Адский поезд для Красного Ангела - Тилье Франк (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

Расставшись с Тома, я стал ломать голову, пытаясь разобраться в том, что может означать химическая подпись в желудке Мартины Приёр. Без сомнения, лейтенант Сиберски прав: убийца хотел бросить нам, полицейским, криминалистам, биологам и психологам, вызов. Возможно, ему бы хотелось, чтобы мы включились в его игру, тогда он мог бы наблюдать за нами, оценивать, изучать нас, как лабораторных крыс… А вдруг мы превратимся в подопытных животных в его пакостных экспериментах?

Я видел лишь один способ добраться до него: обнаружить место происхождения этой воды…

Стерильный виварий. Вот что напомнили мне помещения научно-технического отдела полиции, протянувшиеся вдоль набережной Часов. Здесь в масках, очках и перчатках передвигались протравленные дезинфицирующим средством наиболее редкие и всеведущие особи homo sapiens.

Здесь, в замороженном пространстве, соседствовали многие термины словаря, оканчивающиеся на «-гия»: биология, токсикология, морфология, антропология и другие… По экранам постоянно включенных компьютеров циркулировали оцифрованные голосовые сигнатуры, фиолетовые хитросплетения водяных знаков, извилины папиллярных рисунков. На виртуальные лица непрерывно подставлялись заплатки реальных носов, глаз, ртов, сменяющих друг друга, пока не возникнет нужная комбинация. Целый технологический набор для исследования невидимого, для завоевания ничтожной малости, содержащей информацию обо всем.

Шеф отдела дактилоскопии Тьерри Дюсолье пришел за мной на проходную. Неотличимый от своих клонов, он был одет в непомерно длинный хлопчатобумажный халат, летящий за ним, словно накидка.

– Пойдемте, комиссар.

– Что дал анализ отправленного убийцей письма?

– Вообще ничего, – отвечал спец. – Электростатический анализатор документов не обнаружил ни одного случайного отпечатка. По этому вопросу полный провал.

Очередной раз свернув за угол в лабиринте коридоров, мы со специалистом проникли в комнату без окон, оборудованную под уютную спальню: кровать из сосны, рамки на стенах, лампа у изголовья, разбросанные на комоде романы, телевизор и музыкальный центр. Я находился в обстановке дома Мартины Приёр, перенесенного, описанного и с мебелью, расставленной в том же порядке, чтобы в лабораторных условиях воссоздать условия, в которых было совершено преступление. Инженер закрыл дверь, и мы погрузились в темноту ожидания, из тех, которые заставляют работать слюнные железы.

– Приступим, комиссар…

Черный свет Вуда [18] хлынул с потолка, отбрасывая фиолетовые отсветы. Невидимое возникло, запечатлелось на моей сетчатке. Сотни отпечатков пальцев, рискованно разбросанных по мебели, напоминающих кошачьи лапки, белеющих в цианоакрилате, создавали светящийся балет. Эта комната снимала покров с тайных историй, явленных на свет как еще одно насилие, совершенное над женщиной. Но среди созвездий отпечатков пальцев, быть может, таилась особенная звезда: какая-то одна-единственная путаница папиллярных гребешков, разветвлений, островков и озер составляла отпечаток убийцы.

Сильно жестикулируя, ученый указал мне основные элементы:

– Убийца действовал в перчатках из латекса с присыпкой. Поскольку нами обнаружены следы лактозы на спинках кровати, на комоде и… сейчас увидите.

– Для чего эта присыпка?

– Крахмал, кальцинированная сода или лактоза внутри перчаток облегчают их надевание и обеспечивают более плотное прилегание пальцев к латексу. Когда перчатки несколько раз снимают и надевают, присыпка попадает на внешнюю поверхность, отсюда следы.

– Их часто используют?

– В областях, где нужна точность. В хирургии, например. Их покупают в аптеке, но следует делать специальный заказ, иначе аптекарь может дать перчатки без присыпки.

Планетарий отпечатков напоминал звездное небо летней ночью. Указав на него, я поинтересовался:

– Вы обнаружили чьи-нибудь еще, кроме отпечатков самой Приёр?

