Волга впадает в Гудзон - Незнанский Фридрих Евсеевич (книга регистрации TXT) 📗
У Игоря Калины, прикомандированного в качестве оперативника по делу о покушении на Мансурова к Владимиру Дубинскому, вид был самый что ни на есть кислый. Порадовавшись злорадно этому обстоятельству, Владимир Владимирович, впрочем, предаваться нехорошим чувствам не стал, решив сразу перейти к сути: в определенном смысле Калина являлся для него в сложившейся ситуации даром судьбы. На Варшавке, где проводилась экспертиза по загадочному кинжалу, у Игоря работали сразу две ближайшие родственницы: мать и сестра. Корысть следователя была очевидна: использовать родственные связи опера в интересах дела, ускорив экспертизу. Его собственных связей на это вряд ли хватило бы...
Хмуро выслушав Дубинского, Игорь обреченно кивнул:
– Так я и знал... Учти, с маман по этой части говорить бесполезно, разве что с Веркой... Может, у нее среди химиков и есть кто-то знакомый, общительная она... А что насчет пальчиков?
– С пальчиками все в норме, там компьютер, думаю, к вечеру сделают сверку, и – голову наотрез даю – наш клиент наверняка отыщется.
– А с чего это ты химиков задействовал? – поинтересовался Калина.
– Ну... Считай, интуиция, – не счел нужным вдаваться в подробности Дубинский.
– Интуиция так интуиция, – легко согласился Игорь. – Говоришь, парень по-прежнему ваньку валяет?
Калина знал, что рано утром следователь успел пообщаться с задержанным.
– Я уже не уверен, что валяет, – вздохнул Володя. – Как зовут – не говорит, зато уверяет, что Мансуров его маму убил.
– Чего-чего-о?.. Какую еще маму?!
Глаза оперативника округлились.
– А других вопросов у тебя нет? – немедленно разозлился Дубинский. – Откуда я знаю какую? Говорит – его и что об этом ему сказал какой-то Дима. Тьфу, одним словом... Ладно, давай к делу. Сейчас поедешь в этот чертов клубешник, постановление на изъятие пленок с их видеокамер я тебе приготовил. Держи! Для начала просмотришь все прямо на месте – с этим бывшим ментом, Павленко. Кстати, нечего нос морщить, на меня он произвел впечатление неплохое. Заодно вручишь повестку хозяину клуба – некоему Гордею Васильевичу Сибиркину, ухитрившемуся слинять из заведения в считаные секунды после встречи. Ну все это желательно до шестнадцати часов, поскольку Сибиркина я вызвал на сегодня на шестнадцать тридцать. Ясен пень, пленки с видеокамер привезешь сюда с собой.
– Это все или тебе еще чего-нибудь купить по дороге? – ядовито поинтересовался Калина.
– А ты что думал – все работать будут, а ты отсыпаться поедешь? А насчет купить – хорошо бы... Например, пару гамбургеров, а к ним пивка... Все, Калина, приступай!
– Есть!
И Игорь, с самым официальным видом отдав Дубинскому честь, покинул кабинет следователя в еще более мрачном настроении, чем поначалу. И даже не потому, что, на его взгляд, для одного дня на него свалили слишком много забот – да еще после практически бессонной ночи. Прежде всего потому, что придется теперь вилять хвостом перед сестрицей Веркой, чего он терпеть не мог: младшая сестрица была, с его точки зрения, задавакой и нос перед старшим братом драла в первую очередь благодаря своему, видите ли, высшему образованию, которым Игорь, увы, похвастаться тоже не мог...
В тот момент, когда Калина покидал кабинет Дубинского, произошли еще два события, имевшие самое непосредственное отношение к Мансурову, но на первый взгляд никак между собой не связанные. Одно из них представляло собой вроде бы обычный телефонный разговор по мобильной связи, состоявшийся между двумя серьезными людьми, один из которых к тому же занимал вполне солидную должность. Именно он и выступил инициатором звонка.
– Здравствуй... Ты уже в курсе?
– Видел утром по ящику...
– Думаю, нам здорово повезло... Или ты другого мнения?
– Отчего же... Как раз собирался тебе звонить.
– Прекрасно... Итак?
– Мы готовы стартовать в любой момент... В том числе максимально быстро.
– Удачи тебе...
