Будни отважных - Белов В. В. (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
То, что не ошибся я в нем, Голиков доказал вскоре еще раз. Как-то по старой памяти заглянул он ко мне на минутку, поговорили, вспомнили мимолетом былое, но больше о новом речь шла: о житье-бытье, работе, службе. И распрощался было уже человек, как влетел в комнату оперуполномоченный из Железнодорожного района и бросил с ходу коротко:
— Кража!
А следом позвонил постовой милиционер и сообщил, что подозрительные люди с узлами расположились в сквере.
Собрались быстро. Уже нетерпеливо дрожал газик, когда Голиков придержал меня за локоть:
— Возьми, Григорий Иванович. Может, смогу помочь.
— Ну давай в машину.
План операции родился в пути. Подходить в форме рискованно. Почувствуют неладное, поднимутся, а вещи оставят. Скажут: не наши, ничего не знаем. Доказывай тогда. Вот где может пригодиться Голиков. Пусть спросит, кто такие, почему в поздний час сидят с узлами. Только бы он не переборщил по неопытности.
Дальше события развивались по-задуманному. Компания решила избавиться от назойливого, расшумевшегося гражданина и дружно поднялась со скамьи, захватив узлы...
И снова шумной вечерней улицей мы шагаем по городу мимо огней реклам, мимо окон домов. Откуда-то льется музыка, где-то назначаются свидания, куда-то спешат по своим делам горожане, а я все думаю, что рядом со мной идет человек, который к этому безмятежному спокойствию тысяч людей и их ничем не потревоженным труду и отдыху имеет самое непосредственное отношение. Потому что он, этот человек, которого Родина наградила орденом Ленина, стоит на страже спокойствия и порядка жителей своего города.
Э. БАРСУКОВ
ПИРАТ, СЛЕД!
Пытаясь перегрызть цепь, пес вставал на дыбы, в отчаянии кидался прочь от привязи, но ошейник мертвой хваткой сжимал горло. Тарахтело кольцо на тугой, точно струна, проволоке, усиливая панический ужас, внезапно овладевший им.
Вокруг полыхали отблески пожарищ, все ближе подкатывалась орудийная канонада. Страшные звуки надвигались отовсюду. И он судорожно метался из стороны в сторону. Затем поднял морду к небу и завыл. По-волчьи. В полный голос.
Начиналась метель. Под порывами ветра забилась поземка, зазвенели оборванные провода. Мглистое небо сдавило кварталы города свинцовой тяжестью. Ветер гудел в развалинах домов, откуда тянуло гарью и копотью, срывал со стен обрывки приказов бывшего коменданта генерал-майора Киттеля, отпечатанные на русском и немецком языках.
По мостовой громыхали краснозвездные «KB», двигалась мотопехота.
— Родимые! Соколики! — Женщины, обмотанные платками, кто в телогрейке, а кто в старых потрепанных пальтишках, выбегали навстречу солдатам.
...Федор глядел по сторонам и не узнавал родного города: от Ворошиловского проспекта до вокзала — почти ни одного уцелевшего здания. Скорбные руины на Пушкинской, Шаумяна, Буденновском проспекте.
Сухой снег колол щеки, забирался за воротник. Ванин не замечал холода.
А люди все бежали и бежали навстречу...
Прибывшие вместе с регулярными частями Советской Армии, сотрудники милиции начали наводить порядок на улицах. Патрульные группы прочесывали кварталы — нет ли где оставшихся гитлеровцев, диверсантов. За участковыми уполномоченными закреплялись зоны.
У входа в здание, где разместился горотдел, лейтенант сбил снег, налипший на сапоги, стряхнул его с теплого армейского полушубка. Едва переступил порог, услышал:
— Ванин, к начальнику отдела!
Федор вошел в тесный кабинет, большую часть которого хозяйственно занимала печурка-времянка с трубой, выведенной в окно. Рядом с картой продвижения войск, сплошь утыканной флажками, висела наскоро начерченная схема города.
— Товарищ майор, лейтенант Ванин...
— Одну минутку, присядьте.
