Город греха - Эллрой Джеймс (книги бесплатно без .txt) 📗

— Стало быть, это было летом 43-го, во время , активной деятельности комитета? — спросил Мал.

— Да. По-моему, так.

— Подумай, товарищ, — сказал Дадли. — Майнир был партнером Лофтиса по любовным утехам. Был он там и выступал ли с бунтарскими речами?

Стенографируя, Мал сокращает цветистые фразы Дадли до кратких вопросов. Рольфф долго молчит, потом произносит:

— Единственное, что я помню об этой встрече, — это то, что она была последней с упомянутыми вами людьми. С Лофтисом я снова встретился и стал приятельствовать в Европе несколько лет назад. Припоминаю еще, что у Чаза с Рейнольдсом произошла размолвка и он Чаза с собой не приводил. После встречи я видел, как Рейнольде уезжал на своей машине с молодым человеком, у которого было забинтовано лицо. Помню также, что ряд моих друзей, занимавшихся политикой, включились в кампанию по защите обвиняемых в деле Сонной Лагуны и были крайне раздосадованы, когда я стал работать в Нью-Йорке и не смог принять в этом участие.

— Поговорим о Сонной Лагуне, — сказал Дадли. Мал подумал о своих выкладках для Лоу: ничего из этого дела не должно попасть на повестку дня большого жюри — оно выставляло прокоммунистические элементы в выгодном свете.

— Я думал, вы хотите, чтобы я рассказывал о Рейнольдсе, — говорит Рольфф.

— Небольшое отступление. Сонная Лагуна. Памятное событие, не так ли?

— Ребята, арестованные вашей полицией, были невиновны. В поддержку движения левых Южной Калифорнии активно выступили множество людей, далеких от политики, и добились их освобождения. Да, именно это и сделало Сонную Лагуну памятным событием.

— Это твоя интерпретация, товарищ. Я смотрю на это иначе, это и составляет суть борьбы.

Рольфф вздохнул.

— Что вы хотите знать?

— Расскажите о том, что помните из того времени..

— Во время суда, апелляции и их освобождения я был в Европе. Помню само убийство предыдущим летом — в 42-м, кажется. Помню расследование, которое вела полиция, арест ребят и то, как Клэр де Хейвен была возмущена и как она собирала в фонд средства. Помнится, у меня сложилось впечатление, что она старалась ради своих поклонников-латиносов. Это было одной из причин ее горячей заинтересованности в том деле.

Мал насторожился, пытаясь вычленить факты из дурацких, на его взгляд, расспросов Дадли. К чему он клонит?

— На этих кампаниях по сбору средств присутствовали шишки компартии?

— Да.

— Мы скоро получим фотографии, сделанные во время собраний Комитета защиты Сонной Лагуны. Вы понадобитесь для опознания людей, которые в них участвовали.

— Значит, на этом мы не заканчиваем?

Дадли закурил сигарету и сделал знак Малу приостановить запись.

— Это предварительная беседа. Через несколько дней вас навестят судебный исполнитель и стенографист. Вам будет передан длинный список вопросов, касающийся отдельных людей. Эти вопросы подготовим мы с лейтенантом Консидайном, и, если ваши ответы нас удовлетворят, вы по почте получите официальный отказ от предъявления иска.

— Значит, теперь все?

— Не совсем. Вернемся еще раз к Сонной Лагуне.

— Я же сказал, что был тогда в Нью-Йорке.

— Но вы знали многих из ключевых фигур Комитета защиты. Например, Бенавидеса, Дуарте и Лопеса.

— И что же с того?

— Это ведь они громче всех возмущались, что бедных мексиканских мальчиков осудили и засадили в каталажку.

— Да. После Сонной Лагуны вспыхнуло восстание зутеров, ваше управление полиции тогда просто озверело. Несколько мексиканцев были забиты до полусмерти, и Сэмми, Хуан и Мондо через свой комитет выражали возмущение этими действиями.

Мал повернулся на своем стуле и наблюдает. Дадли затеял большую рыбалку, прибегнув к необычной для себя риторике, дабы выудить нужные факты. А Рольфф говорит:

— Возможно, это звучит для вас доктринерством. Но это правда.

Дадли надул щеки и выпустил воздух.

— Мне всегда кажется странным, что комми и ваши так называемые обеспокоенные граждане даже мысли не допускают, что убийцей или убийцами Хосе Диаса мог быть кто-то из своих. Вы мастера находить козла отпущения. Лопес, Дуарте и Бенавидес были бандитами и, наверное, знали многих белых подонков, на кого можно было свалить эту вину. Об этом когда-нибудь шли разговоры?

— Нет. Я ничего не понял из того, что вы сказали. Дадли незаметно подмигнул Малу:

— А вот мы с коллегой думаем иначе. Давайте вопрос поставим так: эти три мекса или кто-то другой из Комитета Сонной Лагуны выдвигали обоснованную версию того, кто же убил Хосе Диаса?

— Нет, — сказал Рольфф сквозь зубы.

— А что сама компартия? Она никого не предлагала на роль козла отпущения?

— Я же сказал вам: нет. Повторяю: все это время я был в Нью-Йорке!

Дадли поправил галстук и указал одним пальцем на улицу.

— Малкольм, какие-нибудь еще вопросы напоследок к мистеру Рольффу.

— Нет.

— Вот как? А о нашей славной Клэр?

Рольфф встал и сунул руку за ворот рубашки, будто ему не терпелось отделаться от этих инквизиторов и принять скорее ванну. Мал вскочил на ноги, опрокинув стул. Он попытался вставить какую-нибудь шутку, но выговорил одно сухое «нет».

Дадли по-прежнему сидел и улыбался.

— Мистер Рольфф, мне нужны имена пяти «попутчиков», хорошо знакомых с мозговым трестом УАЕС.

— Нет. Абсолютно исключено.

— Я бы хотел услышать эти имена прямо сейчас. Нерез несколько дней, когда наш коллега проведет Проверку данных лиц, вы сможете поделиться с нами более подробными воспоминаниями о них. Прошу Назвать имена. Всем своим видом Рольфф выражал неуступчивость, руки сжались в кулаки.

— Можете рассказать Джудит о Саре и обо мне, она вам не поверит.

Дадли извлек из внутреннего кармана листок бумаги:

11 мая 1948 года. Дорогой Ленни. Мне не хватает тебя, и я хочу тебя несмотря на все то, что мы перенесли. Я знаю, что ты, конечно, не знал, что болен, и познакомился с той проституткой до того, как мы стали встречаться. Лечение болезненно, но все равно не перестаю думать о тебе, и если бы не страх, что Джудит узнает о нас, я бы только и говорила о тебе с утра до вечера.

— «Армбастер 304» — самый дешевый в мире стенной сейф, товарищ. Человек в вашем положении не должен скупиться.