Заговор генералов - Незнанский Фридрих Евсеевич (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
– Разумеется, другое, Кэт!
– О'кей, мы подумаем…
И дальше последовал милый треп о здоровье, погоде. С настойчивостью, достойной гораздо лучшего применения, Кэт расспрашивала, что это за симпатичный молодой человек, который прилетел вместе с ним в Вашингтон? Саша дал Денису самую достойную характеристику, хотя и точил его червь сомнения в том смысле, что, кажется, говорят правду, будто сердце женщины подобно легкомысленному мотыльку-однодневке. Ничто долговечное не может удержаться в нем. Ну а про Дениса Кэт наверняка рассказал сам Реддвей, рассчитывая, вероятно, внести некоторую сумятицу или же, напротив, придать большую определенность зыбким отношениям Александра Турецкого и Кэт Вильсон. Легкая ревность тоже может оказаться двигателем прогресса. В отношениях…
В первом факсе, ушедшем в адрес российской Генеральной прокуратуры, лично господину Меркулову, был такой текст: «Надо бы узнать, когда генерал в последний раз выезжал за границу и где могла быть сделана видеозапись». Турецкий еще подумал и выдал открытым текстом, поскольку дело было сделано и любые слова ничего не меняли: «Твейт не был в России. Убит вчера в Нью-Йорке. Подозревают несчастный случай». Последняя фраза явно противоречила предпоследней, но Турецкий рассчитывал, что Костя все поймет. А посторонний глаз может и не обратить внимания.
Какой же теперь напрашивается вывод? Коновалов, конечно, не мог предполагать, что по следам его, будем условно считать, заведомо ложной публикации в вашингтонской газете глава России немедленно решит провести расследование. И командирует для этой цели «важняка» из Генпрокуратуры, с которым у генерала пока не сложилось достаточно доверительных, или хотя бы лояльных, отношений. Коновалов не мог быть также уверенным, что настырный «важняк» не доберется до генеральского корреспондента и с помощью своих коллег из антитеррористического «Пятого левела» – ведь знает же об этом Ястребов, отчего бы не знать и Коновалову? – не выудит некую правду, которая не столько даже и оправдывает Чуланова, сколько может окончательно утопить самого генерала как интригана и заведомого лжеца. Каков же его следующий ход? Убрать корреспондента. А возможности для достижения этой цели – немереные: российская уголовщина порядком «достала» американское правосудие. Да и почерк уж больно родной: сбить машиной и тут же бросить ее…
Кэт обещала разобраться с этим случаем. И мчаться из-за этого в Нью-Йорк вряд ли следовало бы. Подождем, сказал себе Турецкий, что там принесет в клюве компьютерный гений…
Денис трудился, как пчелка. Однажды, увидев, как дядь Саша мается в ожидании очередной информации из Нью-Йорка, предложил, так сказать, немного «отпустить мозги», развеяться и посетить вместе одного видного сенатора. Это, говорил он, чрезвычайно интересный и дальновидный политик, беседовать с которым весьма нелегко, потому что, как рассказывают, он бывает очень требователен к собеседнику, его информированности и трезвости суждений и уже отказывал во встрече с русским детективом. Но уступил лишь после неоднократных личных просьб Джеми Эванс. Сенатор был профессором в Кенанинституте в ту пору, когда молодой Чуланов готовил под его руководством свою докторскую диссертацию.
– А удобно? – спросил Турецкий.
– Я скажу, что ты согласился помочь мне с переводом…
Сенатор оказался чем-то неуловимо похож на давно любезного сердцу Турецкого профессора Феликса Евгеньевича Марковского, читавшего, еще до того, естественно, как он стал диссидентом, на юрфаке курс уголовного права. А вот чем похож, Саша сообразил не сразу, но все время подспудно ожидал знакомого оклика: «Молодой человек, а я вас знаю, не отрекайтесь!» И то ли взгляд его на профессора-сенатора либо что-то другое, интуитивное, необъяснимое, было воспринято хозяином, и беседа потекла в спокойном и непринужденном русле. Быстро и толково ответив на несколько необходимых вопросов Дениса, сенатор переключил свое внимание на Турецкого. С легкостью выяснив, кто он и что, сенатор предложил расслабиться, выпить немного виски и начал расспрашивать, причем въедливо и точно, о тех процессах, которые в настоящий момент закипают в глубине России.
