Игры в личную жизнь - Романова Галина Владимировна (серия книг .TXT) 📗
Не поцеловал! Впервые за столько лет не поцеловал меня при встрече! Не трудно догадаться, почему он этого не сделал...
– Привет, Славик. – Мой голос предательски дрогнул, я дотянулась до его макушки, по-хозяйски ухватила и притянула к себе. – Привет, дорогой! Я так соскучилась! – Ну, чего ты, мать! – Славка ловко вывернулся в тот самый момент, когда мои губы едва коснулись его щеки. – Привет, тетя Настя! Отдыхаете?..
– Ага, – буркнула соседка, въедливо разглядывая гостью, на которую мои глаза пока еще не смотрели.
Но Настя была еще той изжогой, ей было плевать на манеры. Она откровенно рассматривала девицу с головы до ног и при этом не скрывала неудовольствия.
– Кто это с тобой? – буркнула она, когда молчание на крохотном пятачке в прихожей затянулось.
– Ах, да! Вот голова садовая! – спохватился Славка и даже шлепнул себя по лбу.
Как мне показалось, слишком уж больно шлепнул. Было бы из-за кого, господи!
– Мать, познакомься, это Вика! – произнес он излишне торжественно и вытащил девицу из-за своей широченной спины. – Прошу любить и жаловать, это моя жена!
Жена? Любить? Кто это придумал? Кто придумал, что я должна любить это чудовище? Костлява, губаста, глазаста! Господи ты боже мой! Сыночек, где были твои глаза, когда ты ее выбирал?
– Здрасте, – произнесла девица, почти не размыкая губ, и вытянула вперед узкую ладонь с унизанными перстнями пальцами. – Вика...
– Добрый вечер, – с достоинством произнесла я, пожала-таки протянутую длань и представилась: – Александра Васильевна. Но любить меня необязательно...
– Мать! – угрожающе прошипел мне в самое ухо Славка. – Я тебя умоляю!
– Все в порядке, родной, – толстые губы невестки попытались изобразить улыбку.
Родной? Когда это он успел стать ей родным? Ей, этой чувырле с вытаращенными фиолетовыми глазищами! Цвет – и то ненормальный! Наверняка линзы... Не существует в природе таких неестественно фиолетовых глаз. Таких пухлых губ. Силикона накачала! Слышала я про это, слышала! Знаю, как создается эта детская сексуальная припухлость. У-уу, гадина, хищница несчастная!..
– Вас будет сложно полюбить, Александра Васильевна, – Вика обнажила в улыбке безупречно белые зубы. – Я это поняла, как только вошла сюда.
– А что еще ты поняла? – встряла из-за спины Настя. – Что можно хамить своей свекрови прямо с порога? Не успела в дом войти, как тут же и обругала. Вот она, современная молодежь! Сын ставит перед фактом родную мать. А его новоиспеченная женушка грубит!
– А вы кто, собственно?..
Вика чуть прикрыла веками глаза и так посмотрела на Настю, что мне тут же – прямо в прихожей – захотелось придушить ее. Какое она имеет право смотреть на нее так? Как на ничтожество! Как я не знаю на что!..
– Это моя подруга! – прорычала я прямо в физиономию своей невестке. – И попрошу тебя, дорогая, быть почтительнее!..
– Нет проблем, – презрительно фыркнула Вика и, обойдя нас с Настей, подхватила Славку под руку и потащила его на кухню. – Славка, я чую запах съестного, идем поживимся. Надеюсь, тетушки не все успели скушать.
Тетушки – это, стало быть, мы? Ладно, Настя, ей, при ее размерах, внешности и возрасте, несложно было бы так называться. Но я! Я-то совсем еще даже ничего! Не далее как несколько дней назад меня без устали нахваливали и величали красивой и все такое...
– Пошли! – Настя, которую я так необдуманно возвела в ранг своих подруг, поволокла меня следом за ними в кухню. – Нужно, чтобы все было под контролем. Идем. А то не успеешь оглянуться, она тебя с собственной жилплощади выселит...
В кухне уже дым стоял коромыслом. Славка, нахохлившись, сидел в красном углу, а его нареченная сновала между столом, плитой и раковиной и что-то беспрестанно щебетала.
– Присаживайтесь, дамы! – весело прочирикала она, указывая нам(!) на наши места. – Я мигом!
