Современный швейцарский детектив - Дюрренматт Фридрих (читать книги полные TXT) 📗
Худое лицо Штудера побагровело, он сжал кулаки, он знал: стоит ему только поднять глаза и увидеть улыбочку доктора — приклеенную издевательскую маску, — он не сможет сдержаться. Пустит в ход кулаки!.. Что он себе воображает, этот человек? Его щадили, сделали все возможное, чтобы оградить его от скандала. И это вся его благодарность?
— Я хотел бы обратить ваше внимание, Штудер, еще на некоторые детали. Неужели вы действительно приняли меня за такого идиота, который с самого начала не знал, что произошло? Или вам всё становится ясным только тогда, когда вам все вещи назовут своими именами? Мы же познакомились с вами в Вене! Тогда вы не были таким тугодумом! Может, возраст в том виноват, что вам ума не хватает? Вы же выяснили у ночного сторожа, совершавшего обход, что я встретил тогда в коридоре, ведущем к котельной, вскоре после того, как пробило два часа, Каплауна… Почему вы ни разу не спросили меня об этом? Почему вы скрыли от меня, что нашли мешок с песком и… бумажник? Почему вели расследование втихомолку, молчком? Я скажу вам: это была проба сил, которую вам хотелось пройти, вам захотелось доказать господину психиатру, что и простой вахмистр уголовного розыска может быть талантливым психологом… Но с психикой надо обращаться осторожно — это очень тонкая и хрупкая вещь. И про Питерлена вы тоже ничего не знали? Значит, вы оказались некомпетентны даже как криминалист? Да вы просто халтурщик, вахмистр Штудер, и больше ничего…
Штудер вскочил. Ну это уж слишком!
Он стоял в боксерской стойке перед доктором Ладунером, и им владело одно только желание — размозжить кулаком ненавистную улыбку. Его правый локоть пошел назад. Доктор Ладунер засунул руки в карманы халата, не двинулся с места. Не убирая улыбки с лица, он произнес совсем тихо:
Вахмистр Штудер, существует хорошая и достойная внимания китайская пословица: «Взбешенный кулак бессилен против улыбки». Задумайтесь над нею, вахмистр…
Штудер сел. Он был бледен.
Воистину весь этот случай был как тот полет над Альпами. И вот он подошел к концу, завершившись самым постыдным образом.
Вахмистр чувствовал огромную усталость. Больше всего ему хотелось залечь дня на четыре в кровать. Что, на четыре дня?! Да лучше вообще больше никогда не вылезать оттуда…
Как это он сказал, доктор Ладунер? Взбешенный кулак бессилен против улыбки.
Двое мертвых!
Штудер прижал кулаки к глазам, он многое бы дал, чтобы прогнать от себя видение, все время стоявшее перед ним: берег реки… один человек спихивает другого в воду… Я мог бы броситься между ними, казнил себя Штудер. Почему я этого не сделал? И почему Юцелер не бросился между ними? Или этот доктор Ладунер всех нас околдовал? Маленького Гильгена, хранившего в тумбочке его фотографию с дарственной надписью, Швертфегера, показательного больного Питерлена и страдавшего навязчивым страхом Каплауна? Может, мне сказать доктору Ладунеру, почему Герберт Каплаун столкнул директора с железной лестницы? Или он, господин душевный врач, сам это знает? Я халтурщик! Ну пусть! Но нельзя манипулировать чувствами людей, как будто это пробирки с реакциями в руках у химика. Может, мне ткнуть доктора Ладунера в это носом? Бесполезно! У этого человека на все готов ответ, он и тут заткнет мне рот иностранными словечками. Бесполезно…
Знаете, что вам сейчас нужно, Штудер? — спросил доктор Ладунер. Вахмистр удивленно взглянул на него. Врач подошел к двери. — Грети! — позвал он. — Принеси нашему вахмистру вишневой водки. Ему стало плохо… — Он отошел от двери, вернулся к окну и сказал: — Вполне вероятно, что алкоголь тоже можно отнести к психотерапевтическим средствам… Так по крайней мере утверждал мой знаменитый коллега. И я не нахожу, что он так уж был не прав… Выпейте, Штудер, и потом расскажите все по порядку. Грети, ты можешь остаться.
Госпожа Ладунер присела на кушетку. Сложила руки на коленях. Штудер налил себе рюмку водки, выпил ее, налил еще раз, подержал немного крепкую ароматную жидкость во рту, проглотил ее, откашлялся и начал рассказывать.
