Плутоний для «Иисуса» - Незнанский Фридрих Евсеевич (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
— Понятно, — почти сочувственно произнес Турецкий.
— Так что, не пойдете к старому? — повторил Эдик вопрос.
— Есть несколько вариантов разрешения этой проблемы. Первый и самый, как мне кажется, предпочтительный: вы сами все расскажете отцу. Скорее всего, отругав вас, он закроет эти деньги на некоторый срок для вас же, чтобы было с чем выходить в самостоятельный бизнес. Но сначала он позвонит мне и спросит: накопал что-нибудь? Я скажу: нет. Он скажет: и не копай. Таким образом, отец будет счастлив узнать, что о его позоре никто не знает. Второй вариант: отцу все рассказываю я. Итог этого разговора непредсказуем, впрочем, может кончиться как и первый, но без доверия и взаимоуважения. Третий вариант: вы выплачете у меня честное слово, что я вас не выдам. Так и случится, но если вы будете продолжать воровать деньги, отец наймет кого-нибудь другого, и финал тот же, если не хуже. Есть вопросы?
— Почему отец вам позвонил?
— Вопрос несущественный, но отвечу: потому что в молодости мы с ним в одном клубе занимались самбо.
— Понятно. Скажите, можно мне подумать?
— Только до вечера. Иначе с утра автоматически начинается второй вариант.
— А где вас можно будет найти? Здесь?
— Нет. Я работаю в другом месте.
Турецкий протянул парню визитную карточку, на которой были указаны адрес и телефон.
— Я обязательно сегодня же позвоню, хорошо?
Эдик выглядел теперь как запуганный участковым подросток.
— Обязательно позвоните, — кивнул Турецкий.
Эдуард Бибарцев ушел, а следователь не мог отделаться от чувства, что парень ушел не с чувством признательности, а, скорее, затаив злобу.
Александр Борисович прошелся по кабинету, некоторое время стоял и сосредоточенно смотрел на конторский прибор для питья — графин, два стакана и прозрачный синего стекла поднос. Один стакан, еще с утра поставленный уборщицей вверх дном, так и стоял. Второй был еще влажен после того, как из него пил Эдуард.
Если он не просто запутавшийся прекраснодушный человек, думал Турецкий об Эдуарде, то он, возможно, серьезный противник. Это раз. Во-вторых, мне бы не хотелось иметь с ним дело, потому что Серега достанет просьбами.
Александр Борисович подошел к своему модному кожаному портфелю, достал из него целлофановый пакет, осторожно поместил в него стакан, которым пользовался Эдуард, — намеревался отправить этот вещдок в криминалистическую лабораторию.
Остаток дня прошел в рутинной работе. Сегодня Турецкий освободился достаточно рано — в восемь часов. Много времени ушло на то, чтобы задним числом составить прокурорское постановление и проект приказа от имени главка МВД по организованной преступности о том, что капитан милиции Майер откомандирован со спецзаданием в Германию и Японию как внедренный в банду преступников оперативник. Дальше надо было связаться со своими из МВД, а также с соответствующими службами Японии, чтобы работники оных не швырнули Боброва — Майера в каталажку, если он вдруг попадется к ним в лапы.
Безнадежно учтивые японцы выразили готовность к сотрудничеству, особенно в вопросах, касающихся секты «Путь истины», но принимать у себя сотрудников российского розыска мягко, непрестанно извиняясь, отказались. Японцы навешали москвичам комплиментов за то, что те раньше их поняли всю грозную опасность, исходящую от деятельности новоявленных сектантов, и пообещали пригласить в гости представителя прокуратуры России, когда будет закончено предварительное расследование деятельности секты в Японии.
На улице было уже темно, когда Александр Борисович вышел в переулок, где притулился к обочине его видавший виды «жигуленок». Сырой и неутомимый ветер весны сумел дотащить до центра столицы неизменно волнующий запах влажной оттаявшей земли, пробудившихся от зимнего сна, хотя и не одевшихся еще в листву, деревьев. Весенний ветер коварен, однако Турецкий несколько раз жадно и глубоко вдохнул этот газовый коктейль.
