Ночные волки - Незнанский Фридрих Евсеевич (прочитать книгу TXT) 📗
— Если я правильно сумел тебя понять, Костя, — сказал я, — то это дело перестало числиться в разряде мелких с тех пор, как убили инкассаторов и изъяли уйму денег.
— Ты правильно понял, — согласился Меркулов. — Дело о бандитском нападении на инкассаторскую машину и прочие нападения на банки берется под особый контроль генеральным.
Я все-таки не понял, какая связь между визитом Портнова и этими бандитскими ограблениями. И спросил об этом Меркулова.
— Никакой, — ответил он, как мне показалось что-то скрывая. — Пока — никакой.
— Поставим вопрос иначе, — не унимался я, — какая связь между появлением в нашей стране Портнова и ограблениями?
— Это уже не один вопрос. — У Кости было ангельское терпение. — И я тебе опять отвечу — никакой.
— Нелогично, — не сдавался я. — И потом, что мы так привязались к этому Портнову? Может быть, он давно уже честный коммерсант, осознавший свое прошлое и осудивший его. А то, что он приходил к тебе, еще ни о чем не говорит — мало ли что пришло ему в голову. Мысль, что в нашей стране все коррумпированы, не так уж и безумна. Вдруг он действительно предлагал честное сотрудничество — по своим понятиям, конечно? Он, как капиталист, считал, что за информацию надо платить.
— Даю справку, — устало произнес Меркулов, и мы с Грязновым насторожились: сейчас он скажет нам что-то очень важное. — В тысяча девятьсот восьмидесятом году Феликса Портнова короновали. В лагере.
— То есть он настоящий вор в законе, — уточнил Грязнов.
— Именно так, — кивнул Меркулов. — Вопросы еще есть или и так все понятно?
— Что ж вы сразу не сказали, гражданин начальник? — упрекнул я Костю.
— Да, — задумчиво проговорил Грязнов. — Воры, они и в Африке воры.
— Удивительно верное замечание, — согласился с ним я. — А в Америке они не просто воры — они… Погодите!
Меркулов и Грязнов с любопытством на меня уставились: что за мысль, мол, пришла в голову этому Турецкому?
— Погодите, — повторил я, глядя в одну точку.
Было в том, что я хотел сказать, что-то странно стройное, точное, выверенное. Но что — никак сформулировать не мог, и это меня мучило.
— Погодите, — как заведенный повторял я.
Грязнов, естественно, не выдержал.
— Да чего годить-то?! — рявкнул он. — Знакомых воров вспоминаешь?
Вроде глупость он сказал, а все сразу встало на свои места.
Ну конечно же.
— Итак, — сказал я с интонацией Меркулова. — В восьмидесятом Портнова коронуют. Так?
— Так, — согласился Меркулов.
— В восемьдесят втором умирает Брежнев, — продолжал я. — Так?
— При чем тут…
— Погоди, Костя, — прервал я своего начальника. — Ей-богу, я на полном серьезе. Итак, в восемьдесят третьем умирает Андропов, заступает Черненко — и умным людям становится ясно, что все летит в тартарары. Что-то висело в воздухе. Так? Логично?
— Саша…
— Через год воры Советского Союза решают вырвать Портнова из зоны. Они покупают кого-то, от кого зависит изменение приговора, выясняются новые обстоятельства старого дела. Портнов выходит из зоны.
— Что-то уж очень сложно, — с сомнением протянул Грязнов.
— Чем сложнее, тем проще, — упрямо стоял я на своем. — Зачем им Портнов? А?
— Ну и зачем?
Я сделал хитрое лицо:
— Много ли в Советском Союзе было воров в законе?
Кажется, я просто сразил их этим простым, казалось бы, вопросом.
И знаете, что сказал Грязнов? Он сказал:
— Погоди-ка…
— Стоп! — сказал я. — Это я первый просил годить. Итак! Воры освобождают Портнова. Вы спросите: зачем? Так ведь ответ на поверхности. Что сделал Портнов через несколько месяцев после своего освобождения?
— Эмигрировал! — хлопнул себя по лбу Грязнов. — Конечно!
— Точно, — подтвердил я. — Уехал за границу. Тогда как раз наши органы этим и занимались: сплавляли втихую нежелательные преступные элементы в эмиграцию. Пусть, мол, там бедокурят, нечего социалистическую Родину беспокоить. Езжай, друг, в Израиль или Америку и грабь там на здоровье, убивай, насилуй, химичь, сколько твоей душеньке угодно. Так что Портнову и наши могли помочь. Я имею в виду снятие судимости и прочее. И я не удивлюсь, если именно так все и было.
