Мы с тобой одной крови - Леонов Николай Иванович (е книги .TXT) 📗
Ясно, что существует день и даже час, когда «вальтер» должен выстрелить. И этот день спецслужба передвинуть не может. Значит, рассуждал Галей, следует тянуть как можно дольше, чтобы до последнего момента они не теряли надежды на успех, иначе они придумают, как обойтись без Галея и его «вальтера», а тогда конец.
Доказательств нет, но хозяевам они и не нужны, никто не собирается возбуждать уголовное дело, передавать его в суд. Спецслужба всесильна, она и следствие, и прокуратура, и суд, что надобно, то с человеком и сотворят. А надо Бориса Галея использовать и убрать из жизни, что сделать в данной ситуации легче легкого. К примеру, прострелить башку, усадить в собственные «Жигули», отвезти на проселок и бросить. Таких случаев по столице и области уйма, никто и внимания не обратит, лишь для проформы составят протокол осмотра, нарисуют на тонкой папочке номер и забудут в милицейском сейфе. Милиция. Тут Галей неожиданно для себя подумал об угрозыске с надеждой. Если попасть к ним, ситуация изменится. Оперы угро, конечно, вцепились бы в него, начали мотать, крутить, вязать Галею свои «висячки», могли и бока намять в камере, но убивать не стали бы, им это ни к чему.
И тут Галей вспомнил, как недавно Сашка рассказывал о странном мужике, который заходил, назвался новым участковым, явно из угро, интересовался Мишкой Захарченко, который из Москвы неожиданно исчез. Борис тогда расспросил брата о госте подробно, прикидывая, не по его ли, Бориса, душу заскочил сыщик. Сашка описал гостя, и портрет совпал с тем, что рисовал Мишка, когда описывал мента, на которого напал в переулке, а потом еле ноги унес, случайно поранив сыщика. Галей знал, что сыщик тот – не простой опер, личность очень известная, полковник и о нем сложилась легенда, что полковник «не берет», держит слово и признан самыми крутыми «авторитетами». Может, придумали люди, среди преступников сочинять легенды и сказки – дело обычное. А может, и есть такой, неподкупный и принципиальный, чем черт не шутит? Борис очень считался с мнением брата, все калеки – люди наблюдательные, потому как не собой любуются, а на людей смотрят и видят в них много такого, на что здоровый и внимания не обратит. Так, Сашка оценивал гостя очень высоко. Спокойный, сильный, уверенный и, что Сашка о человеке говорил крайне редко, людей уважает. И, что немаловажно, гость левую руку явно оберегал, а со слов Мишки, он полоснул мента именно по левой клешне.
Тогда, хоть и толковали братья, не торопясь, Борис в основном думал о том, что ничего конкретного против него нет и, будь залетный гость даже полковником Гуровым, из пустого места доказательств не добудешь. Сегодня Галей на тот разговор глянул иначе. Сыщик такого класса самолично не будет разыскивать сопливого гопстопника, даже если последний и поранил полковника. Значит, он приходил по мою душу, рассуждал Галей, видно, вычислил меня сыскарь, а спецслужба ему дорогу перешла. Но по закону я – клиент розыскника, а не службы безопасности, которая замышляла убийство.
Киллер и не заметил, как начал апеллировать к закону, который сам нарушал в главной человеческой заповеди – не убий!
Менты с гэбэшниками живут недружно. Если полковник розыска, такой сильный и принципиальный, каким его рисуют деловые, узнает, что его клиента незаконно – доказательств-то нет – перехватила спецслужба, сыщик вздыбится. Слабенькая, но надежда. За такую тонкую ниточку цеплялась мысль киллера, когда он после бессонной ночи гонял бильярдные шары с опером, которого звали Вадимом. Он был парень беззлобный, равнодушный, явно не знал истинной сути поднадзорного и, забивая очередной шар, плоско шутил:
– Опять ты приехал, вылезай и сдавайся, – мелил кий и продолжал: – И чего ты с шефом стойку держишь? Он уже звонил, велел передать, что к обеду будет и срок истек.
– Твоя взяла. – Галей бросил кий. – Пошли к телефону, хочу с брательником покалякать.