СЕМЬ МИНУТ
Маленький Гильген покончил жизнь самоубийством, — сказал Штудер, — из страха, но я не находил объяснения его страху. Собираешься арестовать человека за кражу денег, а он выбрасывается из окна… Гильген не имел ни малейшего представления, как выглядит изнутри несгораемый шкаф в конторе. У него было только две пачки банкнотов, и он ничего не знал о третьей. Значит, кражу совершил кто–то другой. Гильген молчал. Он боялся ареста. Чего он боялся? Видимо, того, что судья мог заставить его заговорить. Логический вывод: Гильген кого–то покрывал… Кто был тогда в коридоре? Швейцар Драйер находился у себя в швейцарской. Потом пришла Ирма Вазем, купила шоколад. Вряд ли Гильген стал бы молчать, чтобы прикрыть швейцара Драйера. Кого кроме этих двоих видел он в швейцарской? Питерлена? Питерлен исключается. Питерлен прятался в комнате, из окна которой, по уверению Шюля, то появлялся, то исчезал Матто. Он сидел там и играл на аккордеоне. Но там его тоже уже больше нет. Я встретил его в коридоре около котельной, когда вас ударили, господин доктор. Не Питерлен ударил вас — кто–то другой петлял по коридорам больницы. Кто был этот другой? Решение было бы найти проще, если бы я был несколько внимательнее при рассказе полковника Каплауна. Но я был целиком поглощен собственным конфликтом с совестью.
Штудер робко улыбнулся, положил ладонь на руку Ладунера и спросил, не поднимая глаз:
— Почему вы не сказали мне, что Герберт Каплаун три месяца находился в «Н»?
Врач молчал. Госпожа Ладунер закашлялась. Штудер продолжал:
— Они в «Н» ведь все знали, что Герберт Каплаун станет вашим частным пациентом. Он же рассказал им об этом. Я еще далеко не все знаю про больницу, но одно представляю себе ясно: в длинные, ничем не заполненные дни люди говорят и говорят, судачат про свою жизнь, поверяют друг другу свои тайны…
Пауза.
— Двое служителей в «Н»… Двое санитаров, всегда державших вашу сторону, господин доктор. Молодая гвардия, если вам будет угодно. Юцелер Макс и маленький Гильген. Маленькому Гильгену вы подарили свою карточку. Я нашел ее у него в тумбочке. Вы думаете, так уж сложно было догадаться, кого встретил Гильген у швейцара Драйера, кого он хотел прикрыть?.. Герберт Каплаун рассказал: он подошел к главному входу, вошел в швейцарскую… Драйер стоял и держал в руках три пачки сотенных. Остальное пришлось выстраивать самому. Они оба не хотели ничего говорить. Я думаю так: Драйер стал угрожать Герберту, что расскажет, кто убил директора, и Герберт испугался. Тут входит Гильген. Очень может быть, что именно в этот момент Каплаун держал в руках все три пачки…
На круглом столике осталась лежать третья пачка. Штудер взял ее в руки и постучал ею по краю стола.
— Герберт знал, что у Гильгена долги. И он знал, что Драйер украл деньги. Он сунул Гильгену четыре тысячи франков в руки… И Гильген вернулся с ними назад в отделение…
Госпожа Ладунер вздохнула.
— А потом позвали злополучного вахмистра Штудера к телефону. И Драйер сообщил ему, что в конторе произошла кража со взломом, и вахмистр Штудер попался швейцару Драйеру на удочку. Он не опознал виновного, хотя разговаривал с ним. Он поверил вору и пошел по следу Гильгена… Знаете, госпожа доктор, ваш муж сказал мне, что я халтурщик. Пожалуй, он прав.
Штудер вздохнул.
— Маленький Гильген… Вы и Гильгена околдовали, господин доктор. Я могу себе представить ход его мыслей. Он ухаживал в отделении за Каплауном, а позднее, по воскресеньям, когда выводил на прогулки Питерлена, вновь встречался с Гербертом. Все дело было бы для меня значительно проще, если бы вы рассказали чуть больше, господин доктор, ведь они оба сдружились: пациент, страдающий навязчивым страхом, и шизоидный психопат… Вы видите, я делаю явные успехи в психиатрии… Поверьте, господин доктор, теперь я хорошо понимаю маленького Гильгена. Ему были доверены два ваших пациента, причинивших вам столько хлопот и потребовавших от вас столько внимания. Один из них уходит от него, потом возвращается и вручает ему четыре тысячи франков, и маленький Гильген ничего не может понять… Тут появляется халтурщик вахмистр из уголовного розыска, Что делает маленький Гильген? Он хочет прикрыть доктора Ладунера. Собственно, доктора Ладунера должна прикрывать кантональная полиция, но маленькому Гильгену об этом ничего не известно. У маленького Гильгена в его простой башке вертится одна только мысль: если я расскажу вахмистру, что застал Каплауна с деньгами в руках, то легавый пойдет и арестует Каплауна. И доктор Ладунер будет тогда опозорен, потому что он хотел вылечить Герберта Каплауна… Такая запутанная ситуация неразрешима с точки зрения примитивного мышления. Маленький Гильген знал, что надо молчать, но он также знал, что слаб и в конце концов заговорит на допросе у следователя, — и тут все в нем сломалось. Могу себе представить: домик в долгах, жена больна, санитары предали его, опекунской комиссии известно о его воровских проделках, которых он не совершал, — слишком много всего для одного человека, и тогда он протягивает мне фото своей жены и обоих детишек, а сам, пока я их разглядываю, прыгает в окно…
