Со мной летела бомба - Майоров Сергей (книги хорошего качества .TXT) 📗

Пришлось напомнить условия. Я обещал отпустить корейца не по приходе доктора, а тогда, когда Верховцев заговорит. После этого я сразу заклеил Юнгу рот. Вытолкав лекаря в коридор, шепнул:

— Если ты отсюда свалишь, пристрелю босса. Понял?

Свалит, обязательно свалит. Но где же Обрезанов с грубой мужской силой?

И тут раздался звук…

Бывают мгновения, когда мысль еще не обоснована, а ты уже готов скакать от радости, понимая, что жизнь только начинается. Только начинается, хотя мгновение назад казалось, что финал близок. Это когда раковому больному сообщают, что диагноз поставлен ошибочно. В кармане Юнга запиликал телефон!

— Родной ты мой, — укоризненно покачал я головой, — что ж ты… что же ты, молчаливый мой, раньше не говорил, что мобильник в кармане таскаешь?!

Нажав кнопку, я прижал смартфон размером с ладонь к уху. Прижал и почувствовал, как меня резануло по самому сердцу. Это когда к бывшему раковому больному вторично заходит доктор и говорит, что перепутал анализы с больным из соседней палаты. Извините, у вас по-прежнему рак…

— Господин Юнг, это с КПП «Маяк». Воздержитесь сегодня и завтра утром от поездок. Полчаса назад из-за заносов перекрыта дорога в город. Движение откроется не ранее чем в семь часов.

Меня словно обухом ударило по голове! «Полчаса назад»… А Ваня на «Лексусе» в этот момент должен был только отъехать от места ожидания! В город, за подмогой…

— А что, даже для меня нельзя исключение сделать? — сказал я, даже не стараясь копировать голос Юнга. Какой смысл? Разве по этому номеру может ответить кто-то другой? Сержанту на посту даже в голову это не придет.

На том конце связи раздался благодушный смешок.

— Если на вездеходе приедете, тогда, конечно, пропустим. Снега по колено, господин Юнг! Вы же знаете, как наши снегоуборщики работают…

Я задумался. Можно попросить сержанта связаться с моим отделом и сообщить Обрезанову положение дел. Но все полицейские машины колом станут на КПП «Маяк» из-за этих снегоуборщиков. До особняка Юнга оттуда — километров десять-двенадцать. СОБР бегом побежит? Не сомневаюсь, побежит. Но еще два часа — и я потеряю Диму. Стрелять в меня не станут до тех пор, пока со мной их хозяин. Но Верховцев…

— Начальник, — мягко обратился я к заботливому сержанту, — а не подъезжал ли к посту «Лексус»? Серебристый такой…

— Обязательно! — парень явно перебарщивал с докладом. — Он был первым, поэтому я сразу, как его отправил, стал обзванивать. Минуту они постояли и очень быстро поехали назад.

Я отключил связь, потому что дальнейший разговор не имел смысла. Ваня не миновал КПП.

Юнг смотрел на меня, и я чувствовал: он все понял. Может, я бы и не совершил того, что сделал уже в следующее мгновение, но… Но Юнг медленно, одними глазами улыбнулся. Это была улыбка гиены, смотрящая из-за кустов на слабеющего от ран льва. На меня с мстительной улыбкой в уголках глаз смотрел человек, обещавший не приносить мне неприятностей в будущем.

Бросая взгляд то на него, то на панельку телефона, я стал нажимать кнопки. Есть в городе человек, способный убрать с дороги не только снег.

Ответили мне сразу.

— Ну?

— Помнишь меня?

— Ну. Загорский.

— Поможешь?

— Ты где?

Я назвал адрес и рассказал о проблеме, не забыв упомянуть о данных метеосводок. Сунув телефон в карман, спросил:

— Юнг, где твоя улыбка?

Несмотря на то что я не называл ни имени, ни данных, которые могли бы сориентировать корейца в направлении личности моего собеседника, он заметно заволновался. Но волновался он, конечно, не так, как волновался Табанцев. Веревка резала майору тело, и он орал уже не от страха, а от боли. Я подвел к балкону и перевалил его через перила. Теперь нас на выступе было уже четверо. Балкон не был рассчитан на такое количество людей. Я почувствовал скорее интуитивно, нежели зряче, как он подсел. Площадка могла рухнуть в любой момент.

