Из жизни кукол - Сунд Эрик (полные книги .txt, .fb2) 📗
– Согласен, что Мерси, вероятнее всего, та же девушка, что и Блэки, – сказал Кевин. – Или, по крайней мере, состоит с ней в близком родстве, однако рискованно утверждать подобное о мужчине только на основании того, что он тоже худой и у него высокие скулы.
– Он и раньше просил убежища в Швеции, но получил отказ. Я поговорил со служащим, который занимался его заявлением. Тот сказал: он указал в качестве причины гомосексуальность.
– Многие так делают.
Стук продолжался. Шеф выбил карандашом дробь, после чего стал просто постукивать по столу.
– Ну, я пошел, – сказал Кевин.
Дойти он успел только до двери.
– Плохо спишь, да?
– Да.
– И попиваешь?
Выпил с Верой в “Пеликане” пива и пару шотов, подумал Кевин.
Он спустился в гараж и сел в “тойоту”. Гражданские машины содержались не так хорошо, как патрульные, и в кабине стоял запах, как в запертом помещении, часы унылой слежки въелись в обивку. Кевин завел машину, выехал на Бергсгатан, и тут снова позвонил шеф.
– Я только что говорил с заведующим. Девочки пропали.
– Пропали?
– Да, вчера вечером. И они, похоже, крупно влипли.
– Что значит “влипли”?
– Есть подозрение, что они избили одного парня и угнали машину. Их объявили в розыск.
– Парня избили. В Евле?
– Да. И он до сих пор не пришел в себя.
– Ну и… Я слышал по радио.
– Полицейские из Евле не хотели ничего говорить по телефону, но обещали просветить тебя на месте. И вот еще что…
Кевин слышал, как ручка постукивает по столу.
– Из этого интерната почти семь недель назад исчезла еще одна девочка. Зайди в Фейсбук и найди Фрейю Линдхольм. На фотографии в профиле у нее прямые темные волосы и красная комбинация. Ей семнадцать, но там написано, что восемнадцать.
Кевин достал телефон и нашел несколько профилей с нужным именем. Фотография в одном из них соответствовала описанию.
– Я сейчас смотрю на фотографию.
– Глянь ее последний статус… Мне кажется, он по нашей части. Как думаешь?
– Да, пожалуй, – согласился Кевин, прочитав, что написала девушка.
Пожалуйста помогите я не знаю где я тут много комнат в подвале бетонный пол окон нет умоляю отследите телефон!!!
Какое грустное слово – “бы”
“Ведьмин котел”
Луве Мартинсон не знал, что ржаво-красные пятна на окне его кабинета содержат частицы песка, поднятого в воздух над пустынями северо-западной Африки и перенесенного ветром на пятьсот миль севернее, в Швецию. Какая-нибудь гадость с фабрики, подумал Луве, оттирая тряпкой стекло от сухой красноватой пыли.
Если бы он смотрел утренние новости, то узнал бы, что этот феномен называется “кровавый дождь”, довольно редкое в северных широтах явление, на которое человечество на протяжении своей истории часто смотрело как на дурную примету, предзнаменование смерти и разрушений.
Женщина из полиции Евле приходила утром, когда дождь уже начал утихать, и по мере того, как он ослабевал, возбуждение среди девочек росло. К одиннадцати утра, когда дождь кончился, в “Котле” творилось уже черт знает что.
На Нову и Мерси смотрели как на героинь.
Луве закрыл окно и сел за рабочий стол.
Он чувствовал себя выжатым, как лимон.
Куда они подались? Что способны натворить? Женщина из полиции не слишком распространялась насчет того, в чем подозревают девочек. Кражи и нанесение увечий. Но о подробностях полиция умалчивала, и среди обитательниц интерната уже поползли слухи.
Например, что Нова и Мерси до полусмерти избили какого-то парня, угнали машину и не исключено, что похитили большую сумму денег.
В дверь постучали, и в кабинет вошла женщина лет пятидесяти – та, что уже допрашивала Луве. Женщина села на стул для посетителей; в руках у нее была записка, которую Луве обнаружил под “дворником” своей машины.
– Мы провели несколько графологических экспертиз, и с большой вероятностью можно сказать: сообщение вам оставила Нова. У вас не появилось мыслей насчет того, что она хотела сказать?
