Красный Петух - Гийу Ян (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Карл закрыл глаза и притворился спящим, так что ей пришлось "разбудить его" и самой начать разговор, который не потребовал от него ни слишком большого оживления, ни нарочитого равнодушия.
С закрытыми глазами он попытался, хотя слишком поздно для оценки ситуации, представить, как выглядели остальные вошедшие в автобус. Но решил, что не успел заметить чего-либо необычного, и не стал открывать глаза.
Он почувствовал, как она подошла и медленно поставила свою сумку рядом с ним. Но вместо того, чтобы засунуть свой и его багаж на верхнюю полку, она крепко обняла его, потрясла и поцеловала с наигранной страстью как раз в тот момент, когда он открыл глаза. Он подумал: так это должно выглядеть в фильмах – поцелуй, казавшийся совершенно искренним, на самом деле был лишь игрой.
Когда их губы медленно разомкнулись, он вопросительно посмотрел на нее, а она молча приложила палец к его губам.
– О, наконец-то, Чарли, – сказала она по-английски, не громко, но и не тихо. – Я с ума сходила без тебя. Как твои родственники?
– Well, нормально. А твои?
– Семейные проблемы, понимаешь, Чарли? Папа не хотел, чтобы мы встречались, вот так-то.
Она развернула небольшой листок бумаги и незаметно положила ему на колени. Там было написано: "Влюбленная пара едет в Эйлат. Разговор потом".
– Наконец-то мы вместе, так что забудем все остальное, – сказал Карл и кивнул в сторону записки. Автобус тронулся. По радио в салоне началась трансляция новостей. Сообщалось о событиях последних суток, в которых Карл ничего не понял, кроме того, что слово "террористы" повторялось без конца.
– Случилось что-нибудь? – спросил он, жестом указывая на громкоговоритель.
– Да, а ты не слышал? – ответила она. – В Бетлехеме была большая террористическая акция ночью, сразу же после рождественской мессы.
– А что произошло? – спросил он, похолодев.
– Бомбы. Взорвались две бомбы, когда народ выходил с мессы. У христиан в это время года рождественская месса. Четыре-пять убитых и дюжина раненых.
– Вот это нехорошо, – сказал Карл, искренне обеспокоенный различными предположениями в связи с его собственным "исчезновением" и возможными недоразумениями из-за этого, – действительно нехорошо. Виновных задержали? Палестинцы, конечно?
– А-а, обычная история, несколько арестованных, но сразу не скажут, подробности будут известны через какое-то время, хотя радио Бейрута уже сообщило, кто виноват или кто ответствен за эту акцию.
Карл искоса разглядывал ее, а в голове вертелись вопросы. Основной – причина их встречи, а потом – почему она взяла с собой автомат и означают ли три толстые латунные полоски на плечах, что она капитан, а не сержант – ему, как лейтенанту и любовнику, право же, следовало бы знать. И если они действительно на пути в Эйлат, почему она ведет себя так, будто их могут подслушивать, хотя как это технически и практически осуществимо? Она ему явно нравилась. Надо найти нейтральную тему для разговора, чтобы оставшиеся часы провести с пользой и удовольствием.
– Я, собственно, слишком мало знаю о твоей семье. Когда мы вместе, мы думаем лишь друг о друге. Не расскажешь ли немного о них, чтобы я понял их лучше? – попросил он.
Она улыбнулась: это прекрасная идея, а то она действительно не успела ничего толком рассказать, а ему следовало бы побольше знать о них, чтобы лучше понять все.
Ландшафт начал меняться. Они, без сомнения, приближались к пустыне, становилось теплее, и им захотелось снять с себя зеленые военные куртки.
Шуламит Ханегби была сабра, урожденная израильтянка во втором поколении. Ее дед приехал сюда из польского, а тогда еще российского, города Пинска до первой мировой войны. Он принадлежал к поколению пионеров – создателей кибуцев, к первым идеалистам, собиравшимся построить еврейское социалистическое общество в Палестине. Его звали Ледерман, но потом он взял себе еврейское имя Хаим Ханегби, что значило "жизнь в пустыне" – именно то, чего он и хотел.
