Лучший полицейский детектив - Молодых Вадим (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
Выпив и слегка закусив, Татьяна всегда очень легко любую беседу переводила в русло психологии. Вот и вчера разговор на тему всеобщего оскотинивания быстро перерос в небольшую лекцию.
— Есть в психологии такой подход, и я считаю его правильным, — Татьяна устало вытянулась в кресле. — Этот подход — так называемый целевой. Так вот, согласно этому подходу агрессия рассматривается как неотъемлемая часть гомеостаза человека.
— Чего-чего? — вскинулся Меньков. — В моем доме попрошу не выражаться.
— Остришь? — вяло скривилась Татьяна. — Ладно, объясню популярно. Гомеостаз — это нормальное состояние равновесия разных процессов в живой системе. Рав-но-ве-си-я, — для убедительности она подняла ладони и покачала ими, изображая чаши весов. — Понимаешь? Гармонии. Так что агрессия в данном случае есть инструмент психической саморегуляции.
— Саморегуляции кого — агрессора? — хмыкнул Меньков.
— Ну да. Агрессор должен чувствовать себя комфортно, — теперь Татьяна пронесла ладони вдоль тела, на некотором от него расстоянии, словно окружая себя невидимым коконом. — Ведь агрессия — это средство, с помощью которого человек пытается урвать свой кусок — или, выражаясь по-научному, получить свою долю ресурсов. А обретение этих самых ресурсов обеспечивает успех в естественном отборе. Если брать человечество в целом, то оно по отношению ко всему окружающему миру всегда вело и продолжает вести себя исключительно агрессивно. Потому и победило всех в естественном отборе.
— Теперь ему, человечеству, остается победить самого себя — потому что больше некого, — с грустью в голосе констатировала Лидия, жена Менькова.
— И человечество, как мне кажется, очень сильно в последнее время в этом преуспевает, — подхватил Меньков.
— Взгляд, конечно, очень варварский, но верный, — Татьяна подняла вверх указательный палец с наманикюренным ногтем.
— Бродского цитируем или?… — Меньков театрально изобразил работу мысли.
— Простой сыщик знает о поэте Бродском! Не все так плохо.
— Я не простой сыщик, я — старший следователь. И ем огурцы из банки, хотя голова моя в банку не пролезает.
— Это юмор армейский, ментовский или?…
— Или. Следственного комитета.
— Угу, ясно. Кстати, в воскресенье утром я столкнулась с агрессией, конечной целью которой наверняка является нанесение вреда другому в любой форме. Незначительный вроде конфликт, но ты на всякий случай номерок этот пробей, — она обращалась к Менькову. — Прошу не праздного любопытства ради, но социологических исследований для. Просто мне, не такой уж слабой женщине, интересно, откуда такие уроды происхождение ведут.
Татьяна раскрыла сумочку, лежащую на столике рядом с ней, достала визитку, на обратной стороне которой было написано «Lexus RX» и цифры с буквами — регистрационный номер.
— Так вот, — продолжила она. — Еду я по Краснодарской, движение там не очень чтобы оживленное. Передо мной идет автобус. Не идет — плетется. На очередной остановке я решаю его обогнать. Чуть из-за него высунулась — непруха. По встречной полосе какой-то шустряк тоже идет на обгон. Ладно, я чуть притормозила, подождала, когда автобус отъедет. Только тронулась — жжах! — подрезает меня этот «Лексус», тормозит передо мной. Вываливаются двое. Один — типичный «браток». Бритая башка, кроме обычных перстней на руках еще и наколотые — явно товарищ с прошлым. Другой — пацан лет семнадцати-восемнадцати, правда, крупный, здоровый. «Браток» подходит к, моей машине, наклоняется к окошку — расстояние между нашими головами сокращается сантиметров до тридцати — и говорит: «Ты че творишь, коза?» Я сдержанно интересуюсь, какие у него могут быть претензии ко мне. Он объясняет — уже с применением ненормативной лексики, что я, дескать, перекрыла ему движение, когда он собирался идти на обгон, и тут же резко затормозила, создав аварийную обстановку. Я ясно чувствую запах алкоголя — скорее всего, пиво. Четко и пока сдержанно объясняю, что я даже не приближалась к осевой линии. А если он купил права только на прошлой неделе, то это его проблемы. «Проблемы будут у тебя», — заявляет он. «Неужели? — искренне удивляюсь. — Какие же?» «Большие», — тупит этот бык. Я: «Ты решил письками со мною помериться? Тогда должна тебя сразу огорчить: ты проиграл». У него челюсть отвисла — не привык «браток» к нестандартным ходам. Но запоздало выдавил из себя: «Как это?» «А так, — отвечаю я, — что мой клитор больше твоей письки».
