Тот, кто знает - Маринина Александра Борисовна (читаемые книги читать .txt) 📗
Наташа поцеловала подругу и вытерла своим платком слезы с ее лица. Ей было одновременно смешно и грустно, ведь Инка – такая разумная, такая рассудительная и мудрая, и вдруг так вляпаться! Осторожно забрав у Инны свой букет, она примирительно сказала:
– Я совершенно серьезно считаю, что Сережа Вери Гуд – очень приятный и славный парнишка, и буду искренне рада, если у вас все сложится. Но я не хочу, чтобы ты переживала, если он поведет себя не так, как ты от него ожидаешь. У него другая система отсчета, у него совсем другие правила поведения с девушками.
– Ты просто завидуешь, – внезапно вспыхнула Инна. – У нас с Сережей все так здорово, и тебе завидно.
– У нас с Вадимом тоже все здорово, – с улыбкой заметила Наташа. Она и не думала обижаться на подружку, ибо очень хорошо помнила свои страдания по Марику и те слова, которыми ее пыталась тогда утешить Инка. Эти слова тоже казались влюбленной Наташе обидными, хотя по прошествии времени она оглянулась на те многочасовые беседы с подругой и поняла, что Инна ни в коем случае не хотела обидеть ее, она лишь хотела смягчить душевную боль и использовала при этом присущее ей здравомыслие с легким налетом цинизма. Лекарство оказалось вполне действенным, и Наташа не видела ничего зазорного в том, чтобы обратить против Инки ее же оружие.
– Твой Вадим – сухарь, скучный вояка, у которого все по часам и минутам расписано. А Сережа – он такой… Он необыкновенный!
Инка снова собралась плакать, и на этот раз Наташа решила ей не мешать. Поднеся гвоздики к лицу и вдыхая их слабый, едва ощутимый аромат, она погрузилась в мысли о Вадиме. Действительно ли он скучный сухарь? Инке вполне могло так показаться, потому что она вся – полет, порыв, она жаждет острых ощущений и сильных впечатлений, она обожает неожиданные повороты и сломя голову бросается в авантюры. А Наташа любит порядок и стабильность, за те годы, в которые ей пришлось совмещать учебу, спорт и общественную работу, она привыкла следить за временем, беречь его, четко планировать свою жизнь на недели и месяцы вперед. И в этом смысле Вадим подходил ей как нельзя лучше. Он никогда не опаздывал, и Наташе ужасно нравилось, что он не говорил «вечерком, примерно в половине десятого», а только «в двадцать один тридцать». Он был спокойным и надежным; если они договаривались на следующий день сходить в Русский музей, а потом на речном трамвайчике прокатиться до Петродворца, то к их утренней встрече у Вадима был готов поминутный распорядок дня, составленный таким образом, чтобы все успеть. При этом он умудрялся заранее узнать, в каких залах музея в данный момент экспонируются наиболее интересные работы, чтобы непременно их посмотреть, и какие именно залы Петродворца открыты, а какие закрыты на реставрацию, а также расписание движения катеров. Вадим рассказывал ей множество интересных вещей об истории и архитектуре города, и Наташа подозревала, что он каждый вечер готовился к следующему экскурсионному дню, читая по ночам книги и листая альбомы и путеводители. Она понимала, что делает это Вадим вовсе не для того, чтобы произвести на нее впечатление и показаться знающим, а исключительно из доброты: нищая студентка собрала деньги на эту поездку, впервые оказалась в Ленинграде, и нужно помочь ей увидеть и узнать как можно больше, чтобы с таким трудом собранные средства не оказались потраченными впустую. Нет, Вадим совсем не скучный и не сухарь, он добрый и великодушный, он такой ласковый и так замечательно целуется…
Из Ленинграда в Москву девушки тоже ехали дневным поездом в «сидячем» вагоне. Вадим сказал, что вечером непременно позвонит и узнает, как они добрались. И вот, вернувшись домой, Наташа стала ждать звонка. Телефон висел на стене в общем коридоре, ближе к входной двери, и ей все время казалось, что она не услышит звонка. Самой ближней к телефонному аппарату была комната Люси – бывшая комната Славы и Риты Брагиных, старшая сестра обычно первой брала трубку, да ей и звонили чаще, чем другим. Родители уже ложились спать, и Наташа опасалась, что, когда Вадим позвонит, Люся выскочит из своей комнаты и раздраженным голосом отчитает его за поздний звонок, а сама Наташа подбежать к телефону не успеет, потому что ей придется выбираться из комнаты в темноте и на цыпочках, чтобы не потревожить папу с мамой. Она заняла свой пост на кухне, в том самом уголке между столом и холодильником, и стала ждать…
Они поженились в семьдесят восьмом, когда Наташа закончила институт, а Вадим был уже старшим лейтенантом и командиром группы дистанционного управления. В восьмидесятом году родился их первенец, которого назвали Сашенькой в честь Наташиного отца, в восемьдесят первом – Алешка, названный в честь отца Вадима. И им так хотелось девочку!
