Хочу увидеть океан - Незнанский Фридрих Евсеевич (первая книга .txt) 📗
– И хорошо, а то она меня за что-то не любит, – пожаловался Ирик.
– Не придумывай, она к тебе нормально относится, – покривил душой Юра, успокаивая приятеля. Сам-то он, конечно, знал, что мать его не просто не любит, а терпеть не может.
Ирик приехал через два часа, извиняясь, что задержался в дороге.
– Когда-нибудь напишу статью про ваши дороги и водителей. – Ирик раздраженно уселся на диван, положив ногу на ногу и завернув ее винтом, как это мог делать только он. Это была его любимая поза – еще один повод для нелюбви Юриной матери. «Ты посмотри, как он сидит! – возмущалась она, когда Ирик уходил. – Это же нечеловеческая поза, как можно так заворачивать ногу, меня это бесит!»
– И что нового ты собираешься сообщить читателям? И так все знают, что у нас езда на дорогах опасна для жизни, что машин слишком много, дороги давно устарели, а половина водителей ездят по купленным правам и не соблюдают правил.
– А я не у вас опубликую этот материал, у меня его с руками оторвут в Голландии. У нас там любят что-нибудь разоблачающее и обвиняющее. А я такое напишу – хоть душу отведу. Ты знаешь, я иногда успеваю записать номера машин, которые особенно нагло хулиганят на дорогах. Узнаю по своим каналам имена их владельцев, укажу в статье. Представляешь, какой класс будет? – Ирик чуть не облизнулся, с наслаждением представив, как опозорит зарвавшихся московских дорожных хулиганов на весь свет. – А потом предложу этот материал перевести для «Московских новостей», у меня там заместитель главного знакомый, чтобы ссылка была на зарубежный источник. Да я их с дерьмом смешаю! – не на шутку разошелся Ирик, вспоминая опасные для его жизни ситуации на дорогах.
– Ты еще сфотографируй как-нибудь все аварии, которые тебе попались за один день. Тоже классно будет, – посоветовал Юра, увлекшись идеей друга.
– Точно, так и сделаю! – загорелся Ирик. Но тут же остыл, представив, что придется останавливаться в общем потоке, а какие слова он услышит в свой адрес от злобных водителей, которым перегородит дорогу... Пожалуй, могут и поколотить. – Я тебе сейчас другое расскажу. Меня пригласили в составе группы независимых экспертов международной комиссии по экологическим катастрофам на Байкал. Основная наша база находилась в городе Листвянке. Мы там такое нарыли! Брали на анализ воду из озера, почву в окрестностях, множество других проб, тебе такие подробности как неспециалисту неинтересны. В общем, работали два месяца. Пришли к выводу, что вашему озеру грозит гибель, полная экологическая катастрофа.
– Ну, мне кажется, ты преувеличиваешь, – вставил Юра, зная склонность Ирика сгущать краски по любому поводу.
– Ой, Юра, боюсь, что так оно и будет, если ваше правительство не примет радикальных мер. Ведь ваше озеро Байкал – это не только жемчужина России, это мировая ценность. Ты помнишь из школьной программы, что Байкал – самое глубокое озеро в мире?
– Помню, конечно, я в школе хорошо учился. Я даже помню, что в него впадает больше трехсот рек.
– Точнее, триста тридцать шесть! – Если Ирик занимался какой-то проблемой, то изучал ее досконально. – Все накопленные данные мы хранили в компьютере, собирались выступить с ними на международном конгрессе. И представь себе, оказывается, за нами следили ваши... – он перешел не шепот, – органы. Пришли однажды в наш офис, изъяли все материалы, даже из компьютера. И запретили вообще где-либо упоминать о них. Вся работа – псу под хвост! – Последнюю фразу Ирик произнес с особым смаком: очень уж он любил образный русский язык, в изучении которого несомненно преуспел. Отчасти благодаря Юре.
– Ни фига себе, – поразился Юра прыткости представителей родной власти. – Сочувствую вам, столько работали...
– Ничего, мы все равно своего добьемся, мы привлечем внимание мировой общественности к вашим проблемам. – Ирик гневно потряс кулаком, лицо у его было вдохновенное, как у Джордано Бруно, всходящего на костер.
Юра в очередной раз восхитился преданности Ирика правому делу. Хотя иногда он боялся за него, считая, что тот когда-нибудь плохо кончит. А байкальский «герой» еще какое-то время распространялся о мировых проблемах, которые его лично очень беспокоили, потом немного поостыл и стал рассказывать, как подружился с преподавателями английского языка местной школы, и вытащил из рюкзачка томик Ахматовой.
– Подружка подарила, – похвастался он, любовно поглаживая томик.
– Ирик, у тебя подружка! – воскликнул изумленный Юра. – Не верю своим ушам!
