Ангелы на льду не выживают. Том 2 - Маринина Александра Борисовна (читать книги регистрация .TXT) 📗
– Ага, – кивнула она со смехом и пропела строчку из песни Галича: – «А из зала мне кричат: «Давай подробности!»
– Есть будешь?
Она бросила взгляд на закрытую раздвижную дверь, отделявшую кухню от остального пространства первого этажа, и отрицательно помотала головой.
– Не хочу. Спина разламывается. Хочу только лечь на диван и вытянуться.
– Так кто ж мешает?
Он заботливо обнял ее за плечи и довел до длинного удобного дивана.
– Ой, я кроссовки не сняла! – спохватилась Настя.
– Я сниму.
Алексей расшнуровал кроссовки, стащил их с ног и отнес в прихожую, после чего присел рядом с Настей на диван.
– Рассказывай.
– Ну чего там особенного… Ничего. Все по плану. Следователь назначил баллистические экспертизы по всем вещдокам, которые оказались доступны, и знаешь, что выплыло? Все убийства совершены из разных стволов. Ни одного повторения. То есть я правильно прочухала: Орехов каждый раз после убийства сбрасывал ствол: или в лесу закапывал, или в водоем бросал. И один пистолет, из той пары, которую он приобрел легально, он заныкал, чтобы потом с умным видом заявить: «Власов вошел ко мне в комнату и похитил оружие, когда я не видел».
– Так оно же переделанное, – удивился Чистяков. – Это незаконно. Как он собирался это объяснять?
– А никак, – улыбнулась Настя. – Ромчик правильно понял: этот мальчик Орехов не видит дальнюю цель. Ему кажется, что если папу убрать с пути и законно получить все его деньги, то все. Остальное значения не имеет, жизнь сразу станет прекрасна и удивительна. Наплевать, что второго ствола нет, скажет, что потерял или украли, а заявление об этом не написал – ну извините, забыл, что надо, или не знал, или закрутился. Наплевать, что имеющийся ствол переделан, главное же, что папы больше нет! Такой вот менталитет, что поделаешь… Но если бы Ромка не просек эту его особенность, мне бы в голову не пришло, что можно составить такой нелепый план.
– Я смотрю, твоему Ромке много чего интересного в голову приходит, – заметил Чистяков. – Достойная смена растет.
– Штучный товар. Таких, как он, единицы. К сожалению.
– Ася! – Алексей повел носом, наклонился к жене, обнюхал одежду, поднес к лицу ее руки, сначала левую, потом правую. – От тебя пахнет порохом… Или мне кажется?
Чистяков заметно побледнел. Придется признаваться.
– Леш, ничего опасного, вот честное слово, – принялась она убеждать его. – Я не в человека стреляла, я стреляла в кнопку электронного замка.
– У тебя же нет оружия!
– А я из Ромкиного стреляла. Он бы не попал, цель маленькая, расстояние большое. Ну Леш! Ну я клянусь тебе: ничего опасного не было!
– Он бы не попал, – хмыкнул Алексей, – а ты, выходит, попала?
– Я же тренируюсь, – примирительно улыбнулась она.
Алексей уже несколько раз бросал какой-то странный взгляд в сторону раздвижных дверей. Настя приподняла голову и тоже посмотрела: просвет между створками явно увеличился. Вернее, его вообще не было, когда она пришла. А теперь этот просвет был.
– Ах ты паршивец! – заорала она. – Ты что, подслушиваешь? А ну иди сюда быстро!
Просвет стал медленно увеличиваться, из него просочился худющий Санек с всклокоченными волосами. Господи, на кого он похож! Нет, не удалось Насте Каменской справиться со своей задачей, не получается у нее следить за племянником и его здоровьем. Плохая из нее нянька. И доверия брата она не оправдала.
– Насть, а ты что, правда стреляла? – спросил парень почему-то шепотом. – Из чего? Из «макарыча»?
– Что выдают на вооружение в полиции – из того и стреляла, – сердито ответила она. – Еще есть вопросы? Марш отсюда, иди спать. Еще раз замечу, что ты подслушиваешь, – уши надеру.
Санек подошел поближе и сделал умильную физиономию.
– Насть, а хочешь, я сейчас кашу съем? Вот прямо сейчас возьму и съем всю кастрюлю. Только ты дай слово, что будешь нам с Петруччо еще задания давать, ладно?
