Вне закона - Перри Энн (первая книга TXT) 📗
— Как будешь отмечать? — спросила ее Розанна.
— Джимми пригласил меня на обед, — ответила Хейди.
Джимми, парень, с которым она встречалась, был копом и знал о ее профессии.
— Здорово.
— А ты думала. Конечно.
Еще пятнадцать секунд, и стрелки часов покажут 3.48.
— И все же я не понимаю, — пробормотала Розанна.
— Чего именно, дорогуша?
— Удивительное совпадение! — воскликнула Розанна. — Скажи, твой день рождения всегда приходится на Чинко де Майо?
Парочка, сидевшая в следующем ряду, сразу за тем креслом, под которым загадочный мужчина оставил портфель от Гуччи, обжималась и целовалась без всякого стеснения, как вдруг грянул взрыв.
Паренек уже запустил руку девушке под юбку, девица уже расстегнула молнию у него на брюках и скользнула рукой внутрь. Все эти манипуляции маскировал накинутый на колени плащ. Обоим было глубоко плевать, успешно ли выступит виолончелистка Рурико перед комиссией в Джульярдской музыкальной школе или же ей придется вернуться в трущобы Иокогамы, к привычному образу жизни. Главное для них было одновременно достичь оргазма здесь, в темном зале кинотеатра, под звуки душераздирающей мелодии из балета Арама Хачатуряна «Спартак», которые своими умелыми пальчиками извлекала Рурико из виолончели.
Когда взорвалась бомба, обоим в короткую долю секунды пришла в голову одна и та же мысль: они умерли и вознеслись прямо на небеса.
К счастью для сотрудников Восемьдесят седьмого участка, взрыв в кинотеатре произошел на территории, подведомственной Двадцать первому участку. И поскольку не прослеживалось прямой связи между этим новым актом насилия и убийствами мусульман-таксистов, никто из Двадцать первого не стал им звонить и пытаться спихнуть с рук это дело. Зато в связи с тем, что данное преступление было сразу квалифицировано как террористический акт, копы из Двадцать первого тут же связались с Объединенным центром по борьбе с терроризмом из федерального управления и переложили эту тяжкую ношу на их плечи. Что, однако, не остановило бойких на язык телевизионных комментаторов, тут же связавших взрыв в кинотеатре с серией загадочных убийств мусульман-таксистов.
Комментаторы самого либерального толка с пеной у рта доказывали, что за новую вспышку насилия в самом сердце Соединенных Штатов ответственна неправильная политика, которые ведут американцы в Ираке. Консервативные комментаторы лишь укоризненно качали головой в ответ на столь безграмотные заявления коллег, обвиняли их в полном непонимании ситуации, а затем дружно набросились на местные силовые структуры и полицию, обвиняя их в том, что они совершенно не способны решать проблемы в городе со столь разношерстным населением. Вот решали бы как положено, и тогда никакого насилия не было бы.
Не прошло и полутора часов, как все кабельные каналы потребовали немедленно произвести аресты по делу, которое теперь объединено в одно. Во всех вечерних информационных программах, что выходят в эфир в половине седьмого, главной новостью стал взрыв в кинотеатре, и его уже открыто связывали с убийствами трех мусульманских таксистов и синими звездами Давида на ветровых стеклах их машин. И все это повторялось и обсасывалось до бесконечности в разных вариантах и стало лейтмотивом всех последующих передач.
Али Аль-Барак, третья жертва загадочного убийцы, работал на таксомоторную фирму под незамысловатым названием «КебКо». Гараж их находился в укромном местечке рядом с мостом Калмс-Пойнт, неподалеку от рынка с тем же названием, и располагался под массивными каменными опорными колоннами, по ту сторону моста, где начинался район Айсола. Рынок был уже закрыт, жалюзи на всех витринах опущены, когда без четверти семь вечера сюда прибыли детективы Мейер и Карелла. Они с трудом разыскали гараж «КебКо». Пришлось объехать квартал несколько раз, а движение на мосту в этот час было весьма интенсивное. В какой-то момент Карелла даже предложил включить сирену, но Мейер счел, что это уж слишком.