Меньков от восхищения даже рот раскрыл, потом расхохотался. Жена его изобразила притворный ужас на лице и прикрыла рот ладошкой.
Отсмеявшись, Меньков констатировал:
— Ну, мать, ход в самом деле нестандартный — ход психоаналитика. И на этом все закончилось?
— Нет, не на этом. «Браток» за дверцу ухватился. Я ему спокойно: «Еще один перстень хочешь наколоть? Устрою. В лучшем виде». Тут подбегает его дружок и нагло так заявляет: «Это еще неизвестно, кто кому что устроит. Поспишь у параши, отучишься наглеть». Я запускаю движок, сдаю немного назад, вытаскиваю из сумки «мобильник», делаю два снимка — позже тебе на комп сброшу — объезжаю их и отправляюсь по своим делам.
«Пробить» номера «Лексуса», разумеется, оказалось парой пустяков. Владелец — и в самом деле из бывших «братков». В середине девяностых, что называется, бандитствовал потихоньку — в ранге «торпеды» или «быка». Схлопотал срок — пять лет общего режима. После освобождения, как ни странно, «поднялся» — занимаясь уже рэкетом, который можно назвать «мягким». Пожалуй, этот род деятельности с натяжкой можно назвать и рейдерством. Но бывший «браток» так и оставался на подхвате, не «шестеркой», конечно, но по «братковой» табели о рангах, пожалуй, выше звеньевого не поднялся.
— Однако же и этого хватило на «Лексус», — задумчиво произнес Меньков, перед тем, как позвонить другому своему старому приятелю. — Кто же его крышует?
А «крышевал» бывшего «братка» бывший мент, вышедший на пенсию в звании полковника и оставивший хлебное место в областной «управе» — он там занимался снабжением. Не по своей воле, конечно, оставил — в результате очередной кадровой перетряски. Теперь бывший мент стал бизнесменом — отнимал фирмы и фирмочки посредством рейдерских «наездов» и с помощью юристов-крючкотворов.
— Дерьмо, — констатировал Меньков.
К ситуации это определение вовсе не относилось. То есть, оно относилось к ситуации в более широком смысле — к тому, что бывшие менты имеют в подчинении бывших «братков», «отмотавших» срок.
Меньков позвонил Рябинину, работавшему в «уголовке» городского отдела внутренних дел и попросил слегка «прессануть» наглеца, а заодно и выяснить личность попутчика или напарника «братка», угрожавшего Татьяне перспективой спать возле параши.
Наглеца «прессанули». Грозили крупными неприятностями: «В лучшем случае отделаешься штрафом. В худшем — схлопочешь срок за (угрозы убийства — Статья 119. Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью — лишением свободы на срок до двух лет). За разбой сидел, теперь пойдешь по другой статье — для разнообразия. А то пятнадцать лет уже на свободе гуляешь — соскучился по киче, поди». Наглец, несмотря на свою «крышу», повел себя неожиданно смирно и покладисто: предложил замять недоразумение, компенсировав женщине нанесенную ей обиду хоть в виде извинения, хоть материально, хоть первое и второе вместе. А что касается пацана, бывшего в тот день вместе с ним, то он не при делах и вообще он сын влиятельного милицейского начальника.
Узнав, чей сын угрожал Татьяне парашей, Меньков даже изумился:
— Пословица не зря молвится — яблоко от яблони недалеко катится!
Сын майора Вербина.
(Кстати, Рябинина этот факт совершенно не удивил).
Просмотрев один из файлов, оставленных Татьяной, Меньков получил еще одно подтверждение пословицы — внешне Вербин-сын являлся почти что точной копией Вербина-отца. Разве что с небольшой поправкой на возраст — небольшой поправка получалась потому, что Вербин-старший выглядел слишком уж моложаво, наверное, и бороду трехдневную поэтому завел.
