Кровь нерожденных - Дашкова Полина Викторовна (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
– И не думай. Здесь нельзя выходить. Сиди спокойно, оторвемся. А куда мне лезть, я сам уж как-нибудь разберусь.
Но Лена уже захлопнула заднюю дверцу снаружи.
Колян увидел, как она пробегает между машинами к тротуару. Он обернулся и крикнул Ржавому:
– Быстро вылезай и за ней! Опять уйдет!
Ржавому, конечно, не нравилось, что фраерок командует, но он сам понимал – бежать придется ему. Колян хромой, Водила за рулем.
Лена стояла на троллейбусной остановке в небольшой толпе и не отрываясь смотрела на перекресток, на «скорую». Она увидела, как из кузова выскочил человек и рванул к остановке.
Подъехал троллейбус. Человек бежал изо всех сил. Сквозь гудки и рев машин раздался оглушительный милицейский свист. Наперерез Ржавому быстрым шагом шел постовой милиционер. Но в последний момент Ржавый успел впрыгнуть в закрывающуюся дверь.
Троллейбус полз по Садовому кольцу. «Скорая» легко догнала его и ехала следом. А на небольшом расстоянии от «скорой» двигалась Гошина «Волга». Гоша хотел помочь Лене Полянской. И еще хотел приключений.
Получив в американском посольстве паспорт с визой, Лена вышла на Садовое кольцо и огляделась. Бандита, который успел вскочить в троллейбус, поблизости не было. Не было и «скорой». Зато она сразу заметила «Волгу».
Гоша широко улыбнулся, когда она открыла дверцу.
– Все, Ленка, уехали они. Этот, который за тобой рванул, крутился здесь еще минут двадцать, потом поговорил по сотовому телефону, сел в «скорую», и они все вместе куда-то укатили.
– Ну зачем ты влезаешь в это дело? – спросила Лена, усаживаясь рядом с Гошей.
– А мне интересно! Куда поедем?
– На Пресню. Шмитовский проезд знаешь?
В добротном довоенном доме на Шмитовском жила тетка Лены, старшая сестра ее матери, Зоя Генриховна Васнецова.
Маму свою Лена не помнила, знала только по фотографиям и с детства пыталась поймать в лице тети Зои что-то такое, что помогло бы представить маму живой. Но отец говорил – сестры не были похожи ни капли. Младшая, Елизавета, была маленькая, худенькая, нежная – девочка-мотылек. И на свои любимые горные вершины она взлетала легко, как мотылек, и всю свою короткую двадцатипятилетнюю жизнь прожила легко и радостно.
Зоя была старше на десять лет. Крупная, монументальная, она шла по жизни тяжелым, мужским шагом и, маршируя по-солдатски, поднималась к другим вершинам – вершинам партийной карьеры.
Жесткость и непоколебимость, отпущенные на двоих сестер, достались старшей Зое, а на долю младшей, Лизы, выпали легкомыслие и женственность, которых с лихвой хватило бы на обеих.
Всю жизнь Зоя Генриховна проработала в Краснопресненском райкоме партии, дошла до должности первого секретаря, но тут как раз партии не стало. Не стало и мужа Зои Генриховны, Василия Васнецова, начальника отдела кадров крупного московского завода. Детей не было, и Зоя осталась одна в трехкомнатной квартире. Единственное, что волновало и радовало ее, – это бурная общественная деятельность. Она вмешивалась в жизнь улицы, делала замечания дворникам и ларечникам, доводила до исступления продавщиц в молочном магазине, могла, как мальчишку, отчитать какого-нибудь гориллоподобного охранника коммерческого банка или ночного клуба, к которому нормальный человек и подойти-то боится; могла даже ворваться в банк или казино и устроить скандал из-за того, что машины на их стоянке перегородили тротуар, или из-за снятой со свежеотремонтированного фасада мемориальной доски, гласившей: «В этом доме с 1920 по 1921 год жил революционер Пупкин».
Кроме того, у нее хватало энергии кричать на коммунистических митингах, бесплатно, на общественных началах, распространять коммунистические газеты и вести активную работу в совете ветеранов при жэке. В результате всего этого Зоя Генриховна постепенно превратилась из статной, властной красавицы в склочную, неопрятную старуху, почти что районную сумасшедшую.
