Предатели по призванию - Щербаненко Джорджо (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗

Джорджо Щербаненко

Предатели по призванию

Часть первая

Когда телевизоры только-только появились, мой будущий жених – он мясом торгует – первый у нас в Ка'Тарино завел себе эту игрушку, вся деревня напрашивалась к нему смотреть, а он приглашал кого ему вздумается, частенько и меня с родителями, вот там мы и обручились, в темноте он начинал меня общупывать, сперва по коленке погладит, потом выше, а как-то раз улучил момент и спросил тихонько, девушка я или нет, мне надоело, что он меня лапает, да и мать тут под боком, ну я смеху ради ему и говорю: ясно, девушка, мол, тебя и дожидалась.

1

Убить сразу двоих очень непросто. Она остановила машину в строго определенном месте – заранее рассчитала все до сантиметра, – даже ночью ни с чем не спутаешь этот причудливый мостик, напоминающий то ли венецианский мост, то ли Эйфелеву башню; перед ним на пятачке она остановила машину и сказала, будто прицеливаясь:

– Я выйду покурю, не хочется дымить в машине.

Слова были обращены к двоим сидевшим сзади, тем, кого она намеревалась убить; сказала и вышла, не дожидаясь ответа, хотя те двое, отяжелев от обильного ужина и груза прожитых лет, хрипло пробормотали: да-да, конечно. Избавившись от ее сковывающего присутствия, они, как ей показалось, устроились поудобнее и погрузились в дрему; старые, обрюзгшие, оба в белых плащах, у женщины горло обмотано шерстяным ядовито-коричневым шарфом под цвет шеи, и лицо как у огромной жабы, а ведь в незапамятные времена она, по ее собственному утверждению, была очень красива; женщина, которую она собиралась убрать вместе с сожителем, в метрике была записана как Адель Террини, но в Бучинаско, близ Ка'Тарино, откуда она была родом и где каждая собака все про нее знала, ее прозвали Адель Сучка, и только один безмозглый американец величал ее Адель Надежда.

Она, убийца, тоже была американкой, правда, не такой безмозглой, как ее папочка, поэтому она замкнула в машине дверцы, потом вышла, закурила и поглядела на шоссе по ту сторону канала; шоссе вело в Павию, но в этот поздний час машины по нему проезжали с ленивой нерегулярностью (это тоже было учтено); словно прогуливаясь, она обошла сзади машину – легкий четырехместный «фиат», – она не знала, что это за модель, но очень тщательно взвесила все ее достоинства и недостатки, поскольку это было необходимо для осуществления той цели, ради которой она сюда приехала.

Павийский подъемный канал – довольно трудное название для иностранки, трудное и непонятное; ее итальянский, выученный в Сан-Франциско, штат Аризона (не надо путать с другим Сан-Франциско), конечно, не позволял ей понять, что канал называется «подъемным» из-за того, что суда по нему тянут канатом с берега, как бы «поднимают» против течения; впрочем, ее привлекла совсем не этимология, з исключительно удобное расположение канала – он пролегал между двумя дорогами, с одной стороны широкое асфальтированное шоссе (она твердо заучила, как оно обозначено на карте: «Государственная автострада № 35»), с другой – сохранившийся с давних пор уютный проселок без всякого асфальта – «Старая подъемная дорога». А между ними – канал, в котором вода в это время года прибывает, что тоже немаловажно. Вдобавок здесь нет никаких парапетов, ограждений, столбиков, так что ночью машина может свободно соскользнуть в воду, и ничто ее не остановит. Да-да, она только слегка подтолкнула «фиат» – Бог его знает, какая это модель! – и все было кончено за несколько секунд, точь-в-точь, как она рассчитала: передние колеса нарочно вывернула немного вправо, по направлению к воде, мотор, естественно, не выключила – понадобилось лишь чуть-чуть подтолкнуть сзади машину, где развалились те двое, разморенные от курицы с грибами, горгонцолы, печеных яблок с сабайоном и черной самбуки (за все расплатилась она), наверняка державшие ее за дурочку, под стать папаше, придурку из придурков; словом, машина с Аделью Сучкой, или Аделью Надеждой, и ее сожителем на диво легко съехала в полноводный канал, всплеск послышался в точно рассчитанное мгновение, то есть когда на большом шоссе не было ни единого автомобиля и темень стояла почти полная, только вдали, очень-очень далеко, светились фары. Струя воды обдала всю голову, сигарета, правда, не потухла, потом вторая струя, будто из насоса, ударила в грудь; кто бы мог подумать, что машина, свалившись в воду, вызовет такой каскад; сигарета в конце концов намокла, и пришлось долго отплевываться от месива папиросной бумаги и мокрого разбухшего табака; она чувствовала, как волосы, пахнущие зловонными водами Павийского подъемного канала, облепили лицо, и ждала, пока на поверхности появятся пузырьки воздуха.

