Дьявол в раю - Леонов Николай Иванович (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Оркестр стал еле слышен, они подошли к морю, которое лениво шлепало невидимыми волнами, шелестя галькой.
– Слова «красота», «покой» звучат в этом мире пошло, – начала Мария и вдруг умолкла. Потом ни с того ни с сего произнесла со вздохом, едва ли желая уязвить своих спутников: – Лишь истинному поэту дано почувствовать и выразить ощущение, которое испытываешь здесь.
– Юрий, мы с тобой должны помалкивать, не разрушать своим косноязычием магию окружающего мира, – приложил палец к губам Гуров. Когда у Марии было такое настроение, лучше не попадаться ей под горячую руку.
Вот и сейчас Марию было не удержать.
– Говорите вы или молчите, достаточно одного вашего присутствия, чтобы опошлить и превратить все вокруг: и пальмы, и фонтаны, и даже далекие, мерцающие в бесконечной высоте звезды, – в дешевые театральные декорации. Вы только на то и способны, чтобы все обратить в прах. В ничто.
– Я, пожалуй, удалюсь, – пробормотал Еланчук, вконец растерявшись. Язвочка, как решил он в первую минуту знакомства, оказалась самой настоящей язвой.
– Зачем? – удивилась Мария, взяв его под руку. – Что изменится, останетесь вы здесь или уйдете? – Она саркастически глядела на обоих мужчин. – Успокойтесь! Вы просто необходимы, мальчики, ибо никто лучше вас не смог бы доказать, сколь многогранна и непредсказуема человеческая жизнь в бесчисленных ее проявлениях.
Знай Еланчук, как поведет себя с ним спутница Гурова, обратился бы к нему за помощью? Он и сам не мог на это ответить.
Между тем Мария остановилась у столика со стульями. Приказала:
– Принесите кофе, а я пройдусь по берегу, послушаю море и подумаю о вечном.
Мужчины поднялись в бар, вернулись с кофе, с кока-колой, закурили. «Ну?!» – Гуров с немым вопросом поглядел на коллегу. Наверное, стоило бы извиниться за выходку Марии, которой сегодня с чего-то вздумалось играть роль откровенной стервозы. Но стоило ли? Если умен, поймет сам – это всего лишь масочка. Каприз! У них дела куда поважнее, чем обсуждать женские выкрутасы. Тем более если женщина – актриса. Гуров прекрасно знал, что, если требуется что-то рассказать, самое сложное – начать; затем нужно крепко держать нить интриги, не уходить в сторону, но и не выхолащивать историю, теряя важные детали. Как раз мелочь-то и может оказаться ключом к разгадке запутаннейшего сюжета. И еще. Не менее важно точно определить, что данному человеку следует знать, а что для пользы дела опустить.
Еланчук потягивал кока-колу, глядя в темноту, откуда доносился глухой рокот моря, пытаясь угадать линию горизонта, думал о том, что пользуется случаем и, облегчая жизнь себе, усложняет жизнь коллеги. Будь у него хоть какой-то выход из тупика, он не позволил бы себе беспокоить Льва Иваныча. Но… Ниточка, за которую он было ухватился, проскользнула между пальцев; и вся хитро и тщательно спланированная операция – на нее он возлагал самые большие надежды – грозила лопнуть как мыльный пузырь. Было отчего впасть в отчаяние. А может быть, это судьба, что он встретил Гурова в самый трудный момент жизни, когда он, и только он, мог помочь распутать задачу со многими неизвестными.
Гуров зажег новую сигарету, не торопил приятеля. Но не молчать же бесконечно! Начал первый. По старшинству.
– Не знаешь, Юрий Петрович, с чего начинать, рассказывай с конца.
Еланчук облегченно вздохнул.
– В общем, история такая: с полгода назад нам удалось резко перекрыть приток наркотиков с Востока на Запад. Само собой, наркодельцы принялись искать источник утечки информации. Кто же поверит, что мы сработали почти без агентуры? Не поверили и они. Начались кровавые разборки. Но мы прочно перехватили один из каналов. Такое случается редко, расценивается как большой успех.
– А они придумали нечто новое, и приток восстановился, так? – усмехнулся Гуров, любящий иногда подначить коллегу, поддразнить. На этот раз не вышло.
– Похоже, – уныло кивнул Еланчук. – Ты знаешь, сколько веков существует наркобизнес? И я не знаю. Известно лишь, что промысел сей наидревнейший. Возможно, берет начало с самого сотворения мира.