Едва Луве услышал, что Нову и Мерси объявили в розыск, как сразу понял, кто написал записку.
– Не появилось, – ответил он. – Может, она просто решила подать мне весточку?
– Дарю тебе утро, дарю тебе день? – Женщина что-то записала себе в блокнот, после чего подняла глаза на Луве. – Девочка что, влюблена в вас?
Луве удивился.
– Нет, вряд ли.
– Значит, у вас исключительно профессиональные отношения?
У Луве возникло чувство, словно его в чем-то обвиняют, но он понимал, что ему задают самые обычные, стандартные вопросы, и ответил:
– Да.
– И тем не менее девочки заехали к вам домой?
– По всей очевидности.
– Мы установили, что сегодня около шести утра они были в Упсале. Сняли деньги из банкомата или до, или после того, как заехали к вам. Вы говорили, что вышли из дома около семи?
– Да, без нескольких минут семь. Без пяти-без десяти семь.
– И из уголовной полиции вам позвонили, когда вы уже ехали на работу, чуть меньше, чем через час?
– Да. Я уже говорил: они хотели прислать сюда своего человека.
– Вы можете подтвердить, что всю ночь оставались у себя в квартире?
Луве не поверил своим ушам.
– Вы думаете, я им помог? И записку они оставили в знак благодарности?
– Отвечайте на вопрос.
– Нет… Я спал, один. Я сейчас ни с кем не живу.
– Хорошо, спасибо. – Женщина бегло просмотрела свои записи. – Можете добавить еще что-нибудь, что помогло бы полиции?
Луве поразмыслил.
– Вчера незадолго до терапевтической сессии с Новой связался через чат один человек, и Нова сказала, что уверена – именно он занимался ее обработкой пять лет назад.
Женщина вздрогнула.
– И кто это?
– Не знаю… Во всяком случае, она мне так сказала. Он называет себя Петер, или Повелитель кукол. Еще – Puppet Master, или Master of Puppets.
Женщина записала и поинтересовалась, о каком чате речь.
– Забыл спросить. Но насколько я понял, тот человек вчера удалил свой аккаунт. У вас есть мобильные телефоны девочек, там должен быть мессенджер.
– Значит, у здешних девочек есть круглосуточный доступ к телефонам и интернету?
– Да, за исключением, разумеется, времени сессий. Интернат – не тюрьма.
Женщина кивнула, и Луве показалось, что она закатила глаза.
– Кстати о телефонах, – сказала она. – Одна из воспитанниц сообщила, что ночью ее разбудил телефонный звонок. По ее словам, звонил телефон на посту дежурного, и ответил мужчина, который дежурил ночью.
– Вот как? Ну… Я уже говорил, что ночью меня здесь не было.
– Странно, что ваш служащий-почасовик, Эркан, утверждает, что сегодня ночью ни с кем не говорил по телефону. И ни вечером, ни ночью не заметил, чтобы кто-то убегал. Разве Эркан здесь не для того, чтобы следить, на месте девочки или нет? У вас не делают контрольных обходов?
– Нет, только в случае каких-то сбоев.
– Из записей следует, что Эркан работает здесь время от времени почти два года. Насколько хорошо вы его знаете?
Эркан дежурил обычно по ночам и чаще всего заступал на пост уже после того, как Луве уезжал домой. Дипломированный медбрат, хорошие рекомендации, девочки и персонал его обожают.
– По-моему, толковый парень, – сказал Луве. – Но Эркан пришел в интернат еще до моего появления здесь, и как человека я его знаю не очень хорошо. Мы видимся на рабочих собраниях, но не более того.
Женщина изучающе посмотрела на него.
– А что вы скажете о сбежавших девочках? Может быть, полиции следует что-нибудь учитывать во время возможного задержания?
Луве задумался. Делиться с полицией подробностями терапии пока не обязательно, не сказано еще ничего такого, что могло бы отменить врачебную тайну. Луве решил быть немногословным.
– Обращайтесь с ними бережно, – попросил он.
Женщина кивнула, но, похоже, его совет не вызвал у нее особого интереса.
– А какие у вас отношения с Фрейей Линдхольм?