Так она стояла и ждала на темной дороге по эту сторону канала; шоссе на той стороне тоже было погружено во мрак, лишь изредка черный бархат ночи стрелами пронизывал свет фар, в эту пору миланцы возвращались... нет, не с пляжа, в будни в Санта-Маргариту не поедешь, работать надо, а те, у кого работы нет, гоняются за теми, у кого она есть; однако теплыми весенними вечерами после работы миланцы едут ужинать в пригородные траттории: благонамеренные граждане оседают где-нибудь на улице Кьеза Росса или, на худой конец, в «Лягушачьем тупике», а искатели приключений устремляются в Бинаско или даже в Павию, где выискивают шикарные заведения в стиле «country» и заказывают себе блюда и вина, кажущиеся им и впрямь крестьянскими; к ночи, на тихом ходу – благо машин нет ни спереди, ни сзади – возвращаются домой, в Милан; так вот, пока она ждала, не появятся ли на поверхности воды пузырьки, свет, временами вспыхивавший на шоссе, шел от машин тех самых неугомонных миланцев.

А пузырьки так и не появились: окна в машине были открыты, спереди во всяком случае, потому она мгновенно заполнилась водой и наступила полная тишина; и все же надо еще подождать – а что, если по этой старой дороге промчится какая-нибудь «веспа» [1] с голоштанной парочкой, ищущей прибежища на пустынном берегу канала, или пьяный мотоциклист, возвращающийся в свою берлогу, или колымага, битком набитая юнцами из близлежащих деревень и с ферм, отправляющимися за девчонками в близлежащие деревни и на фермы, что, как правило, приводит к затяжным, но в общем бескровным баталиям между деревнями Ассаго, Роццано, Бинаско, Казариле, – нет, надо подождать несколько минут: вдруг один из тех двоих выберется из машины через открытое окно; и она ждала, глядела в воду с замирающим от страха сердцем: вот-вот оттуда покажется одна, а может, две головы, вот-вот они вынырнут из воды, чудом воскресшие, орущие.

Фары с противоположной стороны канала на миг ослепили ее, будто на сцене; как при вспышке молнии, она подумала: если б те двое в это мгновение появились из воды, можно было бы протянуть руку, вытащить их и сказать, что она даже не знает, как все это вышло, ведь они наверняка не заметили, что она подтолкнула машину, а вдруг заметили?

Она ждала долго; прошло пять минут, нет, вдвое, втрое больше – ждала, пока не удостоверилась, что никогда, никогда уже две низкие душонки не будут обивать земные пороги, и, только убедившись в этом, отошла от берега и направилась к железному мостику; открыла косметичку, вытащила несколько освежающих бумажных салфеток и отерла лицо от потеков грязной воды из канала. Пальто на груди было все мокрое, в туфлях хлюпало, но тут уж ничего не поделаешь; она уселась на ступеньку мостика, сняла туфли на низком каблуке, потрясла их, чтобы вылить воду и чуть-чуть просушить, опять надела на мокрые чулки (с ними тоже ничего не поделаешь), как странно, ей и в голову не приходило, что она так вымокнет.

Она встала и пошла вверх по ступенькам мостика, перекрывавшего канал, – игрушка, а не мостик, но ты уже не ребенок и сейчас тебе не до забав, – ее пробирала дрожь, но не от холода, ох, если бы можно было вернуться вспять, вот глупая, разве мертвых воскресишь, но, поднимаясь на этот дурацкий мостик, нечто среднее между венецианским и жюль-верновским, она отчаянно пыталась сглотнуть комок, подкативший к горлу, при мысли о тех двоих, запертых в машине и силящихся открыть дверь под водой; ступеньки потянулись вниз, на шоссе; Господи, как тяжело, она же все-таки не убийца, хотя в теории очень сильна, есть масса способов убить человека, она изучила почти все: к примеру, если воткнуть раскаленную вязальную спицу в область печени (достаточно самых поверхностных знаний в анатомии), то смерть будет медленной и очень мучительной; вот так умер некий американский гражданин, уроженец итальянских Абруцц Тони Паганика, в Штатах его фамилию вечно перевирали, и в конце концов она редуцировалась до Паани, так вот, он умер с вязальной спицей в печени. Как только она об этом вспомнила, тошнотворный комок в горле исчез, на негнущихся ногах она одолела две последние ступеньки и очутилась на противоположной стороне.