Вспомнить себя - Незнанский Фридрих Евсеевич (читать книги регистрация txt) 📗
Нет, Плетнев, конечно, понимал, как мужик мужика, что Турецкому, упрямому и даже озлобленному собственными неприятностями, что случились с ним во время «побега» из Москвы, требуется моральная, да в общем-то и физическая разрядка. Ну, так вот же тебе толковая, нормальная, понимаешь, баба, которая только что в рот тебе не смотрит, – валяй, разряжайся с ней сколько хочешь! Никто ж не против. Но давай и дело делать! А он смылся куда-то... У тетки нет, у врачихи этой в клинике тоже нет. И хитрая баба – вот же прямо черт в юбке! – все ведь прекрасно понимает и все знает, а молчит. Ухмыляется: жив, мол, и здоров, занимается своим делом, как освободится, сразу позвонит. Ну, что ты скажешь? И выходит так, что Антон как бы делает вид, будто занимается делом, но при этом не знает, что вокруг происходит.
Или плюнуть на все их проблемы? Вызвонить, если получится, Милу и самому отвести душу?..
Эту девушку Антон встретил на ночном шоссе, когда только приехал в город. Поезда из-за отсутствия в проводах электричества останавливались черт знает где, пришлось двигать по путям пешком. Так вот и встретились с этой лихой мотоциклисткой. И запала она почему-то сразу в душу. А ведь совсем молоденькая девушка, года, наверное, двадцать два-двадцать три. Но – личность! Меня, сказала, все в городе знают! Антон сунулся в Интернет-кафе «Снасть», что на набережной, где местные любители поиграть с компьютерами собираются, спросил там Милу, а ее, оказывается, никто и не знает. Позже, правда, выяснилось, это когда она уже сама подъехала на своей «керосинке», что она имела в виду не паспортное имя, а кличку, так сказать, свой компьютерный ник: Шпионка. Вот как Шпионку ее действительно знали. Спай, значит...
Нет, славная она девушка. С ней и купаться ночью здорово, и целоваться взахлеб, но... на том все и кончается. А почему шпионка, Антон так у нее и не выяснил. Шутки детские, наверное...
Кстати, во время поездки этой в Новороссийск судьба совершенно неожиданно и для самого Плетнева выкинула такое коленце, что Антон, не дававший воли своим эмоциям, особенно в последнее время, что называется, с ходу «поплыл». Встретил в плацкартном вагоне, в котором ехал, ничем особо не примечательную, разве что «зажигательными» глазами да порывистыми движениями, молодую женщину, «челночницу», разговорились, слово за слово, вышли в тамбур покурить, а уже ночь, темно, и... Вдруг такая отчаянная страсть налетела, что не упомнишь, кто кинулся первым, – как с обрыва в пропасть! Морок какой-то, туман окутал. Что они творили! Ой-е! Словно сразу за все свои долгие страдания получил сумасшедшую награду Антон... Ах ты, Зоя!.. И, что любопытно, сразу после нее пошла полоса удач. И Турецкого нашел, и Милу эту встретил... Еще бы порядку побольше, так совсем хорошо.
А может, действительно не дергать пока Сашу? Куда гнать-то? Кто сейчас часы считает? Проводятся нормальные и официальные, между прочим, следственные действия, а сколько они будут длиться, одному Богу известно. И опять же, у Антона время от времени всплывала в памяти та Зоя, адресок которой он успел-таки запомнить, хоть мозги в тот момент совсем другим были заняты. Мила – она для души, раз другого не желает, а Зоя? О-о, недаром даже снилась уже пару раз. Чует организм, что навестить бы надо... А что, нормальное мужское дело, кому от него плохо?
Вот ведь как легко иной раз себя уговорить! Не накликать бы только лишних забот на собственную шею...
Еще вечером того дня, когда стало известно, что были обнаружены трупы, он приказал Антону не трогать экспертов. Александр Борисович хотел дать специалистам возможность поработать самим, без всяких «погонялок», которыми во все века грешили буквально все руководители следственно-оперативных бригад. Да и сам он – в первую очередь. Давай, давай, быстрей, быстрей... – известное дело. Пусть хоть разок нормально мужики поработают и столько, сколько им, а не начальству, требуется. И ведь постарались! К утреннему совещанию в прокуратуре у них уже были готовы предварительные данные буквально по всем эпизодам.