– Это не совсем то, что ты подумал, – с достоинством ответил голландец. – У нас с ней высокие духовные отношения. Она английский преподает в школе, мы с ней ходили на поэтические вечера. Ты не представляешь, как она читает Ахматову! – Он поднял глаза вверх, что означало полное восхищение. – Она удивительный человек. И ты знаешь, я спросил у нее, хочет ли она выйти замуж за иностранца и уехать в Голландию? А она, ни на минуту не задумываясь, ответила, что нет. «У вас, – говорит, – страна недуховная. Моя подруга вышла замуж за бельгийца, только два месяца выдержала, домой вернулась. Муж целыми днями на работе, общаться ей совершенно не с кем, там не принято днем звонить подруге и обсуждать все проблемы, как у нас. У вас вообще не принято дружить. Целый день сиди, жди мужа, а он придет, в газету уткнется, даже не расскажет, как у него дела. Не делятся у вас своими проблемами, не принято. Вокруг все красиво, идеально чисто и тоска смертная». Юра, ты представляешь, какие у вас есть возвышенные люди? Какая высокодуховная страна Россия! Если меня не отзовут, я буду здесь жить всю жизнь. – Он опять вошел в раж, глаза у него загорелись, он говорил очень быстро и взволнованно, и Юра подумал, что Ирик, пожалуй, любит его Родину больше, чем он сам.
– Да, Ирик, ты есть хочешь? – вдруг вспомнил Юра, что его друг, наверное, голоден.
– У тебя нет печеной картошки? – спросил Ирик неожиданно, как будто только и ждал этого вопроса.
– Откуда? Я картошку никогда не пеку, – удивился Юра.
– Ну ты хоть ел ее когда-нибудь?
– В пионерлагере, лет двадцать назад.
– Мы с русскими друзьями в лес ходили, они нас научили картошку печь. Как вкусно, ничего лучшего я не ел в жизни! – восторженно стал вспоминать Ирик. – А потом мы на палочках пекли над угольками хлеб. Так вкусно! Сколько вкусной еды знают русские, а ведь она такая простая. У нас в Голландии нигде такую еду не готовят, ни в одном ресторане. Почему мы с тобой никогда не ездим в лес и не печем картошку? Давай как-нибудь соберемся. Можно пригласить еще кого-нибудь из моих друзей, они тоже никогда не ели печеную картошку. – Ирик стал развивать картофельную тему, потом, исчерпав ее, вдруг вспомнил: – Да, ты знаешь, я же через неделю еду в Магадан! Долго выбивал разрешение у своего редактора, наконец добился.
– Ну ты даешь. На кой тебе сдался Магадан? – Юра не уставал удивляться Ириковым идеям.
– Как на кой? Да ты что? Быть в России и не побывать в Магадане – это же преступление. Я хочу изучить Россию вдоль и поперек. Такая великая страна, столько у вас интересного, а ты совсем не ценишь, – опять сел на своего любимого конька Ирик. – Вот ты был в Магадане?
– Господь уберег, – ответил Юра и сплюнул три раза через левое плечо. Его бизнес слегка попахивал криминалом, а Юра был изрядно суеверен. – Давай лучше вернемся к предыдущей теме, про печеную картошку. Как-то мне о ней говорить спокойнее.
– Что о ней говорить? Ее есть надо, – рассудительно заметил Ирик.
– Слушай, дружище, у нас же на улице продается печеная картошка, в маленьких таких избушках, ее фаршируют всякими наполнителями, например тертым сыром. Давай сходим, у нас у метро такая избушка стоит, – решил выйти в народ Юра.
– С сыром, говоришь? – задумался Ирик. – Нет, это уже буржуйская картошка, надо есть простую, печеную, – твердо добавил он. – Такую немножко обгорелую, а внутри рассыпчатую. Самый кайф!
«Нет так нет, была бы честь предложена», – подумал Юра. Главное, Ирик съехал с неприятной темы про Магадан. Вместо картошки его все-таки удалось уломать на бутерброды с красной икрой, хотя Ирик очень возмущался едой новых русских и пообещал написать статью о том, как в стране России, с тех пор как ее снесло с социалистических рельсов, все больше наблюдается расслоение общества, и в то время, как простые преподаватели едят печеную картошку, новоявленные буржуи, имеющие бизнес за рубежом, не знают, куда девать красную икру, и кормят ею случайно забредших к ним журналистов, весьма, кстати, небогатых. Потому что они себе не могут позволить такие излишества. Но пообещал Юрину фамилию в статье не называть. Юра посмеялся и подумал, что, если бы Ирик знал, какими делами на самом деле он занимается, не избежать бы ему позора на весь свет, потому что статья, разоблачающая и обвиняющая, непременно появилась бы на страницах Ириковой демократической газеты. А так Ирик верил в Юрину легенду, что тот устраивает юных бедных и талантливых русских балерин в танцевальные коллективы европейских стран, где девушки благодаря Юриным стараниям получают приличные деньги и могут помогать своим семьям, оставшимся в России. Юра выглядел в глазах Ирика почти как меценат.
