Прокурор - Безуглов Анатолий Алексеевич (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
"Глупо, конечно, глупо", - печально думал Евгений Родионович, совершенно без аппетита съев жаркое, отлично приготовленное Ренатой.
Поели молча. Евгений Родионович, бросив скупое "Спасибо", пошел в комнату. Рената стала мыть посуду.
Глаголев открыл кожаную папку. Взял последний протокол допроса Зубцова (после мастерской он сразу пошел домой), попытался читать, но отложил - появилась резь в глазах. Евгений Родионович решил дать им отдых. В последнее время он стал замечать, что зрение сдает все больше. Поход к окулисту был неутешителен - тот повздыхал, посоветовал серьезно лечиться, не нервничать и выписал еще более сильные очки.
Глаголев старался отогнать от себя печальные мысли, посещавшие его все чаще и чаще: он, кажется, медленно, но неуклонно слепнет. Порой Евгений Родионович и вовсе приходил в отчаяние: что же будет дальше? Работа следователя требовала много писанины, да и читать приходилось массу книг, следить за специальными журналами. Нельзя же отставать от времени. Что же касается нервов...
- Работаешь? - спросила Рената, которая закончила свои дела на кухне и вошла в комнату.
- Немного, - откинулся на спинку кресла Евгений Родионович. Он боялся говорить жене, что творится с его глазами.
- Я посижу? Тихо?..
- Да-да, - кивнул он, делая вид, что знакомится с протоколом.
Жена достала пяльцы с натянутой на них голубой шелковой материей и неслышно примостилась на другом кресле возле журнального столика.
Проворно сновали ее длинные, тонкие пальцы, нанося на ткань затейливый узор. Ветер легонько шевелил занавес на окне. И от этого спокойствия и уюта у Глаголева постепенно стало оттаивать на душе.
Евгений Родионович захлопнул папку. Рената словно ждала этого момента.
- Устал? - спросила она участливо.
- Просто был злой, - с деланной веселостью ответил он. Действительно, к лешему все! Работу, допросы, вопросы...
Но на самом деле он хотел говорить о том, что его угнетало на работе. Идеальнее слушателя, чем Рената, для этого не найти.
- Странный человек все-таки Измайлов, - продолжил Евгений Родионович. - Приношу ему сегодня дело, без сучка без задоринки, готовенькое, можно прямо в суд. Преступник сознался, улики, факты - комар носа не подточит...
- О парнишке? - несмело спросила Рената. - Который украл конфеты в гастрономе?
Она всегда была в курсе мужниных дел (в пределах, как говаривал сам Евгений Родионович, допустимого). И все же спрашивала всегда осторожно.
- О нем, - кивнул Глаголев. - И что же ты думаешь? Измайлов предложил прекратить!
- Да ну? - округлила глаза жена.
- Вот именно! А другое дело, ну, с этим чемоданом...
- На рынке?
- Да. Требует продолжать, а что продолжать-то! Безнадега полная.
- Как же так, Женечка? - искренне сопереживала жена. - И ты не мог доказать Захару Петровичу?
- По-своему он, конечно, прав, - сказал Глаголев, вспоминая разговор с прокурором. Слова Измайлова о его, Глаголева, небоевитости задели, что ли, Евгения Родионовича. - Однако...
Договорить он не успел, в дверь позвонили.
Рената пошла открывать. Из коридора донесся высокий женский голос с удивленной интонацией. Глаголев сразу же узнал его: это была Светочка Щукина, единственная по-настоящему близкая подруга Ренаты. Светочка работала чертежницей в КБ машиностроительного завода, где служила и Рената. Отец Светы был начальником сборочного цеха на том же заводе.
- Добрый вечер, Женя! - поздоровалась Светочка, легко впархивая в комнату. - Сумерничаете?
- Здравствуй, - приветливо кивнул Евгений Родионович.
Светочка села в кресло, грациозными движениями расправив юбку. Увидев пяльцы на журнальном столике, сказала:
- Семейная идиллия, да? Муж отдыхает, жена вышивает?
- А что, не в духе времени? - ответил Глаголев. Сколько он знал Светочку, все никак не мог понять: задает ли она очередной вопрос или это просто ее манера разговаривать.