Ответы Турецкого, а он понял, что в этом доме лукавить не полагается, его, очевидно, устраивали, так как, похоже, соответствовали собственным соображениям. Сенатор возбудился, стал высказывать свои мысли на этот счет и, надо сказать, попадал в самую точку. Во всяком случае, так показалось Турецкому. И он очень жалел, что отпущенное им для беседы время так быстро кончилось. Могло показаться, что сенатор и сам сожалел об этом, но… Все хорошее когда-то кончается, сказал он на прощание. И дополнил: ему говорили, что именно так это звучит у русских.
И за сенаторской спиной тоже осеняли и создавали своеобразную атмосферу значительности два знамени – государственное и родного штата сенатора.
Точно, прилечу и закажу себе подобное, твердо решил Турецкий.
Возле двери своего рабочего кабинета сенатор, видимо, не удержался и задал последний вопрос:
– Вас, господин Турецкий, как гражданина устраивает та политика, которую проводит мой бывший аспирант, а ныне государственный секретарь господин Чуланов?
– Я надеюсь, что он сумеет однажды применить на практике знания, полученные им в вашем институте.
Сенатор сделал некое неуловимое движение бровями, которое Турецкий мог расценить как ответ: вы так считаете? Ну-ну…
Спускаясь с Денисом по ступеням Капитолия, Турецкий вдруг сообразил, почему ему все время хотелось называть сенатора профессором и что, наконец, так сближало двух знакомых теперь ему людей. Они оба – и сенатор, и Маркуша – обладали в равной степени тем, что всегда было принято называть блестящим европейским образованием. Было, есть, будет… Не в этом дело. Как говорится, что есть, того не убудет. У этих двоих весьма занятных людей – уже не убудет. Эт точно!
– Нам бы такого профессора, – задумчиво заметил Денис.
– У него уже один стажировался…
Гений компьютерной мысли Джек Фрэнки сделал-таки свое дело. Неизвестно, вломился ли он подобно медведю на пасеку или проскользнул хитрющим ужом, но успеха добился. О чем доложил не без самодовольства.
Он сумел каким-то ему одному ведомым способом очистить шелуху с того досье, которое действительно было. Но ни о какой вербовке русского аспиранта, а тем более выплаты ему денег, информации не было и в помине. Однако сведения, которые разгласил Коновалову Эрик Твейт, имелись: и вербовка, и соответствующие гонорары, оплачивающие доносительство и предательство по отношению к своим же товарищам.
Джек Фрэнк с помощью собственного папаши Алекса или старины Питера, это уж не столь важно, сумел выяснить, что все порочащие имя Чуланова сведения были внесены позже, точнее, совсем недавно. А проведя соответствующий анализ и поиск, Джек нашел и исполнителя. Им являлся некто Майкл Доннер, тоже, кстати, занимающий ответственный пост в ЦРУ.
Господи, как же все запутано в этом проклятом мире! Ну а этому Майклу какой интерес? Что, ему деньги за это заплатили?
Погоди, Турецкий, а почему бы и нет?
Ответственный сотрудник Центрального разведывательного управления по какой-то причине вносит в досье на российского госсекретаря порочащие того сведения и тем самым способствует обострению отношений между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки! Можно и так вопрос поставить!
Ведь дело о явном подлоге в досье на Чуланова раскручивается сейчас по прямому указанию российского Президента и при содействии министра юстиции – генерального прокурора Штатов. Поэтому не взять ли в этой связи Майкла Доннера за одно место, чтобы спросить его: чем – или кем? – вызван его пристальный интерес к давно забытому досье на русского стажера-аспиранта?…
Если судить по реакции профессора-сенатора, отношение к господину Чуланову в Америке неоднозначное. Но не такое же, чтобы печатать в газете, отличающейся определенной респектабельностью и весом, заведомую дезинформацию! Интервью Коновалову покойный теперь мистер Твейт давал не без умысла. И не просто за деньги, даже и большие. Твейта «подставили» с этой фальшивкой, затем уволили из ЦРУ, а после вообще убрали, чтоб замолчал навсегда.