Лена любила тетю Зою, кроме нее, родных не осталось. А сиротой быть грустно, даже когда тебе тридцать пять. Она приносила тетушке сумки с продуктами, покупала одежду, наводила порядок в запущенной квартире.
Тетин телефон Лена знала наизусть, а потому ей казалось, что в записной книжке его нет...
Глава шестая
Валя Щербакова задремала в ординаторской. Она дежурила вторую ночь подряд и очень устала. Ей приснился кошмарный сон, будто Симаков кладет подушку на новорожденного ребенка и душит его. Валя проснулась от собственного крика. Над ней стояла медсестра Оксана.
– Эй, ты чего орешь? Давай поднимайся. Там роженицу привезли.
– Какую роженицу?
– Обыкновенную. Срочные роды. Иди мой руки. Сейчас принимать будем.
– Что – мы с тобой? Вдвоем? – испугалась Валя.
– А кто же? Симаков вчера ночью уволился, ты же знаешь. Поругался с Зотовой, написал заявление об уходе. Они из-за той, вчерашней, поругались, которая сбежала.
– А ее так и не нашли?
– Нет, не нашли. Все, хватит болтать.
В предродовой на койке сидела девчонка лет восемнадцати и поскуливала жалобно, как щенок. По бледному, совсем детскому лицу стекали капли пота.
– Давай, Валюха, мерь ей давление, а я посмотрю раскрытие, – распорядилась Оксана и тут же ударила себя по лбу: – Ой, подожди у меня же там чайник включен! Я сейчас.
Валя выбежала за ней в коридор и шепотом спросила:
– Мы что, правда вдвоем будем принимать?
– Да, подруга, вдвоем, – Оксана похлопала ее по плечу, – в нашем отделении сейчас ни одного врача.
– А педиатр? Вдруг с ребеночком что не так? – испугалась Валя.
– Утром будет педиатр, – успокоила ее Оксана и убежала.
Из предродовой послышался громкий вопль:
«Ой, мамочки! Ой, помогите!» Девчонка стояла, держась за живот.
– Ну-ка, ложись! – скомандовала Валя.
– Я вот тут... Я правда нечаянно, простите, – девчонка с ужасом смотрела на прозрачную лужицу у себя под ногами.
– Воды у тебя отошли. Скоро родишь, – утешила Валя.
Как происходят роды, она знала наизусть, но принимать самой ей приходилось впервые. Она ужасно волновалась. «Хорошо, если все пойдет правильно, как в учебнике, а если вдруг какая-нибудь неожиданная патология? Господи, помоги!»
Незаметно перекрестившись, Валя просмотрела карту роженицы. Никаких особенностей там отмечено не было.
– Как тебя зовут? – спросила Валя, измеряя девчонке давление.
Спросила просто так, чтобы отвлечь роженицу разговором. В карте было написано: «Иваненко Надежда Федоровна».
– Надя, – всхлипнув по-детски, ответила роженица. Ей действительно едва исполнилось восемнадцать.
– Кого ждешь?
– Мальчика, – убежденно ответила Надя.
– Значит, будет тебе мальчик, – пообещала Валя и стала объяснять, как надо дышать и расслабляться.
По ее расчетам, оставалось еще минут тридцать. Родовая находилась рядом, но Валя решила на всякий случай прикатить из коридора каталку. Она наслушалась страшных историй о том, как ребенок по дороге в родовую выпадает на кафельный пол и расшибает голову. Так зачем рисковать? Ведь совсем не трудно отвезти роженицу на каталке, тем более ей самой идти тяжело.
Оксаны все не было. Выглянув в окно в коридоре, Валя увидела у освещенных ворот медсестру в одном халатике: та курила и весело болтала с охранниками.
Встав на подоконник, Валя крикнула в открытую форточку:
– Оксана! Ты что?!
– Ну иду, иду. – Оксана, не торопясь, покуривая на ходу, зашагала к больнице.
Вернувшись в палату, Валя решила на всякий случай посмотреть роженицу, которая уже просто захлебывалась криком. А посмотрев, тихо ойкнула.
– Давай-ка, Надюша, перебирайся на каталочку. Рожать поедем.
В этот момент вошла Оксана, румяная и улыбающаяся.
– Валь, ну ты чего? Еще часа полтора осталось по моим расчетам... – Она сладко зевнула и потянулась.
– Не знаю, как ты там рассчитывала, но уже головка врезалась. – Валя помогла роженице перелечь на каталку.