И вот наконец они увидели гараж, затесавшийся между двумя большими многоквартирными домами. Они вполне могли принять его за обычный подземный гараж, что принято строить в жилых массивах, если бы не неприметная вывеска с надписью «КебКо». Они съехали по пандусу, нашли офис диспетчера, представились и объяснили, с какой целью прибыли.
— Да… — протянул диспетчер и кивнул. Звали его Хазир Демиркол. И он поведал им, что, как и Аль-Барак, мусульманин, хоть и не из Саудовской Аравии. — Я курд, — сказал он. — Приехал в эту страну десять лет назад.
— Что можете рассказать нам об Аль-Бараке? — спросил Мейер.
— Так и знал, что рано или поздно его убьют, — ответил Демиркол. — Уж больно любил спускать язык.
«Распускать», — хотел поправить его Карелла, но не стал.
— Это в каком смысле? — спросил он.
— Всю дорогу жаловался, мол, вина Израиля — безобразия в арабском мире. Если бы не Израиль, не было бы войны в Ираке. Не было бы терроризма. Не было бы одиннадцатого сентября. Ведь он из Саудовской Аравии, ну, вы понимаете. Это его соотечественники разнесли Всемирный торговый центр! Дурак он, больше никто. Не важно, как ты относишься к евреям. Я и сам отношусь к ним точно так же. Но, живя в этом городе, я, знаете ли, научился держать язык за зубами.
— Почему? — с интересом уставился на него Мейер.
Демиркол обернулся к нему, оглядел с ног до головы. Одна бровь дернулась. Он все понял. Этот человек еврей. Этот детектив — еврей.
— Теперь не важно, — ответил он. — Вы только посмотрите, что случилось с Али. Вот почему.
— Так вы считаете, его убил еврей?
— Ну не ангел же из рая нарисовал ему синюю звезду на стекле.
— А кто мог слышать, когда он высказывал вслух все эти идеи? — спросил Карелла.
— Да откуда мне знать? Али вел себя слишком свободно, слишком уж распоясался, если хотите знать мое мнение. Ведь тут у нас демократия, разве нет? Та самая, которую Америка пытается насадить в Ираке, так или нет? — саркастически добавил Демиркол. — Он болтал об этом повсюду. В гараже со своими дружками, в такси с пассажирами. Уверен, он даже в мечети болтал все о том же, вместо того чтобы молиться. Свобода слова, правильно? Даже если тебя за нее убивают.
— Вы думаете, он высказал свое мнение не тому человеку? — спросил Мейер. — Не тому еврею, так?..
— Тому самому еврею, который поубивал всех этих водителей. — Демиркол энергично закивал, глядя прямо в глаза Мейеру, словно бросал ему вызов.
— А мечеть, что вы упомянули… — начал Карелла. — Вы, случайно, не знаете, что за…
— Маджид Ат-Абу, — тут же выпалил Демиркол. — Совсем близко отсюда. — И он махнул рукой, указывая направление.
Вот это была действительно мечеть. Она появилась словно из сказок «Тысячи и одной ночи», блистая минаретами и куполами, бирюзовыми изразцами и позолотой. Настоящая мечеть.
Это выдающееся во всех смыслах сооружение, Маджид Ат-Абу, находилось не так уж и близко, как утверждал Демиркол. До мечети было больше мили, и пришлось проехать полрайона. Когда наконец, уже в девятом часу вечера, детективы добрались до нее, там шла вечерняя молитва. Небо за сверкающим куполом озаряли последние пурпурно-золотистые отблески заходящего солнца. Справа от аркообразного входа горделиво высился минарет, с которого муэдзин созывал верующих на молитву. Мейер с Кареллой остановились на тротуаре у входа, какое-то время прислушивались к доносящемуся изнутри заунывному гулу голосов, дожидаясь удобного момента, когда можно будет войти.
На тротуаре через улицу толпились и шумели арабской внешности мальчишки в футболках и джинсах. Мейер подивился, что они такое там говорят. Карелла был удивлен, что ребята не пошли на молитву.
— Иван Сикимавучлор! — завопил один из мальчишек, и остальные покатились со смеху.
— А как тебе Александр Сиксалландр? — спросил какой-то шпингалет, и все снова дружно расхохотались.
