все еще раз, обшарили кусты в радиусе ста метров, проверили мусорки и вернулись в машину – я в отчаянии, состояние подруги можно было охарактеризовать как подавленное.
– Ничего, Евочка, – попробовала она меня утешить. – Мы обязательно найдем выход из положения.
Я кивнула, мрачно думая при этом: «Само собой, найдем, но какого лешего я каждый раз нахожу туда вход?»
– Я знаешь что подумала, – сказала подруга. – Портрет мог взять тот самый парень, что тебя спас. Ты ведь уехала, а он остался? И мог заметить пакет.
– Ага. Или кто-то другой его заметил. Лучше бы кто-то другой…
– Почему? – удивилась Олеська.
– Потому что парень отнесет его… А куда в таких случаях относят вещи?
Мы уставились друг на друга, а потом руки привычно потянулись к мобильным. Интернет советовал в найденные пакеты нос не совать, а сразу вызывать полицию.
– Если он тоже заглянул в интернет и внял совету, мне точно хана, – сказала я.
– Но почему?
– Потому что они найдут портрет, парень даст описание моей внешности, и на этом моя жизнь на свободе закончится.
– Тот самый случай, когда неброская внешность была бы предпочтительнее. Думаешь, он вызовет полицию?
– Нет, – немного поразмышляв, ответила я, довольно ярко представив парня в майке-алкоголичке. – Мне показалось, что полицейские не пользуются у него симпатией.
– Отлично, значит, у нас есть шанс.
– Нет у нас шансов, если ты о том, чтобы его найти. Я же не могу дать объявление: «Просьба нашедшего пакет с портретом работы Пикассо обратиться по телефону…»
– Почему не можешь?
– Потому что тем самым признаю: портрет стащила я. Конечно, нормальному человеку в голову не придет, что портрет в пакете – большая ценность. И это тоже скверно. Чего доброго, выбросят на помойку.
– Ну и фиг с ним, – прошипела Олеська.
– С ума сошла? Это Пикассо. Хорош мировое наследие разбазаривать.
– Видели мы эти портреты. Без одной жуткой рожи мир как-нибудь обойдется. А ты моя подруга и всяко мне дороже…
– Спасибо, конечно, но портрет надо вернуть владельцу.
– Как, скажи на милость, если не давать объявление? А парня ты хорошо запомнила? Узнать сможешь?
– Наверное. Слушай, он в ВДВ служил, у него на плече была татуировка.
– Вот! – взвизгнула Олеська. – У них в нашем городе наверняка есть какой-то сайт или группа в соцсетях. Где-то они тусуются. Мы твоего отважного героя одним махом найдем.
Идея показалась стоящей, Олеська метнулась к компьютеру, я взялась за мобильный. Группы обнаружились довольно быстро, но нас подстерегало разочарование: среди фотографий, в большом количестве выложенных здесь, никого похожего на парня с остановки не нашлось. Подсознательно я была настроена на удачу, и разочарование оказалось болезненным.
– Может, он не из нашего города? Пятнадцатый автобус идет к вокзалу… Вот засада… Он, может быть, из области или вообще издалека…
– Это вряд ли… – вздохнула я. – Тогда у него с собой были бы вещи.
