Неугомонный - Манкелль Хеннинг (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗

— Было ли что-нибудь такое, чем твоя мать занималась только в отсутствие отца? Внезапные нарушения обычного распорядка?

— Да нет, по-моему.

— Не спеши с ответом. Подумай!

Ханс встал, подошел к стеклянной стене. Сквозь пол Валландер видел уличного музыканта, который, поставив на брусчатку шляпу, играл на гитаре. Стекло не пропускало внутрь ни звука. Ханс опять сел в кресло.

— Может быть, — неуверенно проговорил он. — Поручиться не могу. Возможно, это фантазии, ложные воспоминания. В общем, не исключено, что ты прав. Когда Хокан бывал в отъезде, она часто звонила по телефону, всегда аккуратно закрыв дверь. При нем она этого не делала.

— Не говорила по телефону или не закрывала дверь?

— И то и другое.

— Продолжай!

— Она часто работала с какими-то бумагами. Когда Хокан приезжал домой, бумаги, по-моему, исчезали, вместо них на столе стояли цветы.

— Что это были за бумаги?

— Не знаю. Иногда еще и зарисовки.

Валландер насторожился:

— Зарисовки чего?

— Прыгунов в воду. Мама хорошо рисовала.

— Прыгунов?

— Разные прыжки, разные фазы отдельных прыжков. «Немецкий прыжок винтом» и всё такое.

— А другие зарисовки помнишь?

— Несколько раз она рисовала меня. Куда они подевались, я не знаю. Но сделаны были хорошо.

Валландер разломил булочку, окунул половинку в кофе. Глянул на часы. Музыкант под ногами продолжал беззвучно играть.

— Я еще не закончил, — сказал Валландер. — Мне интересны взгляды твоей матери. Политические, общественные, экономические. Что она думала о Швеции?

— У нас дома политику не обсуждали.

— Никогда?

— Кто-нибудь из них мог сказать «шведская армия более не способна защитить страну». Тогда другой отвечал, что «это вина коммунистов». И всё. Обе реплики мог произнести любой из них. Разумеется, они придерживались консервативных взглядов, как я уже говорил. И голосовали неизменно за умеренных. Налоги чересчур высоки, Швеция принимает слишком много иммигрантов, которые затем устраивают беспорядки на улицах. Пожалуй, можно сказать, они думали именно так, как следовало ожидать.

— И из этой картины никогда ничто не выбивалось?

— Никогда, насколько я помню.

Валландер кивнул, съел вторую половину булочки.

— Давай поговорим о взаимоотношениях твоих родителей, — сказал он, проглотив булочку. — Какие они были?

— Хорошие.

— Они не ссорились, не скандалили?

— Нет. Полагаю, можно сказать, они вправду любили друг друга. Оглядываясь назад, я позднее часто думал, что ребенком никогда не боялся, что они разведутся. У меня тогда даже мысли такой не возникало.

— Но ведь у всех случаются конфликты.

— У них не случалось. Если, конечно, они не ссорились, когда я спал и не мог ничего заметить. Только вряд ли.

Больше у Валландера вопросов не было. Но пока что он не имел намерения отступить.

— Что-нибудь еще можешь мне сказать о своей матери? Она была дружелюбная и загадочная, даже очень, — вот все, что мы сейчас знаем. Но, честно говоря, тебе известно о ней на удивление мало.

— Я и сам так считаю, — ответил Ханс, как показалось Валландеру, с мучительной откровенностью. — Между нами почти не случалось минут большой доверительности. Она всегда держалась от меня как бы на расстоянии. Если мне случалось ушибиться или пораниться, она, конечно, меня утешала. Но сейчас я понимаю, что ее это чуть ли не тяготило.

— А другого мужчины в ее жизни не было?

Этот вопрос Валландер не готовил заранее. Но сейчас, когда задал его, он казался совершенно естественным.

