Масон - Федоров Алексей Григорьевич (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
Владимир меня ошарашил неожиданно: хвост моей "провинности", ради которой началась "охота на волков", оказывается, тянулся из периода десятилетней давности. Тогда я плавал врачом на торговых судах Балтийского морского пароходства. Странно, но Владимир воспроизвел картину былого по числам, часам и почти по минутам…
В один из рейсов мы шли из Гамбурга в Бразилию: пересекли, как и положено, Атлантический океан, полюбовались игрой дельфинов, китов, полетом птиц, закалили лучами отменного солнца кожные покровы, освободили легкие от городской копоти, впитали в себя дармовое вино, выдаваемое по нормам для плавающих в южных широтах. Сам по себе Гамбург был уже давно забыт, но зудящей занозой осталась в сердце память от общения с прекрасной немкой Беатой Хорст – белокурой, смешливой молодухой из цивильного пивного бара, с которой уже сравнительно давно связал меня счастливый случай. Я всегда с приятным чувством удовлетворенного самца вспоминал ее откровения, тепло тела, разнузданный темперамент и незатейливое кокетство. Потом, когда пароходство обанкротится и нас – матросов, врачей, капитанов и буфетчиц – выставят на мостовую, я устроюсь на работу в то смешное и никому ненужное заведение, называемое Фондом обязательных медицинских глупостей. Беата будет навещать меня в Санкт-Петербурге. Она не станет мучить своего увядающего без Атлантического солнца любовника расспросами о том: "Как же можно жить в такой странной стране?" Странная женщина, не весть что нашедшая во мне, с полной самоотдачей будет продолжать дарить мне телесные радости, пробовать читать мои сумасшедшие книги, специально для нее переводимые мною по главам на немецкий язык. Она будет ухохатываться, встречаясь прямо в жизни с литературными героями, – я перезнакомлю ее со всеми своими друзьями, ненароком укажу и на врагов, – совершенно не знакомыми ей даже по главной сути – по отношению к жизни. И это, я полагаю, только добавляло шарма в наши человеческие отношения. Беате, наверняка, казалось, что она встречается с "папуасами" или "марсианами". Но когда я водил ее по улицам Санкт-Петербурга, по загородным дворцовым резиденциям бывших царей, сплошь немецкого происхождения, она цепенела от величия увиденного и приходила в восторг, тогда она начинала лучше понимать своду полета души русского человека. В музеях и театрах она тоже захлебывалась от восхищения. И тогда дома, ночью, в постели на меня обрушивалась "ласка императрицы", уже хорошо понимающей, что она награждает изысканной любовью не "папуаса" или "вьетконговца", а графа Орлова, сумевшего возвести и ее тоже на пьедестал величия России!.. Белокурая бестия моментально превращалась в императрицу страсти – сила перевоплощения у женщины, как ни крути, невообразимая, особенно, если ее подпитывают исторические примеры!..
Владимир описывал события сухо, больше уточняя хронологию. Но я-то продолжал живописать, а я уже всем нутром унесся в далекие воспоминания: что-то давненько не приезжала Беата. Скорее всего, почувствовала по письмам, что я изменил ей теперь уже кувыркаюсь с русской белокурой бестией… Это почти животное чутье приближающейся опасности тоже сильно развито у женщин… Слов нет, Беатрис оставалась неповторимой, только я заметил, что стал и среди русских предметов своих матримониальных хлопот выбирать тех, кто напоминал мне мою прекрасную немочку.
"Командный окрик" вернул меня в мир реальностей… Итак, общее совещание закончилось, но я из-за плотских воспоминаний, кажется, упустил суть разбора полетов… Или Владимир мастерски ушел от самых главных откровений? Я только успел понять, что для охраны моей персоны выделено два человека. Тот самый кудрявый парень, которого однажды спасал Олег от бандитов, – отличный спортсмен, мастер спорта по стрельбе из пистолета. Вторым из "прикрытия" был Коля Мельник – небольшого роста, крепыш, тоже мастер спорта, но только по офицерскому многоборью. Когда-то наши пути пересекались с Николаем в Нахимовском училище. Анатолий Гончаров будет выполнять особое задание, но оно больше соответствует охоте с "подставой", или рыбной ловле – на "живца".
