Охотники до чужих денежек - Романова Галина Владимировна (лучшие книги txt) 📗
Но она просто-напросто не имела права на ошибку! И в конце концов, это ее личная проблема: где, каким образом и сколько времени она посвятит сбору информации о человеке, которого она хотела бы увидеть рядом с собой в роли...
В этом месте мысли ее путались. Потому как роль Вениамину подле себя она еще до конца не определила.
Любимым?.. Да, пожалуй. Ее кожа покрывалась мурашками, стоило ей представить, как скользят его руки по ее телу. Это вам не грубые лапищи соседа Данилы, после объятий которого она ничего, кроме стыдливой неловкости, не испытала. Нет, это будет по-другому. Это будет сказочно, необыкновенно и неповторимо. Пусть она пока не знает, как именно, но если она так жаждет этих ощущений, то непременно должна их испытать...
Строго следуя инструкциям и чертежам, Эльмира собрала подзорную трубу. Установила ее на треногий штатив и, прильнув к глазку, направила окуляр на интересующий ее объект. Правда, последний пока отсутствовал. Ни света в окнах, ни передвижений по комнатам, которые, к слову сказать, несмотря на сумерки, просматривались изумительно.
Вениамин по непонятной причине отсутствовал. Предыдущие два дня он в это время уже находился дома. Сейчас же его не было. Гостиная, спальня, кухня, окна которых выходили на одну сторону, – все помещения были пусты.
Эльмира до боли в глазах обозревала окна четвертого этажа дома напротив, пока наконец не решила дать себе передышку. Явится, никуда ему из дома не деться. А ей уже давно пора приготовить себе что-нибудь на ужин и принять душ. Сделав запись в общей тетради, первый лист которой был датирован седьмым марта, девушка отправилась на кухню.
Сильно мудрить с приготовлениями она не стала. Растопила шматок масла на сковороде. Побросала туда кусочки колбасы, успевшие подвянуть на бутер-бродах, сделанных Зойкой. Разбила пару яиц и посыпала все это специями. Ужин был готов за пять минут. Ровно столько же ушло у нее на то, чтобы с ним расправиться. Мгновенно ополоснувшись под душем и обтерев себя наскоро полотенцем, Эльмира уже вновь заняла пост наблюдения.
На сей раз ее слежка была более или менее результативной, и если не считать присутствия в непосредственной близости от Вениамина высокой черноволосой девицы, то сегодняшний день прошел бы для нее не зря. Во всяком случае, она все больше и больше склонялась к мысли, что без вмешательства всевышнего, умело управляющего всеми ее и его действиями, здесь не обошлось. Как еще можно расценить тот факт, что два чужих и совершенно незнакомых друг с другом человека, не договариваясь, едят одну и ту же пищу на ужин?..
Эльмира с каким-то непонятным вожделением наблюдала за тем, как Вениамин берет с тарелки подсохшие бутерброды. Снимает с подсохших кусочков хлеба колбасу. Швыряет все это на сковороду и заливает яйцами. Количество яиц, правда, и ассортимент специй, коими посыпали ужин, был несколько отличным от ее, но факт-то оставался фактом: их что-то определенно роднит...
Брюнетка куда-то исчезла минут на десять, подарив ей надежду на его целомудрие. Но затем она вновь появилась, причем совершенно обнаженной, и принялась стаскивать с Вениамина одежду, самым бессовестным образом лишая человека возможности спокойно потребить его немудреную снедь.
Эльмира злилась. Более того, она никогда бы не подумала, что сцена, представшая ее взору, может принести столько боли. Ей хотелось прекратить наблюдение из-за горечи, затопившей сердце. И в то же время велико было искушение наконец-то разглядеть его без одежды. Хотя эта мысль одновременно и страшила: а вдруг не она одна терзается сейчас любопытством? А что, если кто-то еще, влекомый вожделением, наблюдает за играми этой сладкой парочки?
– Уж хоть бы свет выключили! – голосом, полным отчаяния, пробормотала девушка. – Ни стыда, ни совести! Что себе позволяют!!!