— Никогда. Не думаю, чтобы между родителями стояла какая-то неверность. Они друг другу не изменяли.

— А до того, как поженились? Что ты знаешь о том времени?

— Они встретились очень молодыми, и мне кажется, поэтому никого другого в их жизни не было. Всерьез. Хотя на сто процентов я, конечно, не уверен.

Валландер спрятал блокнот в карман куртки. Он не записал ни слова. Записывать оказалось нечего. Он знал так же мало, как до прихода сюда.

Валландер поднялся. Однако Ханс не встал.

— Мой отец… — сказал он. — Значит, он звонил? Жив, но не хочет показаться на глаза?

Валландер опять сел. Гитариста внизу уже не было.

— Звонил именно он, без сомнения. А не кто-то, кто имитировал его голос. Он сказал, что с ним все в порядке. Объяснений своему поступку не дал. Просто хотел, чтобы вы знали: он жив.

— Он действительно не сообщил, где находится?

— Нет.

— Какое у тебя было ощущение? Он где-то далеко? Звонил со стационарного телефона или с мобильного?

— Не могу сказать.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу.

Валландер снова встал. Они вышли из стеклянной комнаты. На сей раз дверь той переговорной была закрыта, но изнутри по-прежнему доносились громкие голоса. В холле они попрощались.

— Я сумел помочь? — спросил Ханс.

— Ты был искренен, — ответил Валландер. — Это единственное, чего я могу желать.

— Дипломатичный ответ. Стало быть, я не оправдал твоих надежд.

Валландер смиренно развел руками. Стеклянная дверь открылась, он вышел, махнув на прощание рукой. Лифт бесшумно доставил его вниз. Машина была припаркована на боковой улице, возле Конгенс-Нюторв. Жарко, он снял куртку и расстегнул рубашку.

Внезапно, ни с того ни с сего, у него возникло ощущение, что за ним наблюдают. Он оглянулся. Улица кишела народом. Ни одного знакомого лица не видно. Метров через сто он остановился у витрины, рассматривая дорогую дамскую обувь. Искоса посмотрел назад, в ту сторону, откуда пришел. Какой-то мужчина стоял, глядя на свои часы. Потом перебросил плащ с правой руки на левую.Валландеру показалось, он видел этого человека и когда оглянулся в первый раз. Опять перевел взгляд на витрину. Мужчина прошел мимо у него за спиной. Ему вспомнились слова Рюдберга: Вовсе не обязательно постоянно находиться позади того, за кем следишь.Можно идти и впереди. Валландер отсчитал сотню шагов. Снова остановился, глянул назад. На сей раз никто не привлек его внимания. Человек с плащом исчез. Подойдя к машине, он оглянулся еще раз. Повсюду, куда ни глянь, совершенно незнакомые люди. Валландер тряхнул головой. Наверно, почудилось.

Он снова проехал по длинному мосту, сделал остановку у придорожного ресторана «Папашина шляпа», а оттуда направился прямиком домой.

Едва он вышел из машины, память вдруг отключилась. Он стоял с совершенно пустой головой, держа в руке ключи. Капот у машины горячий. И его вновь охватила паника. Где он был?Юсси лаял и скакал за загородкой. А он смотрел на собаку, пытаясь вспомнить. Смотрел на ключи от машины, на саму машину, будто ожидая от них ответа. Без малого десять минут кошмара — и спазм отпустил, он вспомнил, чем занимался. Стоял, насквозь мокрый от пота. Плохо дело, подумал он. Надо выяснить, что со мной творится.

Он достал из ящика почту, сел в саду за стол. Все еще не опомнившись от шока, в какой поверг его новый приступ амнезии.

Лишь позже, накормив Юсси, он обнаружил среди газет письмо. Без имени и адреса отправителя. И почерк незнакомый.

Вскрыв конверт, он увидел, что написано письмо от руки и прислал его Хокан фон Энке.

35

Письмо было отправлено из Норрчёпинга, и текст его гласил: