Круги по воде - Адамов Аркадий Григорьевич (лучшие книги онлайн txt) 📗
— Так, попался… — нехорошо улыбаясь, произнёс человек, сунув руки в карманы и слегка покачиваясь. — Голову я тебе отвинчу, зараза!
Ситуация складывалась неприятная. «Не хватает ещё чего-нибудь ему поломать», — подумал Виталий и, не поднимаясь с земли, миролюбиво спросил:
— За что же, дядя, мне голову отвинчивать?
— Спрашиваешь? — ехидно осведомился тот. — Ещё, зараза, спрашиваешь? Да я таких… — он грозно надвинулся на Виталия, — убиваю, как гнид! У-у-у!..
Глаза его злобно буравили Виталия, в уголках губ запеклась слюна. Он выхватил руки из карманов, и в правой что-то тускло блеснуло, когда он взмахнул ею.
Виталий отпрянул в сторону и вскочил.
— Осторожней, дядя, — строго сказал он, зорко следя за его правой рукой. — Я тоже драться умею.
— А-а, гад… — прорычал тот, пряча за спину правую руку. — Ну, давай, давай. Я тебя сейчас припечатаю!
— Ты, может, сперва объяснишь… — усмехнувшись, начал Виталий.
— Я те объясню!.. — бешено сверкая глазами, крикнул тот и ринулся на Виталия.
Огромный его кулак обрушился откуда-то сверху. Виталий вовремя нагнулся, кулак прошёл мимо его головы, вдоль спины. Нестерпимая боль обожгла спину. Виталий, уже не думая, заученно развернулся и, вкладывая в согнутую руку всю тяжесть тела, ударил косо, снизу вверх, в небритую, дёргающуюся скулу, мелькнувшую перед ним. Одновременно он почти автоматически выставил ногу, мешая противнику устоять под ударом.
И человек, коротко вскрикнув, опрокинулся на землю, перекатился, и подвывая, поднялся на четвереньки, потом встал. С налитыми кровью, бешеными глазами он снова ринулся на Виталия. Тот вдруг заметил в правой его руке необычный кастет: тусклые стальные кольца с острыми выступами переплели пальцы «Ого! — подумал Виталий, ощущая острую боль в спине. — Дело не шуточное».
Не давая своему противнику опомниться, он кинулся вперёд и нырнул под занесённый над ним кулак. Точный, короткий удар! Снова подножка. И человек как подкошенный рухнул на землю. Виталий на лету перехватил его руку, завернул за спину и через мгновение уже сидел верхом на своём противнике. Уткнувшись лицом в траву, человек извивался, рыча от боли и отчаянно ругаясь. Наконец он затих.
— Ну что, дядя, — тяжело дыша, сказал Виталий. — Может, теперь поговорим?
— Пусти, гад! — глухо ответил тот, не поднимая головы.
— Пущу. Только сперва скажи, чего на людей кидаешься?
Но вместо ответа человек неожиданно заплакал, уткнувшись лицом в траву и сотрясаясь всем телом.
— Чего это ты? — удивлённо спросил Виталий.
— А ты сам… чего… чужие лодки… воруешь?..
И тут только Виталий сообразил, кто этот человек.
— А лодка разве твоя? — на всякий случай спросил он.
— А то… чья же?..
Виталий усмехнулся. Значит, это Анашин!
— Чудак ты человек. Да я и не собирался её красть.
— Врёшь… мне ребята сказали… «Твою лодку отвязывают». Я и побег… — он снова рванулся. — Пусти, говорю!.. Умру вот тут, отвечать будешь!.. А я сейчас помру-у-у!.. — пьяно завопил он, извиваясь всем телом и кусая землю.
«Истерик какой-то, черт его побери, — опасливо подумал Виталий. — Ещё и в самом деле помрёт у меня тут».
— Ладно, — сказал он. — Отпущу. Только железку мне ту отдай.
— Вот тебе, — зло выругался Анашин.
— Отниму, дядя.
— Помру-у-у!.. Ой, помру-у-у!.. — снова завопил Анашин.
— Ну, черт с тобой, — не выдержал Виталий. — Вставай.
Он отпустил Анашина и поднялся, чувствуя, как при движении начинает саднить раненая спина.
Анашин секунду лежал неподвижно, потом перевернулся и снизу вверх посмотрел на Виталия. Худое лицо его было мокро от слез и перепачкано землёй.
— На бутылку дашь? — неожиданно мирно спросил он. — Тогда встану.
— Это ещё за что? — поразился Виталий.