Позволить многого те себе не успели. Что-то или кто-то спугнул их, заставив в спешке натягивать на себя одежду. Потом оба исчезли из поля ее зрения. И вскоре вновь появились в гостиной, но уже в компании двух здоровенных молодых мужчин, державших в обеих руках по тяжелой сумке.
Эльмира, затаив дыхание, наблюдала.
Что будет дальше? Это интересовало ее гораздо сильнее, чем содержание тяжелых баулов. Если это гости, приехавшие издалека, то почему один из них в пиджаке, а второй в тонком свитере. Пусть за окном март, и мороза почти нет, но для промозглой погоды этого времени года подобный прикид явно не годился. Ясно было, что парни приехали на машине. Что же в таком случае они могли принести?
Тут парень, что был в пиджаке, к вящей радости Эльмиры, водрузил один из своих баулов на угловой широкий диван и, беззвучно шевеля губами, очевидно, обращаясь к присутствующим, потянул за «молнию».
Девушка даже дыхание затаила. Спроси ее в тот момент, что же ее так насторожило в данной ситуации, она бы затруднилась ответить. Возможно, здесь с ней сыграло шутку тривиальное любопытство. А может быть, та подозрительность, что начала шевелиться в тайниках ее души после неосторожных слов подруги. Черт его знает, что ею двигало в тот момент, но, когда Вениамин опасливо (как опять же ей показалось) посмотрел на окно и поспешно принялся его занавешивать, возмущению ее не было предела.
Как же так?! Голышом, значит, по квартире носиться – это можно. Это вполне пристойно и не выходит за рамки приличий. А вот позволить интересующимся людям узнать, что принесли Вениамину его вечерние гости, – это уже слишком?
Шипя словно кошка и отчаянно ругаясь, Эльмира еще с полчаса таращилась в ставший бесполезным оконный проем. Затем сделала соответствующую запись в тетради, аккуратно перечислив все детали туалетов, последовательность избавления от них и наоборот. Подробнейшим образом остановилась на внешности визитеров и предметах их гардероба. Описала их баулы, отметив, что у одной из темно-коричневых сумок был оторван угол. Затем спрятала тетрадь. Бросила дежурный взгляд в подзорку и, в очередной раз удостоверившись в том, что все окна плотно зашторены, с чувством выполненного долга отправилась спать.
Что же! Первый день наблюдений принес хоть какие-то плоды. Теперь она знает его друзей, если те таковыми являлись. Его девушку, хотя вряд ли та была его постоянной пассией. Располагает сведениями о том, что гастрономические вкусы у нее и у него приблизительно одинаковые. И что самое главное – она теперь прекрасно информирована о том, какая у него фигура.
При воспоминании о его голом торсе прикрытые глаза Эльмиры увлажнились. Господи, она способна простить ему все! Всех отирающихся подле него: черноволосых, рыжекудрых и блондинистых, лишь бы быть с ним. Лишь бы ощущать его дыхание, чувствовать своей кожей его...
Разволновавшись, вспоминая увиденные сцены, Эльмира принялась ворочаться в постели, постепенно приближая нить своих рассуждений к их логическому завершению.
Итак, она, кажется, влюбилась...
Влюбилась первый раз в своей жизни и, как небезосновательно предполагалось, навсегда. Она же была копией и подобием своего отца, а тот сумел полюбить лишь однажды. Значит, и с ней будет все так же: раз и навсегда...
Эльмира откинулась на спину и уставилась в потолок. Уродливо вытянутым ромбом на нем отражался проем чьего-то окна. Мелькали искаженные тени. Попробовав было подогреть свое любопытство с тем, чтобы подняться с постели и понаблюдать в подзорку, Эльмира вдруг не без изумления осознала, что ей этого не хочется. Патологический интерес к суетливому существованию индивидуумов исчез, будто его и не бывало. Он словно испарился, превратившись в крохотное, едва осязаемое облачко пара.
Итак, вопреки всем наставлениям и увещеваниям подруги, она смогла самостоятельно избавиться от этого порока или недуга, если так кому-то хочется это называть. И обязана этим она была лишь одному человеку, вернее, своему чувству к нему.
Что же, раз любовь обладает такой чудесной целительной силой, почему бы не пустить все на самотек и не попытаться позволить любви поглотить ее целиком?..
