Объявляется посадка на рейс... - Незнанский Фридрих Евсеевич (читать книги без .txt) 📗
– Хорошо, но этого мало. Ливень в любой момент может кончиться, а самолет все равно нельзя отправлять. Держите до нашего приезда.
– А в чем дело, товарищ майор?
– В багаже у одного из пассажиров находится взрывчатка. Суперсовременная, которую никакой детектор не заменит.
– И он хочет взорвать самолет?
– Нет.
– Тогда почему...
– Ракитин, мне объяснять сейчас некогда, – взмолился Сергей Константинович. – Приедем, все узнаешь. Мы сейчас выезжаем. И хорошо было бы, если бы вы за этим пассажиром внимательно последили. Ибрахим... – Он прикрыл трубку рукой и обратился к Желвакову: – Как его фамилия?
– Никогда не слышал.
– Фамилию мы не знаем, – продолжил Багрянцев в трубку. – Зовут Ибрахим. Вот и вся оперативка. Вряд ли на этом рейсе много Ибрахимов. Последите за всеми. Если окажется один, можете смело его задерживать. Даже нужно увести его в комнату милиции от греха подальше. Неизвестно, какое коленце он выкинет. Или вдруг его полоснут ножом. У них это иногда случается. А мы – едем.
Сергей Константинович поднялся из-за стола и оглядел присутствующих. Что-то вспомнив, шлепнул себя ладонью по лбу, сказав: «Вот голова садовая! Самое главное чуть не забыл». Хартвуд и Корешков поняли, что он имел в виду санкцию на арест. Благо, в оперативно-розыскную группу был включен представитель прокуратуры, следователь Пашинин. Будучи большим докой по оформлению всяких бумаг, Пашинин ежечасно напоминал Багрянцеву о необходимости соблюдения бюрократических формальностей. Сейчас пришлось звонить ему. Олег Александрович потерял дар речи, когда узнал, что сейчас нужно ехать на задержание человека, к тому же иностранца, фамилия которого милиции неизвестна.
– Поэтому и неизвестна, что иностранец, – увещевал его Сергей Константинович. – Представьте, что нужно было бы арестовать китайца. Какая разница, знаем мы его фамилию или нет? Все равно же не запомним. Так и с Ибрахимом. Берите бланк постановления, в «Шереметьеве» узнаем его фамилию, там и заполните. Других вариантов, Олег Александрович, сейчас нету. Нету! Короче говоря, до встречи в аэропорту.
Российский химик гарантировал, что наличие в багаже приготовленной им взрывчатки нового образца невозможно определить никакими приборами. Безусловно, это были устные гарантии Вальковского, никаких справок он не давал. Однако он с первых дней знакомства производил на турецких террористов впечатление человека, несущего ответственность за свои слова. Во всех его обещаниях чувствовалась уверенность. Бывают такие профессионалы, которые заранее уверены в собственном успехе, но заразить подобной уверенностью окружающих, неважно, соратников или соперников, не могут, не способны. Вальковский же говорил так, что тот сразу переставал сомневаться в результате. Если он сказал, значит, так и будет.
Поэтому Ибрахим перед отлетом был совершенно спокоен. Лишь когда поставил сумку на ленту, которая проглотила ее, чтобы через несколько секунд выпустить с тыльной стороны, сердце екнуло. Химик говорил, что для изготовления этой взрывчатки нужно скрупулезно соблюдать рецепт. Отклонения недопустимы. А если что-нибудь случайно нарушилось? Ведь даже весы не всегда бывают точными, по их вине тоже может произойти сбой.
Это был решающий момент! Поэтому, когда регистраторша дала ему посадочный талон и разрешила пройти на паспортный контроль, у него гора с плеч свалилась. Паспорт у него в полном порядке, придраться не к чему.
Благополучно миновав паспортный заслон, Ибрахим готов был запеть от счастья. Он зашел в магазин «дьюти фри», не пожалел денег на подарки: матери купил теплый платок с цветами на черном фоне; отцу – красивый кожаный футляр для очков; сестре – стеклянную посудину в виде белочки, наполненную орехами. Накупил массу мелких сувениров вроде брелков, чтобы одаривать знакомых, и прошел в зал ожидания.
