Судить буду я - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
Салим Хасанович увидел, что из кабинета какого-то врача одновременно, словно в связке, вышли двое мужчин, один в военной форме, и они быстро направились к лифту в конце коридора, возле которого тоже стоял человек в погонах. Опытный глаз Миршаба сразу увидел, что человек в гражданском соединен одними наручниками с офицером – есть такая форма сопровождения для особо опасных преступников. Всегда хладнокровный Владыка ночи потерял дар речи: преступник, которого с такими предосторожностями сопровождали к лифту, был… Парсегян, Артем Беспалый.
Все длилось в какую-то минуту, и вряд ли кто обратил внимание на этот эпизод, но Салим Хасанович все время пребывал в шоке, ему хотелось ущипнуть себя – но он не ошибался, арестант с седой курчавой головой, без сомнения, был тем самым человеком, за которым он охотился. Проходя мимо кабинета, откуда вывели Парсегяна, Миршаб даже успел увидеть зубного врача, чья фамилия уже была записана среди прочих.
Наверное, следовало смолчать, но Салим Хасанович не выдержал и спросил у любезного главврача:
– У вас тут и подследственных лечат?
– Нет, это особый случай, да и пациент, честно говоря, не наш. Прокурор республики, говорят, спрятал его у нас, какой-то важный свидетель, берегут как зеницу ока. Четыре зуба у него разболелись не на шутку, сегодня первый визит.
Вечером того же дня, когда врач-стоматолог шагал с работы в сумерках по слабоосвещенным улицам к метро, вдруг его сзади окликнули из стоявшей у обочины машины:
– Ильяс Ахмедович, садитесь, я подвезу вас…
Стоянка для личных машин чекистов была во дворе КГБ, но туда имели доступ лишь высокие чины, остальные оставляли автомобили на свой страх и риск на улице, и зубного врача часто подвозили домой его пациенты, и всегда это выходило случайно. Приглашение было неожиданным и приятным: ехать в переполненном метро, а потом ждать на морозе еще автобус не доставляло радости, и он поспешил к заиндевелой от мороза машине, где ему любезно отворили заднюю дверь. Он с удовольствием ввалился в темный и теплый салон «Волги», и она, звякнув цепями на шинах задних колес, от гололеда, легко и сильно взяла с места, что в общем не удивило Ильяса Ахмедовича, он знал, что у многих машин чекистов были форсированные двигатели, а то и вовсе моторы с мощных иномарок. В «Волге», кроме водителя, находились еще двое, один на переднем сиденье, другой рядом с ним, все они дружно приветствовали его по имени-отчеству. В салоне громко звучала музыка, но пассажиры, даже с его появлением, не прерывали горячий спор о последнем выступлении Горбачева по телевидению, и минуты через две стоматолог с не меньшим жаром вступил в разговор.
За спором, становившимся все острее и острее, Ильяс Ахмедович не заметил, сколько они проехали, как водитель сказал вдруг – все, приехали. И все дружно стали выходить, вышел и стоматолог. Машина стояла в глухом дворе, напротив сияющего огнями большого дома, а сзади закрывали гремящие железом ворота.
Ильяс Ахмедович на секунду растерялся, не понимая, почему они тут оказались, но тот, что был за рулем, весело, с улыбкой, бережно беря его под локоть, сказал:
– Не переживайте, доктор, будете дома не позже обычного, знаем, жены у всех ревнивые. Вот ребята захотели по рюмочке хорошего коньяка пропустить, говорят, на Новый год все запасы опустошили, а сейчас со спиртным, сами знаете, туго. А у меня завалялась бутылочка армянского… Прошу в дом…
От любезного голоса, спокойствия, дружелюбия, исходившего от хозяина дома, возникшая тревога вмиг пропала. Позже, анализируя ситуацию, он сделал для себя вывод, что все время находился словно под гипнозом этого обаятельного и властного человек?. Вошли в дом. И действительно, едва сели за стол, продолжая начатый в машине разговор, хозяин внес поднос с закусками и марочным коньяком «Двин». В салоне, в темноте, он не мог разглядеть лица собеседников, а сейчас в хорошо освещенной комнате они показались ему знакомыми и незнакомыми, впрочем, всех и не упомнишь, в иной день он принимает до двадцати человек. А хозяин дома вполне походил на молодых, энергичных руководителей с шестого этажа дома напротив облупившейся гипсовой статуи железного Феликса, так же уверен, спокоен, подчеркнуто культурен, с иголочки одет. Как только выпили по рюмочке, любезный хозяин дома глянул на часы и сказал, обращаясь к врачу:
– У нас к вам, Ильяс Ахмедович, очень большая просьба, а точнее, мы нуждаемся в вашей помощи…
– Слушаю вас, рад помочь, чем могу, – опять же ничего не подозревая, ответил стоматолог.
