Эффект плацебо или неудавшийся детектив (СИ) - Николаев Владимир (лучшие книги онлайн txt) 📗
— Привет, Робин Бобин! Имею вопрос: кто такая Зинаида Петровна Буркова? Можешь рассказать всё, что о ней знаешь? Хорошо. Завтра, так завтра. В обед так в обед. Как скажешь, мил человек. А что супруга, здорова ли? Ясно, извини, не ерепенься. Больше не буду.
На следующий день, сидя в квартирке Елагинской, удовлетворенный нежным женским телом, Роберт Львович, начал повествование:
— Буркова Зинаида Петровна, бывший финансовый директор «ТХ», не замужем, имеет дочь, которая учится в Штатах, бывший муж так, ни то ни сё — отчего и расстались они. Женщина гвардейская, можно сказать.
— Интересно, в чём же её особенная привлекательность, этой вашей Зиночки? — ревниво перебила его Лера.
— Это лучше Селезнёва спроси. Не я с нею спал, а он. И, по большому счёту, благодаря ей этот индюк краснорожий попал во власть. Она ему и идею эту подкинула и спонсоров нашла на предвыборную кампанию. Зинаида Петровна женщина с характером. И не просто с характером, а с характером твёрдокаменным. Что решит сделать — непременно добьётся. Внешним видом нельзя сказать, что уж Мерилин Монро или в этом духе. Но мимо не пройдёшь, особенно поговорив с нею хоть пять минут.
— А о чём поговоришь то? — прищурилась Лера через сигаретный дым.
— О чём угодно.
— Понятно: видно птицу по полёту, красну девицу по ногам. Народная мудрость.
— Ты хотела сказать — добра молодца по соплям?
— Приятного аппетита, Роберт Львович!
— Хм, извини, забывся.
— Понимаем: мужские нервы вещь хрупкая. Так что дальше-то? Есть Зина, есть Селезнёв. Одна распоряжается деньгами фирмы, другой совладелец этой фирмы. Спят вместе, она им рулит. А что, между прочим, мадам Селезнёва говорит по этому поводу? И кто она, позвольте полюбопытствовать?
— Она не мадам Селезнёва, а товарищ Селезнёва.
— В смысле, вроде Надежды Константиновны Крупской при Ленине?
— Вроде того. Она преподаватель кулинарного техникума, без шуток. Деревенская девочка, приехавшая в большой город учиться на повариху. Свезло: забеременела от молодого специалиста Селезнёва, который со страху женился на ней. Так и осталась повариха с бабарихой. Селезнёв её стесняется показывать на людях.
— Да уж, нравы у вас тут — потусторонние, можно сказать, из прошлой жизни.
— Так вот Зинаида Петровна и сопровождала некрупного чиновника городской администрации Селезнёва по жизни, помогала ему из его служебного положения деньги делать, а потом и надоумила стать радетелем народных чаяний и, соответственно, народным же заступником — депутатом Государственной Думы от нашего округа. Короче говоря, в самом начале своей жизни фирма поднялась на городских заказах, которые помог получить Селезнёв, а темы ему подкидывала Зинаида. Хорошо заработали на поставках мебели во все районные управы, как сейчас помню, цена стула раз в пять была выше, чем в магазине. А мы стулья брали на мебельной фабрике, так что прибыль неплохой оказалась. Потом оснащали партами, сантехникой, завтраками, половину школ нашего города. Там рентабельность оказалась ещё приятнее. Много чего получил наш город от фирмы «ТХ». И светильники на центральные улицы по цене, если бы фонарики были из чистого хрусталя и отслужившие своё автобусы из Швеции по цене, превышающей в два раза цену новых. Вот тогда мы стали интересны многим.
— И где ж такое чудо в юбке нашёл Селезнёв? А, главное, отчего вы все, господа учредители, расстались с чудесной дамой? — ехидно спросила Лера, — в вашем серпентарии мужском, где любой гад другого любит и поедом есть, она единственная, похоже, другого пола особь рулила мужчиной.
— Ты это на что, Лерочка, намекаешь? На наши с тобой отношения? — встрепенулся Роберт.
— Да ни боже упаси, Робин Бобин! Я же умная, я свой шесток знаю. Кто я тебе — жена, что ли? Я помогаю тебе, как могу, — хихикнула Лера о своём, о девичьем, — одиночество твоё скрашиваю, когда позовёшь. Нет, я вперёд батьки в пекло не лезу. Мне это не надо!