Вадим вернулся из плавания и сразу же прилетел в Москву – как раз на девять дней. Люся собиралась уезжать на следующий день, и эти сутки превратились для Наташи в серьезное испытание. Во-первых, Люся с такой откровенной злостью смотрела на мужа младшей сестры, что всем вокруг становилось неловко. Ее просто в бешенство приводил этот статный красавец, капитан третьего ранга, командир дивизиона движения подводной лодки, который так нежно и не скрываясь любил свою жену – «неудачницу и бездарность». А во-вторых, неизбежно наступал момент, когда Наташе придется отвечать на вопрос о рукописях. Люся непременно захочет прояснить ситуацию до своего отъезда, а Наташа так и не решила, в каком направлении построить разговор.
– Что тебя так мучает? – спросил Вадим поздно вечером, когда все разошлись по своим комнатам. – Я же вижу, это не из-за папы. Что-то другое. Из-за папы ты бы плакала, а ты терзаешься.
Наташа обняла мужа, покрепче вжалась лицом в его плечо.
– Ничего от тебя не скроешь, все-то ты видишь.
– Вот и не скрывай. Так что случилось?
Пришлось поведать ему эпопею с Люсиными литературными потугами.
– И что, это совсем плохо? – спросил Вадим, внимательно выслушав ее рассказ. – Совсем никуда не годится?
– Вадик, миленький, меня жизнь давно научила не выставлять оценок и не говорить «плохо» или «хорошо». Может быть, то, что она написала, безумно талантливо, даже гениально. Но мне – понимаешь? лично мне – это не нравится. И я не хочу писать сценарии на основе этих бредней.
– Ну вот и отлично. – Вадим погладил ее по обнаженной спине, поцеловал в висок. – Так и скажи Людмиле Александровне.
Он упорно именовал сестру жены по имени-отчеству, демонстрируя пиетет перед ее возрастом, а на самом деле прикрывая этим глухую неприязнь, возникшую в нем в ответ на Люсину откровенную ненависть, которую та ухитрилась выставить на всеобщее обозрение еще до свадьбы.
– Но она будет считать, что я так говорю из зависти к ее таланту. Или скажет, что я полная идиотка и ничего не понимаю в настоящей литературе. Она уверена, что написала прекрасные вещи, а те, кто считает иначе, просто не в состоянии постичь их невероятную глубину. Вадик, что мне делать, а? Что мне ей сказать, чтобы она не обиделась? И чтобы при этом душой не покривить?
– Так, минуточку. – Вадим приподнялся на подушке, чтобы лучше видеть Наташино лицо. – Ты для начала четко поставь цель. Чего ты хочешь? Чтобы Людмила Александровна не обиделась, чтобы она не считала тебя идиоткой или чтобы ты смогла сохранить уважение к себе? Сначала надо определить цель, а потом разрабатывать стратегию ее достижения.
– А три цели нельзя поставить?
– Можно, если они совместимы. В данном же случае так не получается.
– Вадичек, а можно поставить задачу совместить эти три цели?
Вадим от души рассмеялся, прижал Наташу к себе, снова поцеловал.
– Умница. Жизнь с военным наложила на тебя свой отпечаток. Задачу поставить можно, только следует иметь в виду, что когда ты собираешься совмещать три противоречащие друг другу цели, то сначала ты должна продумать, до какой степени эти цели можно модифицировать, видоизменить, чтобы они не потеряли изначального смысла и одновременно приобрели способность совмещаться с другими целями.