– Возможно, – кивнул Гуров, вспомнив, что недавно читал о зомби, о том, каким образом в некоторых африканских племенах людей делают живыми мумиями, а также о том, что из зомби состояла наводящая в недавнем прошлом ужас гвардия диктатора Дювалье – «тонтон-макуты». Ну и так далее. Короче, только беспечностью и невежеством можно объяснить, что человечество не желает понять, что уже подошло к краю антропологической катастрофы, а это пострашнее ядерной, ибо антропологическая означает, что человек не состоялся, – вот о чем думал Гуров, вполуха слушая Еланчука, который излагал в принципе общеизвестные вещи; Гуров принял к сведению лишь одну, далеко не оригинальную, но хотя бы небесполезную.
– Мы трезво оцениваем ситуацию, понимаем, что окончательно победить не можем, слишком большие деньги задействованы в деле, – с пафосом вещал Еланчук, повторяя чужие слова. – Однако можно приглушить транспортировку наиболее опасных видов…
– …и самых дорогих. А также наркотиков наименьшего объема, – продолжил Гуров. Замолчал. Важнее, чтобы сейчас говорил Еланчук: мало ли какая, на первый взгляд малозначительная, деталь выплывет наружу, о чем в другой раз и не вспомнишь. А в ней-то и вся соль!
– Мы почти перекрыли опий, галлюциногенные вещества, сосредоточились на самых сильных дефицитных товарах. И вроде добились некоторого успеха, как неожиданно все началось снова: волна «белой смерти» захлестнула и Россию, и Европу…
«Газетная публицистика», – мысленно отмахнулся Гуров.
– Единственное, что мы сумели установить, – наркодельцы организовали неизвестный нам новый канал транспортировки…
«Повторяемся, Юрий Петрович», – начал раздражаться про себя Гуров, но перебивать не стал.
– Я высказал некоторые соображения, но…
«Стоп! Это уже теплее».
– Но руководство тебя не поддержало, так? – вскинулся Гуров, до сих пор, казалось, равнодушно слушавший горячую, но в принципе малоинтересную исповедь Еланчука. – Почему не поддержало?
Тот с немым укором посмотрел на коллегу. «Неужели сам, Лев Иваныч, не догадываешься?»
Вслух произнес:
– Реализация моей идеи может повредить мощному международному бизнесу.
– Так что это за идея? – мертвой хваткой вцепился в него Гуров, дождавшийся наконец, когда коллега дойдет до сути дела.
Еланчук тоже, судя по всему, приободрился.
– Возможно, я повторяю, возможно, транспортировку особо ценного наркотика начали производить через отдыхающих в суперотелях и клубах, чего раньше никогда не замечалось. За исключением мизерных порций. И то опий брали в основном для личного пользования. О серьезных партиях речи не шло.
– В чем преимущество такого канала и каковы у тебя факты?
– С фактами, как всегда, плохо. Один крупный бизнесмен давно подозревался нами в увлечении опием. Мы приглядывали за ним, полагая однако, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не торговало. Вообще-то нас очень интересовало, откуда он достает ценный злак. Но так как этот любитель острых ощущений никого, кроме себя, не травил, а шум вокруг его имени был крайне нежелателен, мы закрыли глаза. Решил человек свести счеты с жизнью, так он достаточно богат, чтобы сделать это желаемым способом.
Еланчук между тем излагал без передыху.
– …Бизнесмен не заставил себя долго ждать, вскоре сыграл в ящик. Естественно, наследники воспротивились вскрытию. Почил и почил. Все люди смертны. По какой причине, никого не касается. Нам все-таки удалось добиться разрешения на осмотр дома покойного, где обнаружился, представь себе, килограмм опия совершенной обработки. Знаешь, сколько это стоит?
Гуров кивнул молча, как бы говоря: «Ну и что? Плевать я хотел на это. Короче!»
Дело Еланчук все-таки знал. Как раз к нему-то и подошел, а что инфантилен излишне – характер такой.
– Слушай дальше, Лев Иванович. Погляди, что нашли в спальне усопшего, – Еланчук вынул из кармана и поставил на стол пластиковую пепельницу. Точно такую, что была на столе и куда Гуров стряхивал пепел. – Ну? Знаю, что ты скажешь: мол, туристы постоянно таскают из отелей сувениры на память. Но дело в том, что покойный никогда не бывал в данном отеле и вообще не отдыхал в Турции. А подобный подарок богатому человеку, извини, пожалуйста, никто преподнести не мог.