Ему было разрешено раз в день звонить домой, говорить с братом. Ильин решил, что вреда от таких подконтрольных разговоров быть не может, а польза очевидная. Получая послабление, Галей решит, что к нему относятся с уважением в расчете на дальнейшее сотрудничество. И калека, поговорив с братом, не станет трепать языком, что Борис пропал. Братья – в округе люди известные, ни к чему лишние разговоры да сплетни.
Опер и Галей поднялись в кабинет, где имелся телефон с отводной трубкой. В который уже раз Галей оглядел книжные полки, заставленные разноцветными томами, и подумал, что хаза эта явно для служебного пользования и никто книжки в руки не возьмет, а ведь не поленились, завезли, расставили – пусть все, как в нормальном доме, выглядит.
Опер знал номер, набрал, услышав гудок, отдал трубку Галею, отводную снял сам, положил палец на кнопку, нажатием которой мог прервать разговор, если он покажется подозрительным.
– Слушаю, – ответил младший.
– Привет, Сашок, – сказал старший.
Братья справились о здоровье друг друга, перемолвились о погоде, после чего Борис перешел к главному вопросу.
– Участковый мусор не заходил, тот, что однажды в штатском заявился и о Мишке расспрашивал?
– Бог миловал, – ответил младший и насторожился. Он после первого звонка понял, что старший попал в переделку и разговор наверняка прослушивается.
– Понимаешь, я того мента позже видел, он меня по тухлому делу свидетелем тянет. Я не хочу, чтобы мент подумал, что я сбежал, подумает: раз испугался Галей – значит, виноват. Ты его повидай обязательно, скажи, брат не сбежал, а отъехал по делам, звонит. Ты понял, малый? Вопрос серьезный, мент должен знать.
– Не дурак, будет сделано, – ответил Александр, пытаясь вспомнить, как зовут того штатского и где его искать.
– Будь здоров, – сказал Борис и отсоединился.
Сашка положил трубку, опираясь на костыль, постоял, раздумывая. Значит, Борис попал в тяжкую, коли у ментовки помощи просит, значит, братан в петле. И где того штатского начальника искать? Позвонить дежурному по МУРу, назвать свою фамилию, адрес, сказать, мол, кто из оперов интересуется, пусть срочно объявится? А может, тот мужик не с Петровки, а я шум подниму!
Александр прошел на кухню, где Мишка Захарченко чистил картошку. Мишка объявился вчера вечером и заночевал. Старый корешок объяснил, что ездил в деревню к бабке, убег от местных бугров, которых побаивается. После разборки морда только зажила и струпья сошли, бугры вроде смилостивились, но сегодня у них одно, а завтра другое появится. В деревне сидеть сил нет, податься некуда. Сашка пожалел парня, разрешил переночевать, о менте в штатском, который заходил, интересовался, не сказал.
– Вот, Сашок, почистил. – Мишка подвинул кастрюльку с картошкой, руки вытер о штаны.
Сашка одобрительно кивнул, решая, как начать разговор и стоит ли его вообще начинать? Ни хера Мишка знать о том сыщике не может, но и другого пути нет, решил хозяин и спросил:
– Тот мусор, что тебя чуть не прихватил, а ты его порезал и ушел, каков из себя был?
– Да я говорил, и чего тебе? – Захарченко напрягся, разговор поворачивался не в ту степь.
– Заходил один, интересовался, твое имя обронил, – Александр взял с мраморной полки соль, сыпанул в кастрюльку. – Куда, мол, пацан запропал? Мне с него должок получить требуется.
– Еще один хер моржовый выискался! – недовольно сказал Михаил, а нутром потеплел. Лев Иванович никак сюда заявиться не мог, да и слов таких тем более не скажет.
– А может, твой крестник, которого ты порезал?
– С каких дел? Он ни имени моего не знает, ни району, где я обитаю.
– Он левую руку неловко держал, потому я и подумал, – небрежно продолжал Александр. – Лет сорока, высокий, плечистый, шатенистый, виски седые, глаза голубые, одет фартово, речь культурная.
– Я с ним сшибся, рядом в темноте полсотни метров прошиндыбал! Чего я рассмотреть мог? – сказал как можно насмешливее Михаил, ощущая, как по вискам и между лопаток струится пот. Сашка описал полковника точно. «Ну зачем я мог срочно понадобиться Льву Ивановичу?» – нервничал Захарченко, не подозревая, что визит Гурова в данную квартиру не имел к нему, Михаилу, никакого отношения.
