Вечерня - Макбейн Эд (читаем книги .TXT) 📗

Мейер прибыл раньше Харригана.

Ему не понравилась явившаяся перед ним картина. Уиллис отвел его в сторону и сказал, что, по его наблюдениям, хозяин был готов дунуть в свисток. Он догадался: кое-кто в полицейской форме рад был бы растерзать фанатика, украшенного золотым щитом! Мейер выглядел очень раздосадованным. Копы из группы «Чарли» здорово нервничали. Уоррен Джексон сердился все больше и больше из-за недоверия полицейского департамента.

Едва появившись, Харриган стал спрашивать: «Что произошло? Что произошло?»

Уоррен Джексон посоветовал ему построить всех этих людей в одну шеренгу, потому что не за это он платит по три «косых» в неделю!

Харриган сказал детективам, мол, понятия не имеет, о чем болтает этот дерьмовый Джексон.

Мейер процедил: «Ты весь в дерьме, Микки!»

А Уиллис пошел наверх беседовать с Ортегой.

Шед Рассел отказался обсуждать эту тему по телефону. Позже, когда вечером они встретились в деликатесной на Стем, он объяснил ей причину.

— Сдается мне, подведешь ты меня под монастырь!..

Было уже девять часов. Вечерний час «пик» прошел, но местные жители все еще беспорядочно входили и занимали места за столами поближе к окнам, откуда лучше было наблюдать, как весенний дождь сверлит тротуар. Можно еще было в этом городе найти нечто приятное для глаза!

— Ты все еще думаешь, что я — коп? — спросила она.

— Или работаешь на копов, — подтвердил он.

— В чем я тебя подставила?

— Сначала в продаже оружия, а потом — в сделке с наркотиками.

— Не смеши! — сказала сна.

— Да, может, я и смешон, — сказал он и пожал плечами. — А может, и нет!

— Я думала, ты звонил в Хьюстон.

— Да, я звонил.

— Я думала, ты обсуждал с Джо Сьюардом, как я могла оказаться копом.

— Кто его знает, может, он тоже у них в кармане, у хьюстонских копов? Или тебя сюда подсадили свои копы? Все, что я знаю, это, во-первых, то, что ты хотела купить пушку, а во-вторых, что у тебя пятьсот штук и ты хочешь купить дурман. По мне, это здорово смахивает на ловушку.

— Но ведь это не так!

— Насколько мне известно, у тебя спрятан передатчик. Насколько я знаю, между грудями у тебя висит микрофон. Я устраиваю тебе покупку зелья и кончаю свою жизнь в камере.

— У меня нет передатчика!

— Докажи!

— Как?

— Разденься!

Она изумленно посмотрела на него и тяжело вздохнула.

— Мы опять к этому возвращаемся, да?

— Нет, мы не возвращаемся к этому! — сказал он, передразнивая ее. — Выбрось из своих мозгов эту дрянь! Я позвоню знакомой даме, моей подруге, мы поедем к ней, ты разденешься перед ней, не передо мной. Если она скажет, что ты — чиста, мы потолкуем о наших делах.

— Ты нашел что-нибудь для меня?

— Пока не разденешься, нам не о чем говорить, — отрезал он.

— Я сегодня сняла деньги в банке по этому чеку, — сообщила она.

Он взглянул на нее и ничего не ответил.

— Я получила полмиллиона стодолларовыми банкнотами.

И вновь он промолчал.

— Ну, ладно, не будь ослом! — вспылила она.

— Мадам, — учтиво сказал он, вставая, — рад был с вами познакомиться!

— Сядь! — приказала она.

— Моя подруга живет в Дарроу, возле старого здания «Франклин Траста». Да или нет?

Мэрилин от изумления качала головой.

— Да или нет? — переспросил он.

Подруга Рассела была, без сомнения, шлюхой, но ее квартира оказалась опрятной и хорошо обставленной. Мэрилин догадалась, что та работала в одиночку. Ее звали — или, по крайней мере, она так представилась — Джоанной. Весьма распространенное среди проституток имя. Вроде Ким, или Трейси, или Джулии, или Деборы... По внешнему виду ей можно было дать лет тридцать пять, но Мэрилин определила, что она была, как минимум, на десяток лет моложе. Джоанна предложила Мэрилин раздеться в ванной комнате.