Полный стареющий человек с необычайно живыми глазами указал на кресло рядом со столом. Василий Афанасьевич Кошелев (так звали начальника) внимательно слушал рассказ старшего оперуполномоченного о положении в городе. Виктор Дмитриевич Еленевич докладывал по-военному четко: по имеющимся данным, в Ростове, освобожденном от немцев, осело много накипи — не успевшие сбежать полицаи, уголовники, выпущенные из тюрем, притонщицы, промышлявшие во время оккупации своим «ходовым» товаром, спекулянты, барышничавшие на черном рынке...
Майор отпустил старшего оперуполномоченного и обратился к Ванину:
— Федор Кириллович, нужна ваша помощь. Поедемте со мной. Говорят, немцы пса хорошего бросили. Надо бы посмотреть.
— Слушаюсь!
Накинув поверх полушубка плотный брезентовый плащ, Ванин взял тяжелые рукавицы и вышел. Вскоре он вместе с Василием Афанасьевичем и его заместителем Павлом Яковлевичем Пешковым мчались на «виллисе» по направлению к Берберовке.
Было зябко и тоскливо. Пес поглубже упрятал нос в лапы и задремал.
Ему снилась блестящая черная машина, в которую он вскакивал, не дожидаясь приказа, кожаное сиденье у окна. Впереди садился хозяин — рослый и поджарый офицер гестапо, перед которым все вытягивались по стойке «смирно».
Пес и сам не раз оскаливал пасть при виде людей, бывших у хозяина в подчинении.
...Внезапно яркий свет фар надвинулся на него. Он вскочил, стряхнул с себя снег... Машина... У дома остановилась машина.
Пес завизжал от радости, запрыгал. Значит, все-таки хозяин вернулся за ним!
Хлопнула-дверца, скрипнула калитка, шаги... Но что это? Чужой? Он зарычал... Отступил назад и припал к земле. Кровь прилила к голове, шерсть стала дыбом.
— Ну зачем так? — ласково произнес рослый человек в плаще и постучал в закрытые ставни: — Есть кто дома?
За дверью зашлепали галоши. На пороге показалась Перепуганная женщина. Федор уже знал, что это жена бывшего полицая, ушедшего с гитлеровцами.
— Вот что, — сказал майор, — мы заберем у вас собаку. Как ее зовут?
— Та разве ж я знаю? — запричитала женщина. — Она ж немецкая. Офицера поставили у нас на жилье, он и привел кобеля. Нас близко к нему не подпускал. Слышала, все каким-то иностранцем его звал, а как, уже и не упомню.
— Пожалуйста, отстегните цепь и поводок передайте мне, — попросил Ванин.
Почувствовав свободу, пес бросился на человека в плаще. Но тот не испугался, не побежал, а только осадил его грозным «фу!» — что означало: немедленно прекратить безобразие.
Пес остановился, но не успокоился. Обнюхав незнакомца, он неожиданно снова метнулся к нему. У самого лица Ванина щелкнули клыки.
— Будь осторожен с этим фашистом, — в один голос предупредили Кошелев и Пешков, на всякий случай державшиеся поближе к выходу.
Многих собак повидал на своем веку Федор — хитрых и трусливых, злобных и коварных. Знал он, что воля человека подчиняла себе самое необузданное животное. И все-таки даже ему, опытному дрессировщику, было не по себе, когда злобные глаза овчарки уставились на него, а из горла вырвались приглушенные хрипы.
Ванин потянул за поводок, волоча упиравшуюся собаку. Но, приблизившись к машине, пес сам вскочил на заднее сиденье и занял место у окна.
Ванюша Клименко, невысокий коренастый крепыш, бросил руль и выскочил на дорогу, едва успев захлопнуть дверцу.
— Я не поеду, — обиженно бросил он, — эта скотина меня загрызет, а мне еще и пожить охота.
— Ладно, не трусь. — Проводник сел рядом...
Всю дорогу пес рычал. Федор успокаивал его тем же повелительным «фу!».
Его привезли в питомник. В разбитые боксы навалило снегу, пустые клетки с сохранившимися кличками бывших обитателей сиротливо хлопали дверцами. Некоторые из них наскоро залатали и здесь уже поселились овчарки Рено, Айрус и Джуля.
Завидев незнакомца, собаки исступленно залаяли. Джуля бросалась на клетку, хрипя и захлебываясь от злости, Рено и Айрус лязгали зубами. Собаки сразу возненавидели этого серого рослого кобеля с массивными лапами и с мордой, на которую будто бы нацепили черную маску.