– У вас проходит курс лечения Артем Парсегян, и мы испытываем к нему интерес…
И только тут гость понял, что вляпался в какую-то историю, органы втягивают его в дело какого-то Парсегяна. Мелькнула мысль, что, возможно, его проверяют, ведь он знал, где и с кем работает. Как всякий советский человек испытывает невольный страх перед аббревиатурой «КГБ», ощущал его и Ильяс Ахмедович. Этот страх овладел им еще сильнее, когда он стал работать там в медсанчасти. Нет, он не мог сказать, что его запугивали, стращали, или он знал нечто ужасное и конкретное о делах в здании, занимавшем целый квартал Ташкента. Нет, неприятно было из-за некой атмосферы вокруг. Неестественность поведения отличала всех этих людей, десятками приходивших к нему ежедневно на прием. Вот отчего доктор вначале принял новых знакомых за людей из «большого дома», за своих пациентов. Но хозяин сразу поставил все на свои места.
– Доктор, мы не ваши пациенты, наши интересы не затрагивают КГБ, просто они случайно пересеклись. У вас прячут некоего Парсегяна…
– Я не знаю никакого Парсегяна! – почти истерично выкрикнул стоматолог.
Страх затуманил мозги, ему было наплевать и на какого-то Парсегяна, и на КГБ, и на государственные интересы, которые давно подавили его личные. Жаль было себя, детей, он понял, что влип в смертельную историю, нечто подобное ему рассказывали на беседах при приеме на работу. Но он действительно не знал никого по фамилии Парсегян, хотя армяне и работали в КГБ, сам хозяин ведомства еще недавно был армянин, числившийся среди приближенных Рашидова.
Хозяин дома, еще раз глянув на свои «Картье», словно куда-то опаздывал, внимательно посмотрел на Ильяса Ахмедовича, который был близок к истерике, и сразу понял, что Парсегяна наверняка приводили к нему без всяких документов, без карточки. И он стал описывать стоматологу Парсегяна подробно, напомнил, что тот был сегодня утром у него в кабинете в сопровождении конвоя.
– Да, был такой человек, но фамилию его я слышу от вас впервые, – ответил с некоторым облегчением врач, он не собирался ничего утаивать о зубах Парсегяна.
– Хорошо, что вспомнили, – спокойно ответил хозяин дома, но почему-то ледяным холодом повеяло от этих слов. – У нас нет времени долго уговаривать вас, ибо наша жизнь, – хозяин дома окинул взглядом замолчавших спутников, – в опасности, в опасности и жизнь многих высокопоставленных лиц. Все упирается в Парсегяна: у него оказался слишком длинный язык, и его приговорили, его смерть лишь вопрос времени. А жизнь его сегодня зависит от вас, – философствовал с ленцой хозяин дома, разливая в очередной раз коньяк.
Ильяс Ахмедович машинально, со всеми, выпил коньяк, ощущая себя под гипнозом серых, чуть навыкате ледяных глаз собеседника, и вдруг как бы с обидой обронил:
– Почему же от меня, мне он не мешает, пусть живет…
Он даже удивился своему ответу, прозвучавшему, на его взгляд, смело и остроумно. Но хозяин дома, обладавший мгновенной реакцией, словно перевернув пластинку, пояснил:
– Если вам не нравится такая редакция – скажу по-другому: ваша жизнь зависит от смерти Парсегяна.
– Я должен его убить? – испуганно прошептал побледневший стоматолог.
– Какие ужасы вы говорите, доктор, фу… Он умрет своей, естественной смертью, и ни одна экспертиза не докажет обратного, проверено не раз. Но только вы имеете к нему доступ, иначе мы бы обошлись без вас. Если вы фаталист – считайте, это ваша судьба, ее не объехать…