– Что, понравилось? – усмехнулась Настя.
– Ну да, прикольно. Ну че, договоримся?
– Сначала съешь кашу, а я потом подумаю, – коварно пообещала она.
Ну что ж, не мытьем – так катаньем, как говорится. Лишь бы впихнуть в ребенка правильную еду. Для этого все средства хороши.
Она взяла Чистякова за руку, повернулась на бок, сунула его ладонь себе под щеку и замерла. Ей казалось, что вот так лежать она сможет целую вечность.
«Отписаться» по задержанию Владимира Власова и Филиппа Орехова операм разрешили в понедельник, дав в воскресенье законную передышку.
– Редкий случай, когда выходной приходится на выходной, – с довольным видом говорил Ульянцев. – На все забью, ничего завтра делать не буду, посвящу этот день целиком жене и семье.
– Завтра, – хмыкнул Антон. – Хорошенькое «завтра». Уже светает.
На то, чтобы дождаться следователя, допросить всех присутствующих, осмотреть место происшествия и изъять вещдоки, ушло немало времени. Задержанных увезли. Теперь можно было с чистой совестью отправляться по домам.
– Хорошо Каменской, – с завистью проговорил Дзюба, усаживаясь в машину к Антону. – Как все закончилось – так она сразу и уехала. Уже, наверное, десятый сон видит.
– Так ведь и тебе неплохо, – рассудительно заметил Антон. – Сейчас приедешь домой, там тебе ужин мама приготовила, который ты слопаешь вместо завтрака, ляжешь спать, проснешься в кругу семьи, все тебя любят, все тебя жалеют. И на работу идти не надо. Чем плохо-то? Вот мне намного хуже: дома никого, еды нет, никто не накормит, не пожалеет, спать не уложит.
– Классно Каменская стреляет, – восхищенно вздохнул Роман. – Мне бы так научиться.
– Чтобы так научиться, нужно иметь много свободного времени, а откуда оно у опера?
– Тоже верно, – согласился Дзюба. – Да, я все забываю тебе сказать: оказывается, Баглаев коллекционирует филологические ляпы, ну, всякие там неправильности с точки зрения русского языка и здравого смысла.
– И чего? – равнодушно откликнулся Антон.
– Мне об этом Каменская сказала. И подарила парочку таких фраз из своей практики. Ну, на тот случай, если у меня с Баглаевым складываться не будет. Чтобы задобрить его.
– И чего, задобрил?
– Да нет, как-то к случаю не пришлось. И вообще, мне западло к следаку подлизываться, если я уверен, что я прав. Ты просто имей в виду на всякий случай: если с Баглаевым нужно будет контакт налаживать, то у меня товарчик в загашнике имеется.
– Ладно, – ответил Антон, – буду помнить. А может, и воспользуюсь как-нибудь, я ж не такой трепетный, как ты. Мое самолюбие изрядно истрепано и покоцано тяжелыми условиями службы.
Оба устало рассмеялись.
– Тоха, я все спросить хотел по Ефимовой… Ты с Шокиным-то что решил?
– А я, как Ульянцев, решил забить на все. Ефимову убил Журихин, он все признает, показания дает. Какая разница, кто и в чем его морально поддерживал и одобрял? Пусть сам решает. Сдаст Шокина – так тому и быть. Не сдаст – значит, не сдаст. Не возьму грех на душу.
Ромка молча кивнул, и Антон не понял, поддерживает старший лейтенант его решение или нет.
Он довез Романа до самого дома и поехал к себе. Чуда не произошло: квартира стояла пустой и неприбранной – на уборку у Антона в течение недели времени так и не нашлось. И еда из ниоткуда не появилась.
Еще полчаса назад ему казалось, что он голоден, как волк. Однако едва переступив порог своей квартиры, Антон понял, что больше всего на свете хочет спать. Он ужасно устал за последние несколько недель. И если у организма остались хоть какие-то силы, то имеет смысл потратить их на то, чтобы раздеться, принять душ и лечь в постель.
Проспал Антон Сташис до середины дня, а когда проснулся, за окном шумел ливень и бушевала гроза. Если бы дети были дома, сейчас они уже тормошили бы отца с требованием немедленно вставать и включаться в развлекательную часть воскресной программы. Хотя какие развлечения в такую погоду?
Он повернулся на другой бок, натянул одеяло на голову и снова провалился в сон.