Ханегби женился на русской, которая приехала сюда в 1924 году, у них было три сына. Но уже юношей старший ушел, стал правым, бросив социал-демократическое движение "Мапай" за кибуцы в Галилее, переехал в Тель-Авив, ударился в бизнес и попал в одну политическую группу вместе с Менахемом Бегином. Годы второй мировой войны, вплоть до освободительной войны 1947 – 1948 годов, сделали братьев чуть ли не смертельными врагами, два младших были в Хаганах, а старший – в террористической лиге Бегина "Иргун цвай леуми". Младший дядя Шуламит остался в Хаганах ставшей "Захал" – регулярной армией Израиля. Последние десять лет он был главным шефом военной разведки.
Ее отец женился в 1946 году на полячке, приехавшей с семьей из лагеря для интернированных на Кипре на развалившемся судне, которое сионисты использовали для прорыва британской блокады против еврейской иммиграции в Палестину.
Один из двух братьев Шуламит был убит во время палестинской атаки в секторе Газа девять лет назад, его только сделали офицером и ему оставалось служить в армии всего два дня. Палестинская молодежь забросала его танк с крыши дома ручными гранатами. Потом был взорван весь квартал, буквально стерт с лица земли, взяли лишь одного виновного – и то это была девочка-подросток. Полагали, кстати, что ее единомышленниками тоже были девочки, но она никого не выдала во время допросов, хотя эти допросы были отнюдь не из приятных. Ее осудили на восемьдесят лет тюремного заключения.
Карл подумал о Муне, которую он встретил в Бейруте. Теоретически она могла быть одной из этих сбежавших федаинок. Но трагедия в семье Шуламит этим не кончилась. Она сама стала вдовой – кстати, она просит прощения, что не рассказала ему об этом раньше. Муж ее умер сразу после того, как они поженились. Во время похода на Ливан в 1973 году. Сейчас ее сын как раз пошел в школу, вот почему ей было трудно приехать.
Родственники ее разделились на две политические фракции. И все ашкенази и сефарды в первом или втором поколении, как и она сама, и, кроме того, с этническим началом и тем историко-политическим фоном, который повлиял на судьбы Израиля. У нее были родственники и в политическом истэблишменте, и в профсоюзном движении "Хистрадрут", имевшем больший вес, чем политические партии, и, конечно же, в руководстве министерства обороны страны. Но противоречия между ними были очень жесткими. Крайне правые среди родственников (у дяди из лиги "Иргун" семеро детей от двух браков) предпочитали, как и сама Шуламит, линию традиционалистов: пока арабы не исчезнут, по крайней мере в ближайших районах, – война, война и еще раз война, ни пяди "освобожденной" земли ценой предательства и так далее.
И все же эта линия была чревата экономической катастрофой, постоянно усиливающейся эмиграцией и уменьшающейся иммиграцией и даже потерей в полутора проигранных войнах с Ливаном многих тысяч израильтян и только одним-единственным выигрышем – приобретением новых фанатичных врагов Израиля в Ливане. Фактически лига Бегина достигла почти невозможного – ей удалось отступить к Ливану и, кроме того, войти в альянс или по крайней мере установить вооруженный нейтралитет с бывшими смертельными врагами из числа правых ливанских христиан. Если сторонники Бегина и продолжали эту отчаянную политику в международных отношениях, в экономике и в некоторых отделах службы безопасности – она незаметно подчеркнула последнее, – все равно это тянуло Израиль в тартарары.
Таковы были противоречия в ее семье в то время. Это давало Карлу возможность лучше понять, как тесно она связана с Израилем и как ей было бы трудно выйти замуж и покинуть эту страну.
– Это неважно. Ведь мы, во всяком случае сейчас, здесь вместе, – наигранно утешал ее Карл, намекая на трудности супружеской жизни, хотя и не совсем понимал смысл их "игры".
Автобус катил между полуразрушившимися горами к равнине у Красного моря. Она рассказывала долго и подробно, а он старался выудить из ее монолога мотивы предостережения Акселя Фолькессона от, возможно, планируемой операции "правых сил" в израильской службе безопасности. Неужели все так просто? Но не передавать же военную информацию иностранной державе лишь потому, что не согласен с причинами ее возникновения?