Она что-то вытрясала из огромных пакетов, которые они, оказывается, принесли с собой. Вот ведь, все я проглядела! Ничего не видела, кроме ее хищного лица и фигуры, которую я, даже напрягшись, не смогла бы назвать прекрасной. Высокая. С длинными ногами, которые рассмотреть как следует под джинсами не представлялось возможным. С такой крохотной задницей, что она наверняка в ладонях у Славки умещается. Талия, правда, узкая. Такая узкая, что он точно ее перехватывает пальцами. Грудь под коротеньким топиком все же угадывалась. Хотя это мог быть бюстгальтер с целым килограммом поролона. Мне бы, конечно, хотелось думать, что это именно так.
Мы с Настей чинно расселись и, минуя взглядом собственное чадо, которое обошлось со мной так вероломно, я впилась глазами в физиономию невестки. Именно физиономию! Высокие смуглые скулы. Яркий рот, слишком огромный для нее. Славке, может быть, так не казалось, но, по мне, он мог бы быть и вполовину меньше. Тонкий нос с хищными дужками ноздрей. И эти ее глазищи... Ну до такой степени фиолетовые, ну до такой степени противные, что, когда она смотрит на тебя, чувствуешь себя абсолютно голой. Могла бы, к примеру, прикрыть их волосами. Так нет же! И тут все через одно место. Стрижка под мальчика с такой непристойно короткой челкой, что она едва угадывалась надо лбом.
И кто сказал, что я все ЭТО должна еще и любить? Что прямо с порога надо было бы кинуться ей на грудь и заголосить: «Доченька, родная»? Не-ет, деточки! Нет и еще раз нет. Не нужно мне ни глаз ее бесовских, ни рук сноровистых, ни челки ее детской, ни всей физиономии с ярким припухлым ртом. Еще, кстати, вопрос, с чего это у нее губы так припухли? Дрянь...
– Что?
Кажется, последнее слово я произнесла вслух, раз сын приподнялся с места и навис надо мной, норовя ударить.
– Милый, все в порядке, – узкая ладонь Вики легла на его плечо – и чудо, разумеется, случилось: мой сын передумал бить родную мать и уселся на место. – Александра Васильевна, может быть, я и кажусь вам дрянью, но у нас с вами есть кое-что, что роднит нас, несомненно...
– И что же это? – вступила Настя, до сего момента молчаливо жующая собственные губы.
– Это наш Славка, – пухлый яркий рот расползся в счастливой улыбке.
Это не наш Славка, а мой! Мой, поняла? Я его родила и вырастила! Я делила с ним все: и хорошее и плохое! И моим он останется до конца жизни! А вот останется ли он твоим навсегда, это еще вопрос!
Неожиданно такое течение моих воспаленных мыслей меня утешило, и я даже выдавила из себя примирительную ухмылку.
– Да, да, ты, наверное, права. Ну, давай, мой мальчик, командуй. Чем вы нас тут решили попотчевать?
Командовать МОЕМУ мальчику не пришлось, потому что узкая ладонь вторично легла на его плечо. Оно тут же поникло, скукожилось и стало даже как-то меньше в размерах. Вика сама накрыла на стол. Сама открыла шампанское, сама же его и разлила по высоким бокалам.
– Голова не заболит? – игриво поинтересовалась у нас с Настей язвительная девица. – После водки-то...
– Не боись, девонька. К тому же не твоя это печаль! – Настю не так просто было сбить с толку, она вовремя находила нужные слова.
Мы выпили, помолчали, потом приступили к длинному и нудному выяснению обстоятельств.
Выяснилось, что женой Вика пока моему сыну не приходится. Свадьбу они наметили на конец июня, то есть через неделю. Она приезжая. Снимает с отцом квартиру на Пушкарской улице. По моему мнению, худших трущоб в нашем городе не сыскать, но это опять же дело вкуса. Сама Вика нигде не училась и не работала.
– Отчего так? – Настя ехидно подняла тонко выщипанные брови. – Боишься надорваться?
– Нет, не боюсь. Я вообще мало чего боюсь в этой жизни! – Фиолетовые глазищи сатанински сверкнули. – Я не могу найти работу в вашем городе по своей специальности. И, предвидя ваше любопытство, отвечу, что по профессии я моторист рыболовецких судов.
– Ба-атюшки! – Настя горестно всплеснула руками. – Ты морячка, я моряк! Так, что ли?!
– Приблизительно. – Вика таскала с тарелки вареную колбасу. Кусок за куском исчезали в ее ярком пухлогубом рте, при этом она ухитрялась нам елейно улыбаться и дерзить. – А поскольку в вашем захолустье нет ни одного приличного водоема, то я, соответственно, сижу без работы.