- Женатикам это как раз и требуется, - сказала Щукина. - Для снятия всяких стрессов.
Светочка была бесхитростной девушкой - что на уме, то, как говорится, и на языке. Евгений Родионович считал ее легкомысленной, а Рената уверяла, что Светочка не так проста, как кажется: читает серьезные книги, думает поступать в заочный институт. Разговоры насчет института шли каждый год, но, вместо того чтобы ехать сдавать вступительные экзамены, Светочка каждой осенью отправлялась в Крым, Ялту, где отдыхала "дикарем", после чего привозила массу впечатлений, делиться которыми ей хватало до следующей поездки.
У Светочки было миловидное лицо, неплохая фигурка. До того как она подружилась с Ренатой, одевалась ярко и безвкусно. Теперь же на ее наряды было приятно смотреть - модно и скромно, в чем была немалая заслуга Ренаты.
- В воскресенье небось будете торчать у семейного очага? - спросила Светочка.
- А куда денешься? - ответила Рената. - Уборку надо сделать, постирать...
- Господи, разве это жизнь? - вырвалось у Светочки. - На природу надо! Погода - самый раз... Может, решитесь, женатики? Завалимся в лес, палатку возьмем... Шашлычки...
- В туризм ударилась? - усмехнулся Евгений Родионович. - Рюкзачки, палаточки...
- Зачем так примитивно? - наморщила носик Светочка. - На авто. Не в каменном веке живем. А?
- "Жигули" по лотерее выиграла? - съехидничал Глаголев.
- Ну да! - серьезно воскликнула Щукина. - По лотерее я только рубли выигрываю, да и то не каждый раз... Знакомый один приглашает. Отличный парень! Соглашайтесь, а то желающих много...
- Спасибо, Светочка, - сказал Евгений Родионович. - С удовольствием бы... Но действительно дела есть.
Светочка в присутствии Глаголева настаивать не стала. Она хорошо знала, что его очень трудно вытащить даже просто в компанию. А тут пикник. Светочка подозревала, что Евгений Родионович ревнует жену, но она даже не могла предположить, что причина сегодняшнего отказа заключалась не только в этом.
- Пойду полью цветы на кухне, - сказал Глаголев, поднимаясь с кресла.
Он понимал, что женщинам хочется поболтать о своих секретах, и решил не мешать.
* * *
Знакомясь на следующий день с материалами дела о найденном в радиомастерской чемодане, Глаголев обратил внимание, что последние показания Зубцова, полученные на вчерашнем допросе, в отдельных деталях расходятся с прежними.
Так, на первом допросе мастер сказал, что неизвестный был в коричневом костюме, у него были серые глаза. А в среду показал: костюм коричневый, в полоску, а глаза, кажется, голубые. Сначала Зубцов ничего не говорил об особенностях речи незнакомца, а в последний раз вдруг вспомнил, что тот немного картавил.
Евгений Родионович решил допросить Зубцова еще раз.
- Что вы хотите, товарищ следователь, - оправдывался мастер. - Я того мужчину видел максимум, ну, пять минут... И вот теперь даже засомневался, какие у него действительно глаза и что на голове у него было... А вот насчет того, что картавил, утверждаю категорически...
- Почему же вы не указали сразу на такую важную деталь? - допытывался Глаголев.
- Бог его знает! - в простоте душевной ответил Зубцов. - Память дьявольская штука. Не поверите, но я только сейчас вспомнил, что у того мужика на правой руке был перстень. Печатка. И знаете, почему припомнил? Увидел на вас обручальное кольцо. По ассоциации, значит...
- А на печатке монограмма была? Ну, буквы?
- Да, что-то выгравировано. Вензеля какие-то. А конкретно... радиомастер развел руками.
Евгений Родионович задал Зубцову еще несколько вопросов и закончил допрос. Для следователя так и осталось невыясненным, что могли означать расхождения в показаниях свидетеля. Может это действительно было случайно, "шутки" памяти или...
Вот это "или" не давало покоя следователю. Он думал об этом постоянно. Тут могло быть два объяснения. Первое - Зубцов знал человека, оставившего чемодан, и сознательно скрывал его приметы, отчего и путался.
