Неугомонный - Манкелль Хеннинг (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
После разговора с Иттербергом он долго сидел в задумчивости. Первая мысль была: нет, что-то здесь никак не вяжется. Нелепость какая-то. Луиза фон Энке — агент русских? Даже если полиция нашла в ее сумке странные бумаги, вдобавок в тайнике, он не мог поверить, что это правда.
Но с какой стати Иттерберг станет звонить и рассказывать небылицы? После недолгих встреч Валландер проникся к нему доверием. Иттерберг никогда бы не позвонил, если б не был уверен.
Валландер понимал, что должен делать. Попытки защитить Луизу, отрицая факты, ничем ей не помогут. Надо принять рассказ Иттерберга всерьез. Каким бы впоследствии ни оказалось объяснение, изложенные Иттербергом факты таковыми и останутся, только вот выводы, вероятно (или обязательно) будут другими.
Он сел в машину, поехал домой к Линде и Хансу. Детская коляска стояла в теньке под деревом, они сидели на качелях и пили кофе.
Валландер сел в садовое кресло, сообщил об услышанном. Ханс и Линда нахмурились, оба с недоверчивой миной. Пока Валландер говорил, в голове у него вдруг всплыло имя — Веннерстрём. Полковник, без малого полвека назад выдавший множество сведений о шведских вооруженных силах. Но каким-то образом связать Луизу фон Энке с этим человеком, который долгие годы, движимый холодной алчностью, ловко занимался шпионажем, он, конечно, не мог.
— Я не сомневаюсь в том, что услышал, — закончил он. — Но не сомневаюсь и в другом: наверняка найдется разумное объяснение, откуда эти бумаги взялись в ее сумке.
Линда покачала головой, посмотрела на мужа, потом прямо в глаза отцу:
— Это действительно правда?
— Я бы, разумеется, не поехал сюда, чтобы рассказывать басни, а не точное изложение того, что сам недавно услышал.
— Не раздражайся. Нам необходимо задать вопросы.
— Я не раздражаюсь. Но избавь меня от ненужных вопросов.
И Валландер, и Линда поняли, что вот-вот вспыхнет совершенно неуместная ссора, и сумели одуматься. Ханс вроде бы ничего не заметил.
Валландер повернулся к нему, увидел, что лицо у него расстроенное, и осторожно спросил:
— Тебя это не наводит ни на какие мысли? Ведь ты знал ее лучше, чем мы.
— Нет, не наводит. Недавно я узнал, что у меня есть неведомая сестра. А теперь вот это. Родители как бы становятся все более чужими. Бинокль перевернут. Они пропадают из виду.
— Тебе ничего не вспоминается? Давние картины? Произнесенные слова, люди, приходившие с визитом?
— Нет. Только больно внутри.
Линда взяла Ханса за руку. Валландер встал, отошел к коляске под яблоней. Над москитной сеткой жужжал шмель. Он осторожно приподнял сетку, посмотрел на спящую кроху. Вспомнил Линду в коляске, вечные страхи Моны и собственную радость по поводу ребенка.
Потом вернулся в кресло:
— Спит.
— Мона рассказывала, я орала по ночам.
— Верно. Чаще всего вставал я и успокаивал тебя.
— Мона вспоминает иначе.
— Правда ее никогда особо не заботила. Она думает, будто помнит, а на самом деле забыла. Пока она спала, я ночи напролет носил тебя на руках. Иной раз спал всего час-другой. А потом шел на работу.
— Клара нас почти никогда не будит.
— Золото, а не ребенок. По правде говоря, жуткие были ночи с тобой и твоим ором.
— И ты носил меня на руках?
— Иногда с затычками в ушах. Но носил тебя именно я. Что бы там ни говорила Мона.
Ханс так резко поставил кофейную чашку на стол, что расплескал кофе. Он словно и не слышал их разговор.
— Где мама была все это время? И где Хокан?
— А ты сам как думаешь? Какова была первая мысль? Сейчас, когда все меняется?
Вопросы задавала Линда. Валландер посмотрел на нее с удивлением. Он мысленно сформулировал точно такие же. Но дочь опередила его.
— У меня нет ответов. Что-то говорит мне: отец жив. Странно, как раз когда маму нашли мертвой, я отчетливо чувствую, что он жив.
Валландер перехватил инициативу и следующие вопросы задал сам.
