Тайна озера Сайсары - Неймохов Егор (книга бесплатный формат .TXT, .FB2) 📗
— Ты кто? — сурово вопросила она, — если к Федьке, ево нету!
— Здравствуйте, — улыбнулся следователь. — Мне нужен товарищ Хамсеев.
Женщина проворно выскочила в сени и притворила спиной двери. Настороженно спросила:
— А какое у тебя к нему дело?
— Я следователь, Захар Захарович Эленев, — он вынул из нагрудного кармана удостоверение и показал. — Мне нужно переговорить с хозяином.
Лицо женщины сразу приняло испуганное выражение.
— Эт, про Федьку Давыдова? Я ведь ему, дураку, сколь раз гутарила: «Не якшайся с затюремщиками и алкашами!» Да разве он послушается! Все миловался с ним да пьянствовал. Так и знала, что добром не кончится... Такая беда, говорят, что Федька ножом пырнул женщину, полюбовницу свою. Правда? Иль брешут люди? — Она тараторила без остановки, приоткрыла за спиной дверь и крикнула в щель: «Хамсыайап! Хамсыайап! Заявились по твою душу из милиции, счас на допрос потянут! Что я тебе, дураку, говорила! Допрыгался, дружочек мой, Хамсеев... Допьянствовался с Федькой! А теленочек вырос в быка... Хватит отлеживаться, вставай». А ты, следователь, проходи... Уж извини за бедность в доме... Хоть бы к старости получить городскую квартиру, да... видно нам уж не обломится...
Эленев с любопытством оглядывал комнату. Было чему снова подивиться. Все стены были обклеены картинками из спортивных журналов с портретами известных боксеров, борцов, культуристов. Присел к столу, рассматривая вырезки. Чего только тут не было! Не удержался от вопроса к хозяйке:
— Кто это у вас интересуется боксом, сын что ли?
— Не-е... Это застарелая дурь моего господина Хамсеева, — сердито фыркнула она, — до седых кудрей дожил, а все не может из детства выйти, все за ум не возьмется! С ума спятил с этими драками. Когда по телевизору показывают бокс, он спать не дает, все кричит и машет руками. Зачем показывают такую беду? Поэтому и молодежь дерется, телевизор учит на бандитов...
«Вот Трындычиха, — подумал Эленев, — слова не вставишь».
Из спальни вышел крепкий мужик с седеющими волосами, он на ходу одевал импортную майку с портретом знаменитого боксера Стивенсона. Захар окончательно убедился, что в этом доме бокс возведен в религиозный культ. Он поздоровался с хозяином за руку, она была крепкой и мозолистой, как лапа медведя.
— Я следователь Эленев, — представился Захар.
— Хамсеев...
— Вы, наверное, догадываетесь что меня привело сюда? Ваш друг Давыдов обвиняется в убийстве. Мне необходимо осмотреть его жилье и поговорить с вами.
— Хм-м, нетоплено там... можно и тут поговорить. Там все обыскали и опечатали дверь. Имеем ли право вскрывать...
«Да здесь разве поговоришь? — сокрушенно подумал Эленев, — ведь жена будет влезать в каждое слово. Не-е-ет...»
— Идемте... Вскрывать мы имеем право, я веду это дело.
Когда они направились к двери, женщина запричитала умоляющим голосом:
— Товарищ следователь! К этому делу мой муж не имеет никакого отношения... он такой добрый, мухи не обидит, ленивую корову не поднимет. А в тот вечер явился такой пьяный, что еле ноги приволок... Он не мог убивать. А Давыдов, когда трезвый, очень хороший парень. Но когда выпьет — берегись. Звереет... Проклятая водка! Сколько людей погубила...
Следователь осмотрел печать на дверях и осторожно снял ее. Открыл замок и они вошли внутрь... В нос ударил такой спертый воздух прокуренного и пропитанного спиртным помещения, что Захар сразу определил настоящую бичарню, так называемый «кильдим» — дно общества. На полу грязь, пустые консервные банки, мусор по углам. Дом разделен надвое дощатой перегородкой, печь-голландка, рядом с нею стол с грязной посудой и объедками, батареи пустых бутылок. Кровать не заправленная, с простынями портяночного цвета. Запустение и хаос, холод и страшное безразличие к своей судьбе жившего здесь человека...
— Вы очень любите бокс? — повернулся с неожиданным вопросом Захар к Хамсееву.