Он уже открыл ключом дверцу, но не стал садиться, остановился возле машины, пытаясь понять, что его беспокоило. Ага, вот! Из бензобака, почти неразличимый в темноте, тянулся вниз, к заднему колесу, тонкий прозрачный шнур. Турецкий открыл крышку, прикрывающую горловину бака. Шнур уходил внутрь, под пробку.
— Говорили ребята, — пробормотал сам себе следователь. — Говорили: купи замок-пробку, а то насыплют в бак какой-нибудь гадости…
После некоторого раздумья Турецкий решил не рисковать, пробку не откручивать. Посмотрел, куда шнур уходит другим концом. Оказалось, недалеко — привязан к колпаку правого заднего колеса.
— Похоже на взрывное устройство, — пробормотал Александр Борисович. — Гордись, Турецкий, вот и ты мины дождался.
Он оглянулся. Детей поблизости не было.
Турецкий вздохнул и пошел звонить специалистам саперного дела из НТО московского милицейского главка.
Взрывное устройство, предназначенное для очень беспечного и рассеянного человека, оказалось хоть и простым в употреблении, но достаточно мощным. Итак, один конец шнура был привязан к колесу, на другом болтались погруженные в бензин запал от гранаты и двести граммов тротила. Машина трогается, колесо, проворачиваясь, дергает шнур, кольцо выдергивается из запала, запал взрывается вместе с тротилом и бензином… И нет больше зануды Турецкого!
Убийцы сделали все как надо, но явно торопились. Цилиндрик тротила, перед тем как сунуть в бак, хранили где-то в тепле, так что он слегка размяк Поэтому на нем проглядывались довольно отчетливо два пальцевых следа, практически готовых для обработки в криминалистической лаборатории.
Кряхтя и вполголоса матерясь, Александр Борисович с помощью саперов облазил всю машину, больше ничего опасного и непонятного не нашел, сел и поехал домой. Но, крутя баранку, ерзал на мягком сиденье чаще обычного…
Глава восьмая
НАЗАД В ЖАРОВНЮ
Марку удалось убедить англоязычных монахов учителя Като в том, что для поисков Лисовского необходимо в качестве приманки иметь под рукой живого и по возможности невредимого Бориса Лазкина, потому что теперь Александр Андреевич только с ним пойдет на контакт.
Когда Марк согласился искать Лисовского, монахи проявили любезность: устроили ему коротенькое свидание с Кристиной. Она старалась держаться бодро, но Марк сразу заметил — она не на шутку испугалась.
— Держись, — сказал он ей. — Как только найду его, сразу, не мешкая, примчусь за тобой.
— Да, Ген, я не боюсь, но не хотелось бы, чтоб они мне мозги начали прочищать при помощи «шлема спасения».
— Я их строго предупредил…
…В номере отеля, где должны были проживать Марк с Кристиной, собрались Марк, Борис Лазкин и Георгий Назарян, комплексующий оттого, что именно от него ушел, не попрощавшись, Лисовский. Но комплексовал он своеобразно — изводил Борю Лазкина.
Борис страдал оттого, что самым дешевым напитком в этой стране была слабенькая рисовая водка под названием саке, которую к тому же перед употреблением надо слегка подогревать. Такова уж у японцев была политика цен — все некоренные напитки, даже безалкогольные, стоили непомерно дорого. Денег монахи дали в обрез, поэтому Борис вынужден был обходиться без пива. Плюс к этому он не мог, как некогда, развалиться в удобном кресле или на диване: мало того что страху натерпелся, болтаясь на цепях над огнем, так еще получил хоть и не опасные для здоровья, но достаточно болезненные ожоги обеих ягодиц.
И вот Жора Назарян изводил и без того грустного Бориса:
— Ну, блин, никогда не думал, что так повезет — с настоящим живым шпионом познакомлюсь! Слышь, Борис, а ты азбуку Морзе знаешь? А коронка с цианистым калием на случай провала у тебя есть? А в очаг учителя Като ты из чувства протеста нассал?..
— Дурак ты! — вяло отбрехивался Лазкин. — Уж лучше быть плохим агентом, чем хорошим монахом в свите у сумасшедшего!