— Ой ли?
— Правда-правда! Я же ведь помочь хочу от чистого сердца и от моего к тебе благорасположения, — промурлыкала Лера, нежно погладив пальчиками щёку любовника-работодателя, — взялась за гуж — надо дотянуть дело до логического конца. Так почему она ушла, Зинаида Петровна?
— На самом деле я не понял, отчего она ушла. Написала заявление по собственному желанию и ушла. Работник она была превосходный, нареканий не было вовсе. Платили ей очень хорошо. Просто очень хорошо. И оклад и премии и бонусы. Она же целые темы приносила — как не платить. А в хозяева фирмы не лезла. Думаю, что кто-то предложил ей более сладкий вариант трудоустройства — и все дела.
— Понятно, обед, кажется, кончился у вас, товарищ руководитель. А мне надо в одиночестве подумать-порассуждать, квадратики порисовать.
После ухода любовника, Лера села за стол рисовать разноцветными фломастерами квадратики с буквами внутри, соединённые разноцветными же стрелками порою весьма сложно и даже витьевато. Некоторые стрелки перечёркивались, потом восстанавливались, потом вновь перечёркивались. Лера работала — строила схемы отношений между людьми, логические цепи взаимоотношений на основании данных, которые у неё появлялись. Пока никакой внятной схемы не было. Существовала вполне определённая ясность с механизмом подмены продукции — здесь уже что-то прояснялось. Но ни каких конкретных мотивов преступления, тем более конкретных заказчиков, вдохновителей и разработчиков ещё и видом не видывалось.
Кончался четверг. Жаркое нынешнее лето начинало выдыхаться. Во всяком случае, затянувшийся период небывало жарких погод явно подходил к концу. Дымное марево от горящих торфяников вокруг города не давало ночью спать, люди, наполняя лёгкие углекислым газом, чертыхались и проклинали жару точно так же, как зимою ругали слишком затянувшийся морозный февраль, а за ним и март. Лера подавленно рвала листы бумаги один за другим и швыряла обрывки в переполненную корзину. Её начинала нервировать неразрешимость задачи. Слишком много народу было заинтересовано в разбазаривании средств «ТХ». Причём, в её голове не укладывалось, как можно самим хозяевам воровать у себя ж самих. Это то ж самое, как если бы она сама тырила бумажки из собственного кошелька. Идиотизм, а не ситуация. Хотя, если рассудить, логика всё ж была: кошелёк был коллективным. То есть каждый из хозяев кошелька, воруя собственною шаловливой ручонкой общественные деньги, тратил их по своему усмотрению.
Это очень напоминало Лере то, что она видела на заре своей туманной юности, придя после вуза на работу в ещё практически советский НИИ. Тогда начальники секторов пытались выбить для своих маленьких коллективов премии за счёт других, таких же маленьких коллективов. На всех денег, естественно, не хватало, и соревнование шло в ущерб соседям. Что вызывало склоки, зависть и ненависть.
Такая же ситуация сложилась и в «ТХ». Лишь деньги, заработанные всей фирмой, были несравнимо большими, чем мог даже мечтать целый коллектив НИИ, и цена вопроса была уже в сотни тысяч и миллионы долларов.
На следующий день, в пятницу, в некотором роде юбилейный день, ибо прошло три недели со дня получения неприятного известия, Лера снова ехала на склад, опрашивать работников «ТХ». Ее социопсихологическая крыша трещала по всем швам, и сыщице временами казалось, что даже последний грузчик уже догадался об истинных целях ее появления в фирме. Позавчера Елагинская даже купила толстый том по психологии, но, увы, не осилила и десятка страниц. Но мелькать на складе и в офисе она считала все же необходимым. Вдруг кто-нибудь сболтнет что-нибудь интересное. Пока надежды не оправдывались.
Первой, кого встретила Елагинская на складе, был Нина Васильевна. Приветливо поздоровавшись, Зуева подмигнула сыщице и кивнула в сторону небольшой кафушки. Лера обрадовалась, надеясь услышать благую весть. И опять напрасно. Нина Васильевна просто хотела узнать новости о расследовании.
— Вы уж простите, Лерочка, что я вас спрашиваю. Все-таки «ТХ» меня кормит. Также хорошо я вряд ли сумею устроиться. Здесь и зарплата хорошая, и люди есть приятные. Так что если фирма ко дну пойдет… А это ведь может случиться, да?