– Нет. Зато у нас есть кое-что очень и очень интересное.

Я подошел к нему, судорожно дыша, с расширенными зрачками.

– Взгляните на это. – Он ткнул пальцем в плакат с изображением маяка, захлестываемого разбушевавшимися морскими волнами. Картинка была помещена под девственно-чистое стекло, лишенное всяких отпечатков пальцев.

– Похоже… на присыпку… лактоза?

– Вот именно. Вешая картину, вы в какой-то момент крепко держите ее за края. Если вы посмотрите внимательно, то обнаружите следы лактозы справа и слева вверху. А что мы видим на других стеклах?

Я вгляделся в две другие картины: их углы были густо захватаны пальцами.

– На рамке с маяком ни одного отпечатка. Только остатки присыпки. Зато на других целые тонны отпечатков, принадлежащих Приёр. Но никакой лактозы… Это значит…

– Мы обнаружили на стекле присутствие спирта, изопропила. Значит, перед тем, как повесить картинку, стекло протерли. Кроме того, специалисты вернулись на место преступления. Гвоздь, на котором висела эта рама, вбит под углом, не так, как все остальные. Размер и материал тоже отличаются.

– Значит, вбит кем-то другим, а не Приёр…

– Да. Можно с уверенностью утверждать, что эту картину повесил убийца…

В черном свете голубые глаза Дюсолье странно светились, казались почти прозрачными, как у зайца в свете фар. От его облаченного в белое тела исходило яркое люминесцирующее свечение.

Я выдвинул первое заключение, которое, безусловно, следовало из увиденного:

– По всей вероятности, убийца принес плакат с собой… Он дает нам еще одну примету…

– Простите, что?

– Я думаю, он специально выбрал перчатки с присыпкой, чтобы постепенно привести нас к этой рамке…

– Почему бы просто не оставить записку: «Это принес я», если ему и правда хотелось, чтобы мы это заметили?

– Потому что он нас испытывает! Как с водой, содержавшейся в желудке! Он хочет нас куда-то привести, оценить, с какой скоростью мы будем двигаться. Он нас калибрует, тщательно присматривается к нашим аналитическим выводам, способности сосредоточиться. Он чертовски хитер и обладает отменным знанием наших технологий расследования…

– Вы немного экстраполируете, вы полагаете, что все его действия сознательны, хотя, возможно, это не так!

– Конечно сознательны! Почему мы не обнаружили следов лактозы на теле жертвы? Он надел перчатки специально для картины, до или после того, как потрудился над Приёр, но не во время…

– Вы правы…

Я разглядывал картину, и внезапно очевидное, словно бичом, хлестнуло меня по глазам.

– Остановите меня, если я делаю неверный ход, но это же маяк из розового гранита, верно?

Инженер сунул руки в карманы. В причудливой игре света казалось, будто кисти вообще отрублены и из рукавов свисают одни запястья.

– Сто процентов, – кивнул он. – Это, вернее было бы сказать, вообще не маяк, а фонарь, целиком сделанный из розового гранита. Он находится в Плуманаке, в бретонской глухомани, как раз на Побережье Розового Гранита… Чудное место, настоящая тихая гавань… Но какая связь?

От бурного прилива крови у меня запылали щеки.

– Послушайте, если вы так хорошо знакомы с этими местами, может, скажете, есть ли там гранитные карьеры?

– Да, и множество. В частности, вокруг Плуманака. Знаете, Армориканское побережье – колыбель гранита… Бо?льшая часть наших надгробных плит оттуда… Или из Китая!

Выходя из лаборатории, я начал осознавать, насколько скрупулезно была продумана сцена преступления, словно вычерчена на миллиметровке. Точная корреляция воды в желудке и постера имела единственной целью привести меня в Бретань для поисков чего-то или кого-то в гранитном карьере. Если это действительно так, если я обнаружу знаки на Армориканском побережье, значит я, похоже, имею дело с демоническим существом, обладающим ошеломляющим интеллектом.

В лаконичном рапорте я изложил первые выводы расследования и, когда ночь еще рассыпа?ла звезды, оставил его на письменном столе Леклерка.