Современный швейцарский детектив - Дюрренматт Фридрих (читать книги полные TXT) 📗
ЧЕТВЕРГ
— Всем привет!
Урси не ответила на мое приветствие; когда она сидит за пишущей машинкой с наушником от диктофона на правом ухе, то левое ухо она как бы отключает и ни на что вокруг не реагирует. При телефонных звонках она снимала трубку, лишь допечатав фразу до конца.
Бет говорила по телефону, улыбнулась мне, а я привычным жестом бросил папку на ближайшее кресло склонился над корзиночкой, куда складывалась поступающая почта. Надо взглянуть, что за новости меня поджидают: внутренняя информация, задание на фотоработы, подписанные Виктором отчеты о сверхурочных, рекламные проспекты новой фотоаппаратуры. Сегодня там находились два новых препарата, выпущенных концерном «Вольф». Обе наши секретарши казались весьма занятыми — Бет гримасничала и шевелила губами, изображая своего собеседника, сердитый голос которого доносился из трубки даже до меня, — поэтому я тихонько направился к двери.
— Мартин, погоди! — Бет прикрыла рукой трубку. — Тебя искал Виктор. — Затем она снова обратилась к своему собеседнику, успокаивая его: — Да–да, я слушаю.
Значит, меня искал Виктор. С какой стати? Я начинал работать в половине девятого и не собирался из–за Виктора менять свое трудовое соглашение, отказываться от своей маленькой привычки приходить немного позднее, от остатков иллюзии о свободе. Ну а к тому, что я еще на пяток минут задерживался, он давно мог бы привыкнуть. На моем столе лежала записка, поспешно набросанная толстым фломастером: «27.2. Мартин, срочно принеси фотографии д–ру Фешу. Виктор».
Фотографии! Я действительно забыл захватить их у главного входа. А ведь дама с милым личиком и пышным бюстом, дежурившая там сегодня, так приветливо кивала мне. Когда она сидела за окошком своей привратницкой, она казалась ослепительной красавицей, однако стоило ей выйти в вестибюль, как короткие толстые ноги и широкие бедра сразу разрушали облик очаровательной Белоснежки. Она всегда была очень мила со мной, поэтому я относился к ней неплохо. Вот и теперь она приветливо засмеялась, услышав мой голос по телефону.
— Фройляйн Шпиндлер, у вас должен быть для меня пакет.
Откинувшись в кресле, я закурил свою первую сигарету. С этого ритуала начался мой рабочий день.
— Пакет? Наверно, я не заметила.
Было слышно, как она положила трубку на мраморный стол и отодвинула стул. В этот час в вестибюле было совсем тихо.
— Очень жаль, но я ничего не могу найти.
— Там должен быть пакет из фотоателье «Кристен», его принесли вчера вечером.
— Очень жаль, но для вас действительно ничего нет.
Странно, Роже никогда меня не подводил. Если поручение выполнить не удавалось, он по крайней мере звонил или сообщал как–то иначе.
— А вы уверены, что ничего нет?
— Абсолютно уверена, господин Фогель.
Голосок коротконогой Белоснежки звучал с искренним сожалением. Я набрал номер фотоателье, но тут за моей спиной послышался писклявый голос Бет.
— Мартин, ты видел записку от Виктора?
— Видел, видел.
— Ты себя лучше чувствуешь?
— В каком смысле?
Бет оторвалась от дверного косяка и тряхнула каштановыми локонами.
— Ну, кровь из носа не идет?
Я хотел было ответить, что кровотечение прекратилось, но продолжает першить в горле, однако в трубке раздался голос помощницы Роже. Я довольно резко спросил, где заказанные отпечатки. Девушка растерялась — ученик отнес их вчера и сдал дежурному у входа.
— У какого входа?
— Не знаю, но парень сказал, что знает, где оставить пакет.
— Можете позвать его к телефону? Только побыстрее.
Бет внимательно прислушивалась к разговору, она даже присела на стул.
— Проблемы? — поинтересовалась она.
— Да, фотографии Бальмера и аварийного объекта пропали.
— Вот черт, а Виктор уже дважды спрашивал про них. По–моему, они срочно нужны Фешу.
