Дело о вражеском штабе - Константинов Андрей Дмитриевич (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
— Пока нет. Что вы мне посоветуете?
— Во-первых, есть больше устриц.
Знаете, когда их ешь, они пищат. Правда, я лично никогда не слышал, но знающие люди уверяют, что это так. Один мой знакомый — он, кстати, на мясокомбинате работает директором по безопасности — считает, что человек по своей природе хищник и поэтому должен питаться не падалью, а живыми существами. Только слопав что-нибудь живое, у него на душе наступает гармония и покой. И когда этот мой знакомый вгрызается в устрицу, а она под его зубами пищит, у него происходит что-то вроде оргазма. Попробуйте, не пожалеете. Ну а во-вторых, дайте мне пару дней на изучение вашей истории.
— У меня есть доказательства, — быстро сказала Инга. — Я записала наш разговор с Лишенко на диктофон. И еще у меня есть фото: этот Лишенко вместе с бандитами.
— Чего ж вы раньше не сказали. Где они у вас?
— Дома. Если хотите, мы заедем сейчас.
— Конечно, хочу.
В Агентство в тот день я не вернулся. Инга жила на четвертом этаже очень пристойного дома на Московском.
Обстановка квартиры — сплошной модерн. Кровать — водяная. Губы — мягкие.
Комплексов — никаких.
Утром я вышел из ее дома с аудиокассетой и распечатанной на принтере фотографией, на которой были изображены три мужика.
Горностаева уже стояла возле моего кабинета. Не обойти. Я как можно более радушно сказал: «Привет, Горностаева», — и поставил ей на вид, что она курит всякую дрянь в неположенном месте. Она не отреагировала. По глазам было видно, что не спала и разговор предстоит жесткий.
Она спросила, где я был. Она искала меня всю ночь. А моя труба на ее звонки не реагировала.
— Аккумулятор сел, — ответил я. — И вообще, Валя, ты знаешь, как я к тебе отношусь.
— Как?
— Хорошо, — со стопроцентной искренностью в голосе сказал я.
— Ты хоть презервативом пользовался? — продолжала допытываться Горностаева.
— Один мой знакомый, кстати, он тоже журналист, никак не мог выговорить слово «презерватив». Ну не получалось у него, хотя все остальные слова выговаривал нормально. И вот когда он приходил в аптеку, начиналась полная неразбериха. У него раздраженно спрашивали: «Чего-чего вам, молодой человек?» Он в ответ мычал что-то невразумительное и показывал пальцем то куда-то в сторону, то почему-то в направлении пола. «А, так вам презерватив!» — наконец кричали ему на всю аптеку обрадованные фармацевты. В общем, так и погубили они человеку всю личную жизнь…
— Так ты с этой бабой был?
— Какой такой бабой?
— Которая вчера утром тут торчала.
— Ах, с бабой! У меня с ней была короткая деловая встреча. И вот что, Горностаева, давай не смешивай личное с общественным. Наши с тобой отношения — это личное. А то, где ты куришь, и то, с кем я встречаюсь, — это общественное.
Я решительно открыл дверь в свой кабинет и скрылся от злобной Горностаевой.
В общем и целом Горностаева была девушкой неплохой. Ноги вполне пристойные, если в мини-юбке, и работает хватко.
В Агентстве до недавнего времени были уверены, что она или розовая, или вообще никакая. В том смысле, что она не только ни с кем не встречалась, но и на мужиков внимания не обращала. Я так долго гонял ее за курение в не отведенных для этого местах и разбрасывание грязных кофейных чашек на всех подоконниках Агентства, что наши отношения естественным порядком дошли до постели. Вернее, сначала до кресла в моем кабинете, потом до стола в ее комнатке. Горностаева узнала, что такое любовь. Оказалось, что любовь — это я.
Это было очень почетно, временами даже приятно, но некоторые сложности в мою жизнь вносило.
Обнорский нашим романом живо интересовался. Особенно его беспокоило, чтобы это не отразилось на потенциале Агентства. «Ты, Леха, смотри, — говорил он, — делай с Горностаевой что хочешь, но чтоб никаких, понимаешь, декретов».
Надо было поработать над делом Инги. Я позвал к себе Родиона Каширина.