Все разошлись, а Владимир продолжил разговор со мной и Олегом Верещагиным:
– Пока мы еще точно не знаем, кто заказчик и почему так плотно за вас взялись. Собственно, пасут Александра Георгиевича, но вы, Олег Маркович, примелькались в тесной компании с ним. Отсюда вывод – вы соучастник, и вас тоже кому-то нужно убирать.
Владимир оценил воздействие сказанного, но мы пока еще находились каждый в сфере своих личных переживаний. Я застрял на Беате и теперь ее заместительнице – Ирине Яковлевне. Олег, абсолютно точно, прилепился к новой даме сердца – к стоматологине Воскресенской. Даже суетящиеся пальцы рук выдавали его нетерпение: он давно не ощущал плоти свое Valkyria. Владимиру ничего не оставалось, как взбодрить не половую, а нашу боевую активность:
– Господа-интеллигенты, хочу вас предупредить, что, если судить по почерку действий, за вами, скорее всего, охотятся те, кто имеет отношение к большому наркотическому бизнесу! Вам, если хотите сохранить головы, нужно держать ухо востро и не расслабляться. А у вас один блуд, да пьянка на уме…
Мы попробовали замаскироваться под "пеньки":
– Володя, ты судишь слишком строго стариков, к тому же переоцениваешь наши реальные возможности… Нам бы на отдых, все мысли только о пенсии… А ты заговорил о блуде,.. пьянке…
Владимир даже не удостоил нас ответом по поднятой теме… Помолчав немного, он перенес прицел дознания непосредственно на меня:
– Александр Георгиевич, давайте попробуем оживить картину ваших действий в течение последнего "хождения за три моря и один океан". Насколько я понимаю, вы стартовали в Бразилию из Гамбурга – прекрасного немецкого портового города с большими традициями, в том числе, возможно, и в наркобизнесе…
Я сильно удивился такой постановке вопроса: Гамбург для меня был городом мечты, там жила моя красавица Беата. И это, тем более, наполняло мои мысли пиететом, доброжелательностью, властным сексуальным трепетом… И тут вдруг какой-то "наркобизнес"… У меня в ушах тот термин зазвучал примерно в той же тональности, что и "сифилис", "СПИД", "зараза"… Но этого никак не может быть, только потому, что не должно быть!.. И точка!..
Володя выслушал мое мелодраматическое откровение спокойно, а затем предложил:
– Ассоциации с сифилисом и прочей медициной давайте исключим полностью! Но затем внимательно отнесемся к простому заданию: последовательно вспомним – минута за минутой – весь ваш вояж в Гамбург, ничего не выпуская, даже постельные сцены, которые, как я понимаю вашу натуру, естественно, были.
Я не стал смущаться: в конце концов такие воспоминания мне будут приятны, а имена же можно не называть. Опишем все поэтически, как в "сладеньком романчике". Но тут, словно наваждение из сфер Божественных, что-то толкнуло меня в левый бок – где-то в районе четвертого – пятого межреберья. Здесь, по указанию древних, рядом с сердцем гнездилась душа. Сперва я не понял указание свыше абсолютно точно, но скоро и этот рубеж энтропии был преодолен моим атеросклерозом: память слог за слогом, деталь за деталью, монадой за монадой вывела меня на осознание соответствующий теории старика Лейбница. Да, да, именно его вещий труд "Монадология", увидевший свет в 1714 году всплыл в памяти, от чего зрачки моих дальтонических глаз расширились, словно у кошки, нырнувшей в тьму загадочной ночи. Монаду Лейбница специалисты называют живым зеркалом Вселенной и Бытия. Понятия монады мы уже находим в работах Николая Кузанского и Джордано Бруно, но раскрыл его полностью, до самой понятийной глубины только Лейбниц. Он дал им универсальное толкование: это бестелесные, простые субстанции, истинные атомы природы, элементы вещей. Они имеют как отрицательные, так и положительные свойства. Каждая из них наделена способностью восприятия и представления…