Ученик из лаборатории Роже, запыхавшись, проговорил:
— Господин Фогель? Фотографии я вчера принес.
— Куда?
— Дежурному у входа в высотное здание, как обычно.
— Отпечатки и негативы?
— Да, примерно тридцать отпечатков, все размером восемнадцать на двадцать четыре.
— Когда вы их отдали?
— В шесть с минутами.
— Кто их принял?
— Пожилой человек с сединой, на нижней губе бородавка.
Значит, это был да Силва. Он часто дежурит в проходной высотного здания, хотя из охранников он самый глупый. Зато, наверно, дзюдоист с черным поясом, а этого достаточно для того, чтобы служить во внутренней охране. К сожалению, да Силва, как сообщила мне дежурная с нескладной фигурой, придет только в полдень: он выходит во вторую смену. Она еще раз поискала пакет, но так ничего и не нашла.
Оставалась еще надежда, что пакет по ошибке попал во внутреннюю почту и теперь лежал либо в экспедиции, либо у кого–нибудь из курьеров.
Наш отдел занимал небольшую виллу. Она строилась в начале двадцатых годов и тогда была, наверно, роскошным домом для одной семьи. Виктору удалось спасти нас от переселения в высотное административное здание; теперь мы находились на южном конце территориального комплекса, и почта нас не особенно баловала своим вниманием: разноска доходила до нас лишь дважды в день — утром и вечером. Впрочем, никто из нас не считал это серьезным недостатком, ведь чем дальше от начальства, тем спокойней. А от переселения нас спасли магнитофоны, видеоаппаратура, киномонтажные столы из хозяйства Эдди. Разумеется, все это мешало бы другим сотрудникам, работавшим в больших залах. В этих залах ранним утром и вечером, когда были заняты не все рабочие места, поддерживался искусственный уровень шума, в котором не расслышишь, например, как падает на стол ручка, причем эта шумовая нагрузка учитывалась психологами–производственниками с точностью до фона или децибела. Вероятно, такие вот специалисты открыли, что надой молока увеличивается, если развлекать коров музыкой… В этой стране существует целое гражданское движение против массового содержания животных, например против бесчеловечных условий на огромных птицефермах, причем подписи под протестами собирают люди, которые сами работают просто в зверских условиях.
Я заглянул в свою записную книжку: в десять часов мне вновь предстоял визит к обезьянам, в опытно–исследовательскую лабораторию доктора Ляйбундгута, в половине двенадцатого надо вернуться сюда — придет начальник финансового отдела для портретной съемки по случаю двадцатипятилетнего юбилея его работы в концерне «Вольф». Между двумя и тремя пойду в актовый зал снимать собрание Швейцарского общества химиков–косметологов, а затем отправлюсь на объект номер 19 фотографировать контейнер для утилизованной стеклотары, ибо в нем, по утверждению позвонившего нам возмущенного мусоросборщика, находилось все что угодно, только не утилизованная стеклотара. Мне бы такие заботы! Ханс–Петер пообещал этому чудаку в ближайшем выпуске «Вольф–ньюс» опубликовать фотографию контейнера как обличительный материал. А кроме того, нужно еще снять два новых образца продукции нашего концерна. Ну и денек, творческая работенка, ничего не скажешь!
Прежде чем позвонить Фешу, чтобы признаться, что фотографий еще нет, мне нужно было подкрепиться. Я вышел в секретарскую комнату и приготовил себе растворимый кофе. Теперь на машинке стучала Бет, а Урси сидела на телефоне. Пока я искал пакетик со сливками в шкафчике под книжной полкой, мне удалось подслушать часть телефонного разговора, хотя Урси говорила непривычно тихо и лаконично. Нет, господину Боппу это неудобно, говорила она, нельзя ли зайти потом, например в четверг после карнавала. Да, через десять дней. Нет, отлет намечен на девятнадцатое марта.
Интересно, кто и куда улетает?
— Минуточку, господин доктор Пфлюги, — сказала Урси.
Пфлюги был одним из двух наших штатных врачей.
Урси нажала на кнопку переговорного устройства.
— Эдди?
В репродукторе раздался нетерпеливый голос Эдди:
— Да, в чем дело?
— У меня на проводе доктор Пфлюги. Ты не мог бы переключить разговор на себя?