– Взаимно!
На этом разговор был завершен. А спустя минут десять возле окошечка, за которым нес свою службу дежурный офицер, в просторной приемной Мосгорпрокуратуры объявилась сухонькая старушка деревенского вида – в слегка вылинявшем от частых стирок цветастом платье с юбкой «татьянка», модной в начале пятидесятых годов прошлого века, в теплой вязаной кофте современного рыночного происхождения и беленьком туго накрахмаленном платочке. От бабульки веяло за версту характерным «медицинским» запахом, которым поневоле пропитываются работники больниц и даже поликлиник и который не в силах перешибить даже вездесущий аромат «Шанели № 5» – факт, крайне огорчительный для молоденьких медсестер и врачих.
Дежурный с любопытством посмотрел на робко топтавшуюся в некотором отдалении от него старушку и уже открыл было рот, дабы поинтересоваться, не ошиблась ли та дверью, но в этот момент медицинский запах достиг ноздрей проходившего мимо Игоря Калины, по-прежнему погруженного в мрачные размышления о неизбежном общении с высокомерной Веркой. Однако не настолько глубоко, чтобы не среагировать на «аромат», который терпеть не мог с детства – с тех пор как ему всадили первую в жизни прививку.
– Вам, гражданочка, кого? – Калина притормозил возле бабульки, слегка сморщив нос.
– Мне... – Серафима Ивановна растерянно посмотрела на оперативника. – Мне бы главного по покушениям...
– Каким покушениям? – Игорь моментально навострил уши, забыв про неприятный запах.
Сима уже горько сожалела о своем отчаянном поступке и, наверное, сбежала бы под пристальным взглядом этого здоровенного белобрысого детины с сердитыми серыми зенками, но ее остановила мысль о несчастном Коляне и огромной сумме денег, потраченной на такси. К тому же и отпросилась она у главного «за свой счет».
Про такси ей подсказала та самая новенькая медсестра, с которой накануне развлекался доктор, – с дежурства они вышли вместе, и девица, выглядевшая смущенной (видать, не весь стыд еще потеряла), узнав, какая у Симы проблема, сама вызвалась поймать Серафиме Ивановне машину – у той подобного опыта и вовсе не было.
– Сейчас словим, – пообещала она ей, – а там попросите водителя, он вас и отвезет... Таксисты все такие адреса знают.
Впервые в жизни очутившись в такси, Серафима Ивановна уже тогда пожалела о своей дурацкой затее: не с ее рылом-то в калашный ряд... К тому же от запаха, стоявшего в салоне, ее вдруг слегка замутило.
– Так куда тебя, бабусь, везти? На вокзал какой-нибудь, что ли? – поинтересовался шофер – толстый, как боров, краснорожий мужик. И Сима вдруг, неизвестно почему, рассердилась и от этого почувствовала себя увереннее: подумаешь, такси... У самого-то рожа тоже вполне крестьянская!..
– Сам ты «на вокзал», – засопела она. – В прокуратуру мне!
Слово «прокуратура» застряло у нее в памяти еще с ночи, его несколько раз говорила дикторша.
– Да ну?.. Ишь ты, в прокуратуру, – хохотнул водитель. – Так прокуратур-то в городе куча целая, тебе в какую?
– В главную! – не задумываясь, сказала Серафима Ивановна.
– А у нас и главных две, – садистски фыркнул боров. – Генеральная российская и городская московская!
Теперь Сима немного подумала, прежде чем ответить.
– Давай в московскую, – приняла она решение. Справедливо рассудив, что коли покушались в Москве, то в главную московскую ей и надо...
Между тем здоровенный блондин, тормознувший Серафиму Ивановну, вдруг заговорил с ней совсем другим голосом – не сердитым, а каким-то вкрадчивым, что Симе тоже не очень понравилось. Но ничего не поделаешь, сама же сюда и приперлась...
– Так что за покушение? – терпеливо повторил тот.
– Не знаю я, милый, что за покушение, телевизор я вчера не сразу включила, а как мужика зовут, на которого наш Коленька кинулся, не помню, но он важный такой, все время его кажут. Только Кольку-то вы зазря в каталажку сунули...
Блондин молча открыл, а потом закрыл рот, и вид у него, как отметила Серафима Ивановна, сделался ошарашенный. И она от этого осмелела.