— Возможно, — кивнул Меркулов.
— Ну вот! — радостно продолжил я свой бенефис. — А что все это значит, милые вы мои?
Меркулов смотрел на меня с одобрением. Он давно уже все понял, и было видно, что именно за такие минуты, как эта, он меня и любит и терпит. И сейчас он давал мне возможность выговориться до конца.
— А это значит, — самозабвенно продолжал я, — что свои Абели и Рихарды Зорге есть не только в среде разведчиков, но и в среде такой вульгарной публики, как воры в законе. И Портнов стал их полномочным посланником в США.
— Да, — пробормотал Грязнов, — это могло быть так, как ты говоришь. Похоже.
— Я просто уверен, что все так и было. Я еще не знаю, чем он там занимался, этот Портнов, в своей Америке, но я это обязательно узнаю. Одно понятно: развернулся он там основательно. Большим «авторитетом» стал. И теперь приехал сюда. Потому что, как ни прискорбно это нам признавать, Россия сегодня — настоящий Клондайк для таких проходимцев.
Я был доволен собой: выдал версию, которая ошеломила моих друзей.
Каково же было мне, когда Меркулов, глядя на меня все теми же ласковыми глазами, спокойно заявил:
— Именно эти мои соображения и убедили генерального в необходимости создания специальной оперативно-следственной группы «Пантера».
Я вытаращился на него, ошеломленный услышанным. А Грязнов чересчур громко расхохотался.
— Ну и вид у тебя, — едва отойдя от своего гнусного смеха, проговорил он. — Ох-хо…
— Ты знал?! — потрясенный, смотрел я на Меркулова.
— Конечно, — спокойно ответил он.
Грязнов снова расхохотался.
— Ты бы уж помолчал! — сказал я ему. — Ты же об этом не догадывался даже!
— А я и не претендую, — пожал он плечами. — Я — оперативник, а не следователь.
— Итак, подведем итоги, — резюмировал Меркулов. — Создается специальная оперативно-следственная группа «Пантера», задача которой — расследование целой серии ограблений банков вообще и деятельности Портнова — в частности. Нужно прищучить этого дельца. Тебе, Саша, поручается один из самых ответственных участков работы.
— Портнов? — уточнил я.
— Он самый, — ответил Костя. — И естественно, банки…
Глава третья
Аленичев
Старший оперуполномоченный МУРа Станислав Аленичев явился в отель «Балчуг» сам по себе, отдельно от оперативно-следственной группы.
Вообще это было не в его привычках. Обычно он строго придерживался писаных и неписаных муровских правил поведения и не позволял себе особых вольностей. Но в этот день с ним произошел случай, который помешал ему прибыть на работу вовремя. Он опоздал всего лишь на четыре минуты. Группа уехала без него, и, скорее всего, ему досталось бы другое дело, но взбешенный Грязнов, временно исполняющий обязанности начальника МУРа, без раздумий отправил его вслед за группой, приказав добираться своим ходом, хоть на такси. Денег на этот вид транспорта грозный подполковник Грязнов, естественно, не выделил.
Стас поймал такси и поехал в «Балчуг». Настроение было паршивым.
Все началось ранним сегодняшним утром. Хотя нет, утром сегодня произошла развязка застарелой, годами тянувшейся драмы, а началось все значительно раньше.
Стас занимал комнату в большой коммунальной квартире, в которой помимо него жили еще два соседа. Дворник Ахмет Галямин, здоровый тридцатилетний бугай, и старый актер Григорий Маков, бывший в свое время популярным киноартистом. Стас помнил несколько его ролей в фильмах, которые с успехом шли на экранах страны в годы его детства и юности. Обычно Григорий Маков играл положительных героев, в основном мужественных советских офицеров.
В последнее время Маков практически не снимался, а ничего другого он делать не умел. И никаким другим способом ему не удавалось зарабатывать деньги. Пенсия была мизерной, и старый артист влачил жалкое существование. Стас помогал ему чем мог, но и он сам получал немного, так что значительной помощи от него Макову не перепадало. Как говорится, рады бы помочь, да сами бедствуем… Стасу было обидно за известного артиста и стыдно за правительство, которое не может старым людям обеспечить нормальную жизнь на склоне лет.