— Значит, так, Родион. Надо бы узнать все про одну женщину. Зовут ее Инга, фамилия Корнеевская. Живет на Московском проспекте. Она говорит, что проходит по уголовному делу о мошенничестве, которое ведет УБЭП. Хорошо бы выяснить, что это за дело и кто такой майор Лишенко. Да, вот еще фотография — здесь якобы этот самый майор с какими-то бандитами.
Попробуй установить, кто это.
Я стал слушать взятую у Инги кассету с записью ее разговора с сотрудниками УБЭП. В общем, его содержание примерно соответствовало тому, что говорила мне Корнеевская. Речь шла о каком-то уголовном деле. Мужской голос довольно противного тембра говорил Инге, что она может сесть, и сесть надолго. Ну на год-то — до суда — уж точно. А изолятор — не сахар. Потом заговорили о каких-то тысячах долларов, которые неплохо было бы вернуть. Так что, с одной стороны, это действительно напоминало вымогательство майором милиции крупной взятки, а с другой — мало чем, на мой взгляд, отличалось от обычных методов работы сотрудников милиции с подозреваемыми.
У них так всегда: попугают — авось расколется. Но Инга держалась крепко.
На этом обвинение майора не построишь, сказал я сам себе и решил на время забыть о деле Инги Корнеевской. К приезду Обнорского надо было разработать проект инструкции о форме одежды для сотрудников «Золотой пули».
Внешнему виду подчиненных Обнорский уделял особое внимание. Видимо, это осталось у него от службы в армии.
Периодически у Обнорского появлялась идея пошить всем форму. Что-то типа: черный верх, белый низ. Или наоборот.
Но нам с Повзло до сих пор удавалось охладить управленческий пыл Обнорского. Во-первых, говорили мы, у многих сотрудников Агентства работа непубличная, и нечего им светиться в новой форме с галунами и аксельбантами. А во-вторых, добавлял я, это ж денег стоит. А финансовое положение Агентства — не ах, чтоб так разоряться.
Обнорский аргументам внял. Но частично — предоставить сотрудникам полную свободу в выборе одежды натура не позволяла. И я должен был быстренько в письменном виде попытаться удовлетворить армейские ухватки Обнорского, не слишком ограничив при этом журналистов в их праве носить то, что хочется и что позволяют средства.
Первый пункт инструкции я изложил быстро. «Сотрудники Агентства обязаны ходить на работу в начищенной обуви».
Я знал, что для всех бывших военных главное — это начищенные сапоги. Теперь надо прикинуть, сколько нужно будет закупить щеток и кремов. Ну четыре щетки, пожалуй, хватит. Жалко только, что обувь у народа не одного цвета. Была бы черная — купил бы пятикилограммовую банку гуталина: на полгода хватит. А тут опять расходы…
Следующим пунктом инструкции следовало бы изложить требование ношения чистых подворотничков. Обнорскому бы понравилось. Но, боюсь, народ не поймет.
С внешним видом мужчин все было довольно просто: брюки — любые, но чистые и со стрелочками. Шорты — запрещены.
Желателен пиджак с карманами. Рубашка — выглаженная. Менять не реже чем раз в два дня.
С женщинами сложнее. Я указал рекомендуемую длину юбок для дам — не выше двух сантиметров от колена (интересно, от какой части колена эти сантиметры считать? — ну не будем вдаваться в частности). Разрез на юбке — не выше середины бедра (эх, придется всех наших женщин предварительно замерить. Надо закупить линейку подлиннее).
Обнорский был хоть и жуткий бабник, если считать по количеству женщин, которые в разные периоды жизни скрашивали его быт, но никаких фривольностей сотрудницам «Золотой пули» не разрешал.
Поэтому в проекте инструкции я указал на необходимость всем женщинам носить лифчики (нет, лучше напишу — бюстгальтеры, выглядит интеллигентнее). Так и запишем: «Носка бюстгальтеров для сотрудников Агентства женского пола обязательна круглогодично».
Тут я подумал, что получается какой-то бред — как будто лифчики носить надо, а трусы не надо. Исправил фразу. Получилось: «Носка бюстгальтеров и трусов для сотрудников Агентства женского пола обязательна круглогодично». Хорошо вышло.