— Почему? Что-то ведь, наверно, заставляет тебя так думать?
— Не знаю.
Вообще-то Валландер и не ждал, что Ханс незамедлительно что-то скажет. Ему было понятно, что члены семьи фон Энке весьма далеки друг от друга.
Он задержался на этой мысли, подумав, что, пожалуй, именно здесь есть своего рода зацепка. Что знали друг о друге супруги фон Энке? Может, здесь секретов не меньше, чем в других взаимосвязях внутри семьи? Или наоборот? Может, отношения между Луизой и Хоканом были очень близкими?
В этот миг он не находил ответов, не двигался с мертвой точки. Ханс встал, ушел в дом.
— Ему надо позвонить в Копенгаген, — сказала Линда. — Мы так решили, когда ты приехал.
— Что решили?
— Что сегодня он останется дома.
— У этого человека никогда не бывает выходных?
— На мировых биржах царит большое беспокойство. Ханс огорчен. Потому и работает все время.
— С исландцами?
Линда выжидающе посмотрела на него:
— Ты пытаешься иронизировать? Не забывай, ты говоришь об отце моего ребенка!
— Когда он показывал мне свою контору, там сидели исландцы. Почему мое воспоминание о них должно быть иронией?
Линда протестующе махнула рукой. Ханс вернулся на качели. Некоторое время разговор шел о похоронах Луизы. Валландер не мог им сказать, когда судмедэксперты разрешат забрать тело.
— Странно, — сказал Ханс. — Вчера я получил большой пакет с фотографиями, сделанными на Хокановом семидесятипятилетии. Фотограф только сейчас удосужился их переслать. Там минимум штук сто.
— Хочешь, чтобы мы посмотрели? — спросила Линда.
— Не сию минуту. — Ханс пожал плечами. — Я положил их вместе со списками гостей и другими бумагами, связанными с юбилеем. В том числе с копиями всех счетов.
Валландер, погруженный в раздумья, услышал слова Ханса как бы из дальней дали. И вдруг очнулся:
— Я не ослышался? Ты сказал «список гостей»?
— Все было продумано до мельчайших деталей. Не зря же отец был офицером. Он отметил, кто действительно пришел, кто сообщил об отказе и кто в нарушение всех правил не пришел и не потрудился объяснить свое отсутствие.
— А как списки оказались у тебя?
— Мои родители не очень в ладах с компьютером. Я помогал им сделать распечатки. А после предполагалось, что я внесу туда отцовские комментарии. Бог весть зачем. Но до этого так и не дошло.
Валландер прикусил губу, задумался. Потом встал.
— Я бы хотел увидеть эти списки. И фотографии тоже. Могу взять их домой, если у вас другие планы.
— Какие планы при маленьком ребенке, — сказала Линда. — Ты что, забыл? Она скоро проснется. И тогда конец безмятежному покою. А тебе, как я понимаю, лучше всего поехать домой. Думаю, так будет спокойнее.
Ханс сходил в дом и быстро вернулся с несколькими прозрачными конвертами, полными бумаг и фотоснимков. Линда проводила отца до машины. Вдали вдруг прокатился гром. Когда Валландер хотел открыть дверцу, дочь заступила ему дорогу.
— Они не ошиблись? Может, это убийство?
— В пользу этого свидетельств нет. Иттерберг хороший полицейский, опытный. И глаз у него острый. Малейшее подозрение не останется без внимания.
— Расскажи еще раз, как она выглядела, когда ее нашли.
— Туфли аккуратно стояли рядом с телом. Она лежала разутая, на спине. Одежда в порядке. То есть она не упала, а легла.
— Но туфли?
— Вроде был такой обычай, исчезнувший в наши дни? Перед смертью выставлять обувь за порог?
Линда нетерпеливо мотнула головой:
— Во что она была одета?
Валландер попытался вспомнить, что ответил Иттерберг на его вопрос об этом. Черная юбка, светлая блузка, бюстгальтер, трусики, гольфы.
Линда покачала головой.
— Никогда не видела ее в гольфах. Она носила колготки или надевала обувь на босу ногу.
— Ты уверена?
— Вполне. Когда каталась на лыжах, надевала носки из козьей шерсти. Хотя это к делу не относится.
Валландер попробовал прикинуть, что это может означать. Он не сомневался, Линда знает, о чем говорит. Когда она говорила так решительно, как сейчас, то чаще всего оказывалась права.