Ну, акт экспертизы – это дело кропотливое и нескорое, однако главное, с чем уже можно было работать, следствие получило. Оставалось проанализировать имеющиеся факты и сделать выводы. Такую «здравую мысль» высказал на утреннем совещании следователь Липняковский. Почему-то им всем тут казалось, что раз за дело взялся сам Турецкий, то оно, это дело, уже в шляпе. Но никто из них, знатоков фольклора, наверняка не ведал, а если когда и слышал, то плотно забыл, что наиболее верное толкование этого выражения находится у Пушкина в его заметках и анекдотах, поименованных как застольные беседы. И там известный поэт Барков оставляет другому, столь же известному поэту Сумарокову, как записывает Пушкин, свое ДЕЛО именно в ШЛЯПЕ, лежащей на полу в доме у Сумарокова. А что это было за ДЕЛО, и дураку понятно.
Турецкий всегда доверял экспертам, но всякий раз, когда события наваливались потоком, лавиной, предпочитал взглянуть на имеющиеся факты сам. Причем лучше один, чтоб не мешали посторонние высказывания. Для них потом будет время. Вот и теперь, когда всем вокруг картина стала якобы понятной, он решил сам съездить туда, где вдоль железной дороги и были обнаружены трупы. Для Александра Борисовича было еще здесь много неясного.
По заключению судмедэксперта, первое тело, найденное на обочине насыпи, слева по ходу поезда, следовавшего из Новороссийска, принадлежало молодому человеку лет двадцати с небольшим, скончавшемуся от глубокого проникающего ранения колющим оружием в область сердца.
Следующий труп, обнаруженный с той же стороны путей, принадлежал явно пожилому человеку, судя по наколкам на спине и руках, неоднократно судимому, смерть которого наступила от колюще-режущего, также глубоко проникающего бокового ранения в область живота.
Третье тело, как известно, было обнаружено в тамбуре последнего вагона уже на станции Славянск. Левая дверь была настежь открыта, как и переходная в соседний вагон, которую проводница сама запирала, это она помнила точно. Впрочем, загадки тут не было: и у покойника, оставшегося в вагоне, и у пожилого, на насыпи, в карманах были найдены стандартные тройные ключи проводников. Ими, значит, и пользовались. Смертельное же ранение третьему, у которого в кармане оказался паспорт на имя Коржева Петра Анатольевича, 1961 года рождения, уроженца Краснодара, было нанесено тем же колющим оружием, от которого погиб и молодой человек. И этим оружием оказалась финка, зажатая в кулаке пожилого, бывшего уголовника.
То есть картина теперь вырисовывалась следующая. Вероятно, в поезде, в тамбурах двух последних вагонов, последовательно завязывались драки с поножовщиной. На что указывали следы крови на полу. Поскольку двое были убиты одним оружием, то, значит, убийцей был, скорее всего, пожилой уголовник. А кто двое других?
Кстати, за ремнями уголовника и Коржева были обнаружены пистолеты Макарова с навинченными на стволы глушителями. Но на том, что был у уголовника, эксперт-криминалист обнаружил еще и пальцевые отпечатки молодого человека. Иначе говоря, пистолет этот мог принадлежать ему, а после его убийства «перешел» к уголовнику.
И еще одна странность. Почему двое из последнего тамбура не воспользовались оружием, а предпочли действовать ножами? Привычнее? Или один из них, скажем, Коржев, был застигнут врасплох и уже не успел воспользоваться пистолетом? А между тем пуля, извлеченная из тела лже-утопленника, найденного на диком пляже поздним вечером, была выпущена именно из пистолета Коржева. Вот так. И отсюда сразу вопрос: кто из этих двоих являлся так называемым Куратором? Ведь именно так к нему обращались собеседники в телефонных разговорах, старательно записанных на лазерных дисках.
О Коржеве следователь Липняковский уже до конца дня сообщил те данные, которые ему очень неохотно передали на фигуранта в Новороссийском отделе УФСБ по Краснодару и Краснодарскому краю.
До 1994 года капитан госбезопасности Петр Анатольевич Коржев работал в этой системе, но был уволен в связи с превышением полномочий и неполным служебным соответствием, надо понимать, своей должности оперуполномоченного в отделе, который в то время занимался борьбой с наркоторговлей и самими наркоманами. Это ж как надо было с ними бороться, чтобы с треском вылететь из органов? Понятное дело...