С такого ракурса господин Юнг своих питомцев еще не наблюдал. Чудовища весело плескались у него под ногами. Не знаю, является ли обильный пот признаком удовольствия, но то, что он пропитал ему даже трусы — в этом я был уверен. Балкон не выдержит четверых, а никого из присутствующих, включая и себя, выставить в коридор я не могу.

Через час после моего звонка в доме стали происходить странные события. Сначала я услышал грохот на первом этаже, потом из поля моего зрения исчезла охрана у вольера. Приоткрыв дверь, я убедился, что нет лекаря. Крики, сначала приглушенные, потом постепенно нарастающие, приближались. Складывалось впечатление, что во все коридоры дома ворвалась река и сейчас она приближается к нам. Выстрелов было всего два. Первый последовал сразу после грохота, второй — совсем рядом. Через мгновение раздался отборный русский мат с элементами зоновского эпоса, после чего — длинная автоматная очередь. Когда она затихла и я почти успокоился, снова раздался мат, потом клацанье затвора автомата и снова длинная очередь. Два магазина… Так можно расстреливать только памятник.

Когда наконец дверь распахнулась, я увидел Креста.

— Жив?

— Нужно срочно в больницу… — подхватив Верховцева, я стал тащить его по коридору.

— А это типа он че там делает? — изумился Крест, указывая пальцем под потолок.

Пообещав вернуться, Крестовский пошел следом за мной. Мой звонок застал его в ресторане, поэтому от него тянулся слабенький запашок коньяка. Но это был единственный признак, по которому можно было определить, что вор пил спиртное.

— Загорский, — с хрипотцой говорил он, пока я укладывал Верховцева в один из «Мерседесов» Юнга, — ты про погоду сказал, а про собак полосатых — нет. У меня у самого дома рысь живет. Но она чисто из блюдечка молоко пьет и дом не инспектирует! А тут по коридору совершенно реальные дикие собаки динго шарахаются.

На сиденье рядом я посадил Табанцева.

После того как я не обнаружил на улице «Лексус», стало понятно, что мой стажер поспешил в отдел. Если нет на дороге сугробов — Ваня доедет очень быстро. А почему на дороге нет снега — тут и задумываться не приходится. У въезда на территорию особняка стояла техника. Четыре джипа Креста двигались следом за двумя снегоуборочными машинами и «Кировцем» с огромным ковшом впереди. Им, видимо, и выбивались ворота, что валялись во дворе. Где за пять минут вор нашел то, что не могли до семи утра найти власти, — одному богу ведомо. Знаю одно. Бывают случаи, когда полиция бессильна помочь своим же людям.

Опустив стекло, я сказал Крестовскому то, чего не должен был говорить:

— Николай, через полчаса здесь будет рябить в глазах от погонов. Не бери греха на душу. Это моя территория. Мне потом тебя и искать.

— А как же трое суток на разграбление города? По закону! — хищно улыбнулся Крест.

Он историю знает. Но, кажется, только эту ее часть. Я посмотрел на часы.

— Минут двадцать, не больше.

Благодарить его мне сейчас было некогда и не за что. Как мы и договаривались, он помогал сейчас не менту. Он выручал человека, оказавшего ему когда-то услугу. Долги нужно возвращать.

Был ли у меня другой выход? Нашел ли я предмет своих поисков? Один ответ на два вопроса — нет. Табанцев сидел, опустив подбородок на грудь. О чем он сейчас жалел более всего? О том, что не поменял информацию о Кореневой на свою невесомую свободу? «Нет, — ответил он мне, — я просто не знаю, где она». Потом он просил у меня пистолет, обещая застрелиться. Около КПП он стал проявлять признаки нервозности, что заставило меня воткнуть ему в бок просимый предмет. Он проезжал мимо отдающих честь сержантов с вымученной улыбкой. Мне сейчас, с Димкой на борту, не хватало еще длительных разборок с инспекторами и погони. Табанцева в лицо знают все, а кто сидит рядом с ним, в рубашке, заляпанной кровью? Но Виталий Алексеевич улыбается — значит, все в порядке. Уже на въезде в город мимо меня промчались два черных «ЗИЛа» с зарешеченными окнами. ОМОН в этом направлении мог спешить только в одно место. Следом за грузовиками-автобусами проскользнул «Лексус». В окне мелькнуло лицо Ивана.