Магия успеха - Разумовский Феликс (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗

На губах его пузырилась пена, налившиеся кровью глаза метали искры, пальцы яростно скребли татуировку — сердце, пронзенное кинжалом с гадюкой на рукоятке.

— Да будет вам, папа. — Привлеченная родительскими криками, Леночка Таирова вышла из-за кустов, кивнув на одного из налетчиков, разочарованно поджала губы. — Какие из них фашисты! Это вот сосед мой бывший, по хрущовке, тоже гад, конечно. Тампакс мне однажды засадить пытался…

— Тампакс засадить? — Павел Семенович, остывая, смерил Прохорова презрительным взглядом. — Ну ты редиска, Навуходоносор, петух гамбургский. Дело твое теперь телячье, обосрался и стой. Босота! Нюх потерял, в масть не въезжаешь? На своих, говнюк, прыгаешь, местных лохов тебе мало? Колись до жопы, на гастролях?

— Ошибочка вышла, отец. — Толя Громов вступил в разговор и как бы невзначай продемонстрировал запястье с набитыми кандалами. — В бегах мы, с крытки когти рвем. Дубрано [19] , заголодали…

— А что это за метелки с вами? — Благожелательно глянув в его сторону, Павел Семенович подобрел, закурил беломорину. — Клюшки? Кобры? Скважины? Ковырялки? Знать желаю, кто мою теп-луху испоганил.

— Самостоятельные они. — Толя Громов кивнул на Женю и Вику, уже освоивших пропитку и пиджак Лютого, в голосе его послышалось уважение. — Шедевральные чувихи! Слушай, отец, а мобильник у тебя с роумингом?

— Хрен у меня с винтом. — Павел Семенович зябко передернул плечами, глянув на посиневшего Прохорова, вспомнил вдруг, как сам рвал когти с Печоры — израненный, голодный, холодный… Помрачнел, насупился. — Хватит лясы точить, пошли к машине.

Говорят, нет ничего приятней, как встретить земляков на чужбине…

Был день как день. С раннего утра комсостав «Эгиды» находился на секретном полигоне у деревни Крюгерово — отрабатывали методы борьбы с бронетехникой и живой силой потенциального противника. Метали в мутную, изображающую окоп лужу гранаты РГ-42, с криками «Ура!» с автоматами наперевес бежали добивать воображаемого врага, до седьмого пота занимались физо, аутотренингом и рукопашным боем. Стреляли из гранатометов по геройским, еще хранящим надписи «За Родину» «тридцатьчетверкам», ползли, маскируясь в грязи, к ржавым громадам «KB», кремировали их при помощи бутылок с зажигательной смесью. Завершали программу кросс, спецупражнения с пистолетом Макарова и обязательный факультатив по снятию дозорных с вышек. Низкое небо хмурилось, ветер бросал в лицо студеную морось, листва на дубах по краю полигона полыхала желтым прощальным огнем — осень, природы увяданье. Стаи воронья, облепив мокрые деревья, косили бусинками глаз на копошащихся в грязи людей, недоуменно каркали, водили крепкими, отполированными клювами: и что это вдруг нашло на двуногих? Шум, вонь, грохот, чего все ради?

Наконец маневры закончились, инструктор, одноглазый спецназовец, прошедший Афган, Сербию, Колыму и Чечню, скомандовал общее построение.

— Поздравляю вас, отлично. — Скупо улыбаясь, он пожал руку Пиновской, во взгляде его блеснула сталь. — Учитесь, товарищи офицеры, даром что четырехглазая и баба.

Действительно, несмотря на близорукость, возникшую как следствие ранения, Марина Викторовна была отличным стрелком.

В это время неожиданно раздалась телефонная трель.

— Разрешите, товарищ инструктор? — Не дожидаясь ответа, Плещеев вытащил трубку, покинул строй. — Это я. Это ты? Ты где? Ага! Никакого посольства! Ни о чем не беспокойся, прорывайся На север. Да, можешь и этих взять. На границе вас будет ждать окно. Ну все, обнимаю, рад был тебя слышать.

Несколько секунд он стоял неподвижно, задумавшись, и вдруг, словно очнувшись, не сдерживаясь, радостно закричал:

— Толик жив, домой едет!