Реализация - Константинов Андрей Дмитриевич (книги онлайн полностью .txt) 📗

На табуретке было по-партизански вырезано перочинным ножом: «Радин, я тебя не боюсь!» и фломастером – «Всех легавых топить в сортире».

Как Женя ни морщился, но все равно замочил пиджак. В кабинете пахнуло погребом. Щенок громко заскулил, наглотавшись водорослей, и задергал лапами. Потемкин с перепугу схватил валявшуюся около батареи форменную ушанку и прижал к его морде, озираясь на дверь. Они были похожи на театральных злодеев, скрывающих зерно от продотрядов.

– Не утопим, так задушим! – застонал Штукин.

– Поздно! Не отдавать же в таком виде! Потом будут говорить на совещании, что допились до белой горячки, собак пытали! – достаточно резонно парировал Потемкин, оторвав на секунду шапку от щенка. Щенок успел набрать прокуренного воздуха в легкие.

Действительно, недавно в ГУВД пришла жалоба, что оперуполномоченные Потемкин и Уринсон надевали противогаз на задержанного Хутькова Д.Б. и пережимали шланг, что явно свидетельствовало о практике пыток в ОУРе. Справедливости ради надо заметить, что гражданин Хутьков Д.Б. забыл указать мотивировку «палачей». А задержал его Штукин, когда он висел на водосточной трубе и подсматривал в незакрашенное окошечко женского отделения бани. По району в то время шла серия развратных действий в отношении малолеток. Хутьков оказался не причем, но, тоже… нечего! Да и профилактика ему.

Ручка двери повернулась. Спасло лишь то, что с первого раза она открывалась последний раз лишь пять лет назад.

Радин с грохотом выдернул нижний широкий ящик своего стола, а Потемкин затолкал туда собаку, вдавив ее все той же шапкой в глубь ящика. Радин лихорадочно набросал туда шматок скомканной копировальной бумаги и прижал живое существо контрольно-наблюдательным делом под условным наименованием «Вурдалаки». Это КНД уже вторую неделю разыскивал проверяющий из штаба. «Не могло пропасть! У нас ничего не теряется. У нас плохо находится», – уверял начальник отдела. Уринсон и Штукин грохнулись на диван с отломленной спинкой, успев включить телевизор «Самсунг». «Самсунг» включился на девушке, которая очень громко призывала верить в Христа, носилась по сцене и причитала. Пульта под рукой не было, поэтому унять ее не удалось.

Дверь распахнулась. В кабинет бодро шагнул Шулый. За ним – недоверчиво озираясь, добротно одетый мужчина лет сорока в импортных очках.

– Тут у гражданина пытались Жигули угнать… – начал беседу Шулый.

– Так пытались же, – нервно-безразлично перебил Штукин, не отрывая взгляд от экрана.

– Он пришел делать заявление, – повысил голос Шулый, пытаясь перекричать баптистку. – С собой принес щенка.

– Щенками при старом режиме брали, – сыронизировал Потемкин, скрестив руки на груди.

Что-то в интонации Потемкина дежурного опера насторажило.

– Щенок этот, пока мы беседовали, пропал, – тон Шулого стал понемногу густеть.

– А он свидетелем проходит у тебя? – поинтересовался Уринсон.

Потерпевший уже успел протиснуться в кабинет, нервно озираясь. Он явно не ожидал увидеть в кабинете угрозыска, что два сотрудника сидят перед телевизором, который голосом профессиональной миссионерши надрывался: «…Бог сотворил человека с состоянием поиска… Ибо оно не от нас изошло, то есть Бог будет разбираться, когда срок закончится… Если нет общения с творцом, то много людей гибнет… Что же приводит к жестокосердию?».

Уринсон, перехватив взгляд, объяснил: «Цельный день душишь гидру. Часок-другой душой помягчать! А вы не веруете? Вам жить под гневом божьим!»

Потерпевшего дернуло перекреститься, но он удержал себя.

– Я чего-то не понял по поводу щенка? Это что, намек? – встал из-за стола Радин.

В этот момент щенок завозился в ящике. Уловив звук, Радин истерически шарахнул носком ботинка о ящик стола и, брызгая слюной, пошел в атаку:

– Без году неделю в сыске, а уже голосок прорезался! Это тебе не лицензии у ларечников проверять!! Мы вчера у Нателлы с пятой линии Костю-Волго-Дона взяли! Четырежды в федеральном розыске! Он Канаеву полгривы отодрал!

– Ты чего, контуженный? – опешил Шулый. – Я просто спросил.

Потерпевший, почувствовав недоброе, вынырнул в коридор.

Потемкин поддержал инициативу:

– Просто не так спрашивают! Ты приди, с кока-колой «Лайт», посидим…

– Ну вас, к лешему, – бывший сотрудник УБЭПа хлопнул за собой дверью.

– Не на таких напал! – буркнул гордо Радин, рассматривая впопыхах взятую в руки фотографию. – И вообще, что это за харя на моем столе? – фото он развернул к коллегам.

– По-моему, без вести пропавший какой-то, – поднатужился Штукин.

– Значит я правильно его, как налетчика, показываю всем терпилам. Может срастись, – удовлетворенно сказал Радин.

– Да, некрасиво получилось бы, если бы такого вернули, – вынимая затравленное и оглушенное животное из ящика, сказал Потемкин.

Радин зашвырнул фотографию в глубину ящика вместо щенка.

– Боря, проверь, – мотнув головой в сторону двери, скомандовал Штукин.

Уринсон ухом приложился к косяку и огласил:

– Стоят в коридоре, шепчутся.

– Не доверяют значит, сволочи, – приговорил Штукин.

– Давай-ка через окно его вынесем! – осенило Потемкина.

Уринсон и Штукин вышли из кабинета, насвистывая. Вызывающе прошли мимо Шулого и потерпевшего. Подошли со стороны улицы к окну. Постучали тайным стуком.

– Тук-тук. Не здесь ли торгуют шкурками ондатры? – постучал Уринсон.

– Свои, – отозвался Радин и начал операцию.

– Передавай!

Завернутого в грязное вафельное полотенце щенка Радин начал пропихивать в форточку. На полотенце можно было разглядеть чернильный штамп: «Роддом № 4».

– Держишь?

– Держу!

Щенок дернулся телом и выскользнул. Упал он между рам. Окна не мылись и не открывались с полвека. Щенок мягко приоконился в сноп паутины, ваты, хабариков, обрывков бумаг.

– Тварь какая! – разозлился Потемкин.

Щенок безумно запищал и зацарапал стекло.

– Твою мать! Ничего по-человечески сделать не можешь! Доставай быстрей! – нервничал Штукин.

Радин быстро сообразил, что рука не достанет до подоконника между окон. Ставни были прилипшие намертво. Выдернув провод из неработающей лампы, он слепил петлю, опустил ее в проем и умело подцепил бедного щенка посередь туловища. С трудом его подняли и высунули-таки в форточку. Коллеги на улице его приняли и быстро спрятали за пазуху Уринсону, укутав в то же полотенце, уроненное пару раз в лужу. Штукин и Уринсон, отбежав от РУВД, дождались Радина. Радин с Потемкиным, облизывая запястье, зло прошипел: «Укусил! Собака!»