Даже объявление о задержке рейса не тронула Ибрахима. Действительно, идет сильный дождь, видимость плохая. Зачем же рисковать? Пусть летчики переждут. Он чувствовал себя таким сильным и великодушным, что готов был простить всех своих обидчиков и конкурентов. Даже такого мерзавца, как Мустафа, готов простить, хотя тот отошел в лучший из миров и ни в чьем прощении больше не нуждается.
С одной стороны, Мустафа изрядно потрепал ему нервы. С этим не поспоришь. Даже до бессонницы довел его, чего раньше за Ибрахимом не водилось. С другой стороны, пусть и невольно, принес ему много пользы. Строго говоря, его нельзя считать виновником всех переживаний Ибрахима. Во всем виноват шофер Гекдениз с его длинным, как у женщины, языком, чтоб ему пусто было. Он каким-то образом, небось, хвастался заработками, проболтался, что ездит со своей бетономешалкой готовить взрывчатку. Правда, трудно было предположить, что сопляка Мустафу это заинтересует. Другой мог это выслушать и спокойно пропустить мимо ушей. Так нет же, вцепился в эту новость мертвой хваткой.
Если бы это был его родственник или хотя бы земляк, Ибрахим без лишних слов допустил бы его в свой бизнес. Но Мустафа Кемаль – всего лишь соотечественник, турок. Мало ли их на белом свете! Что ж, каждому позволять вмешиваться в его дела?! Куда это годится? Поэтому затаил Ибрахим на него зло и в конце концов с лихвой расплатился.
Мустафе приспичило взорвать самолет. Безусловно, не просто так, не от нечего делать, а ради выгоды. Для этого он придумал дьявольский план. Раньше ли эта идея пришла ему в голову или возникла, когда узнал от шофера о существовании знакомого химика. Кто знает? Так либо иначе Мустафа, минуя его, Ибрахима, человека, создавшего и наладившего работу по обеспечению ингушских боевиков оригинальной взрывчаткой, связался с Вальковским и сделал тому выгодный заказ: изготовить такую взрывчатку, которую можно проносить в самолет, минуя все контрольные препятствия. При этом он пообещал химику за работу совершенно баснословные деньги. Такие большие, что тот сразу принялся выполнять его заказ, отложив под надуманными предлогами задание Ибрахима. А ведь оно тоже было достаточно срочное. Бойцы из Ингушетии торопили его, звонили по пять раз на дню. В результате он их подвел, правда, не по своей вине.
Позже Ибрахим с лихвой компенсировал свою невольную промашку. Это произошло в известной степени случайно, благодаря тому, что Вальковский с оттенком обычно не присущего ему хвастовства сообщил, какой заказ получил от Мустафы и как здорово с ним справился. Геннадий Дмитриевич – действительно выдающийся химик. Другой бы о подобной работе написал бы кучу книг, выступал бы по радио и телевизору, трезвонил бы на международных конференциях, урвал кучу премий. А Вальковский нет: был доволен тем, что заработал приличные деньги и – это для него главное – справился с труднейшей задачей.
У Ибрахима хватило ума воспользоваться необычной новинкой. Он тоже попросил Геннадия Дмитриевича изготовить для него такую взрывчатку. Когда в Ингушетии узнали, что им будет поставляться взрывчатка нового типа, которую незамеченной можно проносить в самолеты, ликованию воинов Аллаха не было предела. Ибрахиму пришлось честно объяснить, что пока у него имеется лишь опытный образец, с которым он отправится в Турцию. Там специалисты сделают анализ взрывчатой смеси, установят, какие компоненты российский химик применил для ее изготовления, после чего наладят массовый выпуск. Тогда им будут регулярно доставлять такую из Турции.
Ингуши до того обрадовались такой перспективе, что сразу выделили на это дело весомые средства. Больше того, они стали пиарщиками завидной новинки: подробно рассказали о ней дагестанцам, и те тоже выделили деньги под будущий товар. Теперь у Ибрахима проблем с деньгами не будет. Если, к тому же, учесть, что, прикончив химика, они не только избавились от обладателя уникального рецепта, но и не заплатили ему, точнее деньги, которые заплатили, тут же у покойника забрали, можно считать, что напали на золотое дно. Теперь и Мехмет, и он могут жить несколько лет припеваючи, можно не работать. Сиди себе целыми днями в кофейне и покуривай кальян.
