Дело принципа - Макбейн Эд (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

— Да, конечно, требуется немалое мужество, чтобы зарезать мальчика, который ничего не видит.

— Чтобы пырнуть кого-нибудь ножом, не обязательно видеть. Одного парня зарезали на совершенно темной улице. Нужно только почувствовать, куда бить, и можешь втыкать нож. Да какого черта вы понимаете? Вы слабак, выросли небось в большом доме…

— Замолчи, Дэнни!

— Не затыкайте мне рот. Вам повезло, что мои адвокаты разрешили вам поговорить со мной. Никто вас не звал, вы пришли по собственной воле. Хорошо, вы здесь, и вот что я вам скажу.

Мы гуляли по улице, этот испашка вскочил, как безумный, и бросился на нас с ножом в кулаке. Мы ударили его в ответ ножом, потому что вопрос стоял так: или мы, или он. Если он умер, значит, ему не повезло. Нечего было лезть к нам. Хэнк встал.

— Хорошо, Дэнни. Я выслушал тебя. Желаю удачи.

— И держитесь подальше от моей матери, мистер! — пригрозил Дэнни. — Держитесь от нее подальше. Слышите?

— Я слышу тебя.

— Значит, так и делайте.

— Я собираюсь сделать только одно, Дэнни. Я собираюсь отправить тебя и твоих друзей на электрический стул за убийство невинного мальчика.

В кабинете его ждало письмо. Адресованное мистеру окружному прокурору Генри Беллу. Буквы были нацарапаны на конверте от руки. Он надорвал конверт и достал один Лист бумаги. Та же рука нацарапала всего несколько слов:

Глава 4

На другое утро он отправился на ту улицу и сразу же понял, что того Гарлема, который он когда-то знал, больше нет. Он стоял на углу Сто двадцатой улицы и Первой авеню, глядя на запад, и пытался представить себя мальчишкой. Но все изменилось до неузнаваемости, и в его воображении не возникало никаких образов.

На северной стороне улицы стояли бульдозеры; они перекопали почти весь квартал, начиная от Второй авеню, где когда-то стояла бакалейная лавка, где жаркими летними днями он рассматривал цветные картинки. Дом, в котором он родился и вырос — при родах помогала его тетя Серри, — по-прежнему стоял в центре квартала на южной стороне улицы, но при-, мыкавшая к нему кондитерская лавка была заколочена досками, а на соседних домах лежал налет разрушения.

— Ребята живут не здесь, — подсказал детектив первого класса Майкл Ларсен. — Они собираются в четырех кварталах отсюда.

— Знаю, — кивнул Хэнк.

Он смотрел на улицу и думал, правда ли, что географические перемены являются синонимом прогресса. Ведь если изменились улицы Гарлема, если здесь появились чистенькие дома новой постройки из красного кирпича и современные квартиры, значит, и жители Гарлема тоже изменились. Раньше он четко делил Гарлем по территориальному признаку:

Итальянский, Испанский и Негритянский. В своем воображении он даже поставил пограничные столбы. Теперь он понял, что никаких границ между тремя Гарлемами быть не может. Гарлем есть Гарлем. На улицах Итальянского Гарлема то и дело встречались смуглые и светлые лица пуэрториканцев, темные лица негров. По Гарлему можно изучать схему потока иммиграции в Нью-Йорк: ирландцы и итальянцы первыми попали под процесс интеграции; негры — иммигрировавшие позже — незаметно влились в респектабельные круги белых протестантов; пуэрториканцы оказались последними, они отчаянно продирались сквозь культурные и языковые барьеры к протянутой руке помощи. Но, как выяснилось, в этой руке был спрятан нож.