Ванная блестела чистотой. По привычке Мэрилин заглянула в шкафчик для медикаментов и нашла несколько флаконов с зубным эликсиром, три пачки презервативов и бутылочку детского масла фирмы «Джонсон и Джонсон». Она сняла с себя одежду, аккуратно уложила ее на небольшом деревянном столике напротив раковины. На двери висели два халата. Она надела один из них. Кожей ощутила негу шелка. У ткани был стойкий аромат духов. Что-то знакомое, но ни за что в жизни не припомнила бы названия. И совсем не дешевые духи. Она завязала пояс и вышла в спальню в одном халате и в своих туфельках на высоком каблуке.

Джоанна посмотрела на халат и произнесла:

— Будь как дома, прошу тебя!

— Простите, я думала...

— Ты не будешь против того, чтобы снять его, а?

Шед сидел рядом на краю кровати.

Мэрилин выразительно посмотрела на него.

— Здесь производится обыск, — сказала Джоанна. — Снимай этот... халат!

Шед встал и вышел в другую комнату. Мэрилин разделась. Джоанна осмотрела ее с ног до головы.

— Хороша! — с выражением произнесла она.

— Благодарю.

— Все собственное?

— Да.

— Хороша! — повторила она. — Повернись!

Мэрилин повернулась.

— Хороша! — вновь повторила Джоанна. — Лесбиянка?

— Нет.

— Бисексуал?

— Нет.

— Как стыдно! Сними, пожалуйста, туфли!

Мэрилин сбросила туфельки. Джоанна подняла их, прощупала каждую, не сдвигается ли каблук, а затем вернула хозяйке.

— Я проверю твою одежду, — сказала она и ушла в ванную.

Мэрилин снова надела халат и присела на краешек постели, положив ногу на ногу. Ей страшно хотелось курить. В ванной тем временем Джоанна ощупывала каждый предмет ее туалета — юбку, блузку, лифчик, трусики, колготки и, проверив, откладывала в сторону. Она раскрыла сумочку и присвистнула, увидев «вальтер» 38-го калибра.

— Это мне продал Шед, — объяснила Мэрилин.

— Я ничего не хочу знать, — ответила Джоанна, продолжая ворошить содержимое сумки. Наконец, она щелкнула замком. — Я передам ему, что ты — чистая. Можешь одеваться. — И вышла в гостиную. Мэрилин вошла в спальню, поискала сигареты и немедленно закурила. Заперла дверь на замок. Из гостиной доносились приглушенные голоса. Не выпуская сигареты, она молча оделась и потушила сигарету в унитазе. Когда она вышла в гостиную, Джоанны уже не было.

— Она сказала, что мы можем беседовать здесь, — сказал Шед.

— Прекрасно!

— Садись!

— Спасибо.

Он сидел на диване, покрытом голубой тканью. Позади него висела репродукция Ван-Гога — сплошь желтые, оранжевые и ярко-синие тона. Она устроилась, скрестив ноги, в кресле напротив него. В дальнем углу комнаты в окно колотил ветер.

— Как она тебе? — спросил Шед.

— Приятная женщина, — сказала Мэрилин.

— Она говорит, что была бы не прочь заняться с тобой любовью.

— Прошу прощения, меня это не интересует.

— Трудный ты человек! — со вздохом сказал он.

— Шед, давай поговорим о деле! Прошу тебя!

— Это — ее дело! — Он улыбнулся прежней крокодильей улыбкой. — Я рад, что ты чиста. Меня в самом деле тревожило, не из полиции ли ты?

— Ладно, давай покончим с этим! Ты нашел?..

— Ты вправду получила деньги по этому чеку?

— Да.

— Полмиллиона сотнями, а?

— Да.

— И что они сказали?

— О чем ты?

— Что ты сказала им? Зачем тебе сотенные банкноты?

— Они не спрашивали.

— И ты не чувствовала ничего необычного? Получая этот хлеб в стодолларовых купюрах?

— Я сказала им, что покупаю античную вазу, а хозяин ничего не берет, кроме наличных.

— Античную вазу?

— Да. Династии Мин [39].

— Династии Мин?

— Это музейная редкость.

— И они купились на это?

— Видишь ли, я их постоянная клиентка, и они никогда меня не спрашивали, зачем мне...

— Но все же ты им сказала, а?

— Да.

— Потому что неудобно себя чувствовала, правильно?

Мэрилин озадаченно посмотрела на него.

Дождь печатал неизменные узоры на окне.