— А за все муки, которые от тебя принял? Участковый-то вон в деревне. Как скажу…
— Ну, знаешь, дядя… — изумлённо произнёс Виталий, но тут у него мелькнула новая мысль, и он добродушно сказал: — Ладно. Будь по-твоему. На две дам. Только с уговором, что дружить будем.
— Во! Это пойдёт! — Анашин быстро поднялся и сел, подобрав под себя длинные ноги. — А не врёшь?
— Держи задаток, — усмехнулся Виталий, доставая кошелёк.
Тот цепко выхватил из его рук деньги, мгновенно спрятал в карман и, опираясь о землю, встал.
— Давай замиряться, — сказал он и протянул руку. — Антон я. А тебя как звать?
— Витя.
— Во! Это пойдёт! — радостно повторил Анашин и быстро добавил: — Теперь давай на вторую.
— Больно скоро, дядя, — засмеялся Виталий. — Один пить надумал?
— Ни боже мой! С другом! — Анашин хлопнул Виталия по плечу. — Сей момент! Ты мне трояк, я бутылку! Пойдёт?
— Сразу так и бутылку?
— А как же? — Анашин хитро подмигнул. — У нас это дело поставлено, будь уверен.
Виталий с интересом посмотрел на него.
— Ну, держи, раз так.
Анашин схватил деньги и мгновенно исчез в кустах. Потом тут же появился снова, держа в руке облезлую дерматиновую сумку.
— Вот это да, — заставил себя восхититься Виталий.
«Если придёт Иван, всю мне музыку испортит», — с беспокойством подумал он и предложил:
— Давай только отсюда умотаем. А то ещё придёт кто. Орал небось так, что в деревне слышно было.
— Участкового запужался? — хихикнул Анашин и тут же согласился: — Верно говоришь. Тут покой нужон. Пошли. Я место знаю. Все одно мне в деревню сейчас вертаться не с руки. Дельце есть, — он много значительно подмигнул.
— Погоди, — остановил его Виталий. — Ты мне сперва спину обмой. Жжёт, окаянная.
— Давай, милый, — с воодушевлением откликнулся Анашин. — Давай.
Виталий стянул порванную рубаху.
Через минуту они уже шли по узенькой тропинке, извивавшейся среди кустов и все дальше уходившей куда-то в сторону от реки.
Вошли в лес. «Тот самый», — подумал Виталий. Лес был старый, сумрачный и запущенный. То и дело приходилось обходить поваленные деревья или развалившиеся, гнилые пни с огромными муравьиными кучами, продираться через кусты и груды валежника. Пахло прелью, нагретой хвоей и какой-то травой.
Наконец Анашин остановился на маленьком, солнечном пятачке среди кустов и, поглядев по сторонам, решительно объявил:
— Тут давай.
Он бережно достал из сумки большую зеленоватую бутылку с мутной жидкостью, заткнутую скрученной газетой, потом полбуханки чёрного хлеба, несколько белых головок молодого лука с зелёными, обломанными перьями и никелированную помятую кружку.
«Самогон, — подумал Виталий. — Где, интересно, он его раздобыл, сукин сын».
Разложив все на траве, Анашин налил в кружку самогон и протянул Виталию.
— Держи, милый. А я уж прямо из неё, грешной, — он кивнул на бутылку.
Чокнулись.
Запрокинув бутылку, Анашин долго от неё не отрывался, острый кадык его равномерно дёргался на худой, грязной шее. Виталий лишь пригубил кружку и незаметно выплеснул самогон в траву. Затем стали закусывать.
Анашин с надрывом жаловался на свою загубленную жизнь, на жену.
— …Так, понимаешь, и норовит за пятку схватить. Чистый пёс, а не баба! И лается, стерва, с утра до ночи…
Они снова выпили.
— А ещё, — продолжал Анашин, все более распаляясь, — братан у меня есть, меньшой. Ну, головы ему не сносить. Отчаянный, ужас какой! И тоже жисть поломанная, — он злобно погрозил кому-то кулаком. — Я за Егорку глотку перегрызу. Кому хошь!
— Ну и правильно. Брат небось, — согласился Виталий.
— Родной брат! — стукнул себя кулаком в грудь Анашин и неожиданно всхлипнул. — Родной! А с ним как? На завод хотел поступить — не берут, заразы! Уж он и так и сяк. Начальство даже рыбу удить приезжало. Во, до чего дошло!..
Виталий почувствовал, как вдруг забилось сердце и стало сухо во рту.
— …А на работу не берет, гад! Дознался, видно, что Егорка наш меченый, — яростно продолжал Анашин. — Ладно. Сам убрался. Новый пришёл. Тот, ничего не скажу, взял. Так Егорка снова жисть свою решил поломать! Могу я это стерпеть? Как думаешь?