Интересно, что знает город о Гарлеме, размышлял он. Он знал, что ученые мужи проводили исследования, бесчисленные исследования жилищных условий, транспортных проблем, школ, восстановительных центров, проблем занятости. Эти мужи считали себя специалистами по иммиграции. Однако в недалеком будущем — через двадцать, двадцать пять лет — город представлялся ему гигантским механизмом. Сердцевиной этого механизма будет центральная часть, где работают поставщики идей, сочиняя лозунги для всей нации: «Ешьте хрустящие палочки», «Стирайте порошком „Уэдли“, „Курите сигареты «Сахара“, формируя вкусы и мировоззрение страны. А вокруг лагеря поставщиков идей соберутся бездомные кочевые племена, которые будут драться между собой за неплодородные земли городских улиц и бродить в поисках все той же руки помощи. На крышу Эмпайр-Стейт-Билдинга в центре поставщиков идей водрузят огромный громкоговоритель. И каждый час из громкоговорителя будет раздаваться одно-единственное слово, которое разнесется по всему городу, достигая слуха варварских племен, скитающихся на окраинах города.

И этим словом будет: «Терпение!»

А Рафаэль Моррес, плывя в море слов, утонул, потому что слова не умеют плавать.

— Вы хоть немного знакомы с Гарлемом, сэр? — поинтересовался Ларсен.

— Я здесь родился, — ответил Хэнк. — На этой улице.

— Правда? — Ларсен с любопытством посмотрел на него. — Полагаю, он сильно изменился с тех пор.

— Да.

— Вообще-то, — сказал Ларсен, — мы могли привести девушку к вам в кабинет. И вам не нужно было самому ехать в Гарлем.

— Мне хотелось побывать здесь.

Теперь, шагая рядом с детективом, он думал, почему ему захотелось приехать сюда. «Может быть, дело в этой записке с угрозами, — размышлял он. — Может, я решил испытать свое мужество. А может быть, я хотел понять, как из Гарлема могли выйти окружной прокурор и трое юных убийц».

— Мы пришли, — остановился Ларсен. — Все трое жили в этом квартале. А пуэрто-риканский мальчик жил на этой же улице, только немного подальше.

Хэнк осмотрелся вокруг. Асфальт плавился от жары. В центре улицы несколько мальчишек включили пожарный гидрант и прямо в одежде бегали под струей воды. Вода била вверх через прикрученную к наконечнику консервную банку и каскадом падала на землю, образуя ручей, за который будет расплачиваться город. Чуть дальше играли в стикбол [5]. У обочины выстроились мешки с мусором в ожидании мусорных грузовиков. На ступеньках домов сидели женщины в домашних платьях. Рядом с кондитерской стояли несколько подростков и разговаривали.

— Если вам интересно, как выглядят Громовержцы на досуге, то вы смотрите прямо на них, — заметил Ларсен.

У ребят был совершенно безобидный вид. Оперевшись на газетный киоск, они мирно беседовали и негромко смеялись.

— Девушка живет в доме рядом с кондитерской, — сказал Ларсен. — Я позвонил ей из участка, так что она знает о нашем, приходе. Не обращайте внимания на нахальные взгляды этих бандитов. Они знают, что я полицейский. Я столько гонял их, что уже сбился со счета.

При приближении Хэнка и Ларсена разговор стих. Сжав губы, парни проводили их взглядом ко входу в дом. В подъезде было темно. В ноздри сразу ударил застоявшийся запах пота и испражнений, запах готовящейся пищи, запах сна и бодрствования — запах жизни.

— Не представляю, как здесь можно обитать, — поморщился Ларсен. — А ведь некоторые из них получают неплохое жалованье. Трудно в это поверить, правда? Люди не должны так жить. Если живешь, как свинья, начинаешь чувствовать себя свиньей… Девушка — на третьем этаже.

Они поднялись по узкой лестнице. Он помнил, как в детстве поднимался точно по такой же. Фасад Гарлема, может, и изменился, но содержание осталось прежним. Мальчиком он мочился на первом этаже под лестницей, добавляя свой запах к устоявшейся вони. «Если живешь, как свинья, начинаешь чувствовать себя свиньей…»

— Это здесь. — Ларсен остановился перед квартирой 3Б. — Родители работают, так что она должна быть одна. Ей шестнадцать, но выглядит намного старше. Хотя, похоже, это неплохая девочка. — Он постучал в дверь.

Дверь сразу распахнулась, словно она стояла за ней в ожидании стука. Девушка оказалась темноволосой, с большими карими глазами и открытым лицом. Из косметики пользовалась только помадой. На ней была широкая красная юбка и белая блузка. Волосы собраны на затылке и перевязаны красным бантом.