— Э-э э... — замялся он, поправляя на плечах накинутое пальто. Не решался ответить.
— Я тоже в молодости увлекался, — добродушно продолжил говорить следователь, — даже выступал в республиканских турнирах. Имел юношеский разряд.
— Какой разряд имели? — оживился Хамсеев.
— Первый... А вы на ринг выходили?
— В мою молодость секций не было. Так, самоучкой...
— Да, да... Приступим к делу. Расскажите подробно, как вы тут гуляли с Давыдовым 31 октября, о чем говорили.
Хамсееву не особо хотелось вспоминать «игру в шашки», вяло пересказал то, что показал на следствии Давыдов.
— Вы Александрову здесь раньше видели?
— Нет.
— Значит, вы ее в тот вечер увидели впервые.
— Да-а...
— Александрова ссорилась с Давыдовым при вас? И вообще, о чем они говорили? Припомните...
— Никакой ссоры не было. Федька застеснялся бардака в комнате, пытался размести сор по углам. Он только ее спросил: «Когда приехала?» А что она ответила, не помню. Я ей налил сто грамм... Но девка пить не стала. Потом они собрались уходить, а я двинул домой.
— В котором часу?
— Не помню.
— О чем еще разговаривали?
— Не помню, шибко пьяный был... однако.
— Какие ножи были у Давыдова?
— Был хлебный ножик с черной рукояткой, а еще был якутский нож... Федька еще хвалился, что сковал его известный кузнец из его родного наслега.
— Брал ли Федор этот нож, когда собирался идти провожать Александрову?
— Не-е-е! Зачем брать... Он тут на столе и валялся. Он же собирался ее проводить только до автобуса.
— Почему вы в этом уверены?
— Дак он же пошел провожать в одном пиджачке... а на улице холодрыга. Долго не нагуляешься. И мне еще сказал: «Подожди, сейчас приду, допьем...» Но я испугался, что жена будет ругать, не стал дожидаться...
«Надо обязательно расспросить у его жены, во сколько пришел, — решил Эленев. Он осмотрел вторую комнату и усмехнулся. Над кроватью прилеплена к стенке журнальная Мона Лиза, она озирала со своей загадочной улыбкой это убогое человеческое жилье. Она смотрела покровительски на Захара и ему показалось, что он прочитал ее мысли: «Я знаю убийцу, но ты не найдешь его...» Эленев стряхнул с себя наваждение и указал на колченогий стол из досок:
— Пили за этим столом?
— Да, — отозвался Хамсеев.
— Когда пришла Александрова, из вас кто-нибудь заходил в эту комнату?
— Вроде нет... я точно не заходил.
— Какая была обувь на Давыдове?
— Не понял?
— Ну, во что он был обут, в сапоги или ботинки?
— Э-э-э... — Хамсеев наморщил лоб, силясь что-либо вспомнить. — Ах, да-а... на нем были кирзовые сапоги.
— Вы не дрались тут?
— С кем это? С Федькой что ли?
— Да.
— Грешно спрашивать. Мы с ним никогда не дрались.
— На сапогах Давыдова обнаружены кровяные пятна.
— A-а! Вспомнил! — стукнул себя по лбу Хамсеев. — Я ведь совсем об этом запамятовал. Когда он бегал за водкой в магазин, то пришел и говорит: «Анаша Черный хотел влезть без очереди, я его выкинул. А он потом на улице подступился ко мне со своими дружками. Я ему как врезал по носу! Он так и умылся красными соплями...»
— Кто такой Анаша Черный?
— Ананий Черноградский, живет недалече... на улице Софронова.
Эленев вспомнил детскую игру, когда что-то искал один из мальчишек с завязанными глазами, ему говорили по мере приближения к искомому предмету: «Теплее... Тепло... Горячо!» Он почувствовал себя таким игроком, сразу поняв, откуда кровь на сапогах Давыдова. Шел из магазина он по дороге, здесь она успела засохнуть...
— Ну, ладно, товарищ Хамсеев. Если понадобишься, я пришлю повестку и явишься в прокуратуру. Мне еще пару вопросов надо задать вашей жене.
Когда они выбрались на улицу, каким живительным и свежим показался воздух! Да и теплее было на морозе, после стылого жилья. Женщина встретила их криком:
— Этот старый черт связался с Федькой, водой их не разольешь! Ить сколько раз разгоняла, ругалась — все бестолку! Вот и допились до беды...
