Врата изменников - Перри Энн (список книг TXT) 📗
– Я сделаю все, что смогу, – подтвердил Питт. Пообещать, не зная, сумеет ли он выполнить обещанное, было бы равносильно второму предательству. Стерджес не ребенок, чтобы лгать ему из желания утешить.
– Ага. Если надо будет в чем помочь, то ты знаешь, где найти меня и вообще всех здешних. А теперь тебе надо идти закусывать, а то тебя хватятся.
– Я поищу Шарлотту и приведу сюда, познакомиться.
– Ага. Раз сказал, значит, надо исполнять.
На следующее утро суперинтендант Томас Питт снова был в своем рабочем кабинете на Боу-стрит. Он едва успел войти, когда появился инспектор Телман с кислым и недовольным, как всегда, лицом. Вопреки собственному желанию, он в глубине души уважал Питта за его способности, однако все еще дулся из-за того, что человек, стоящий лишь чуть выше на социальной лестнице и, по его мнению, нисколько не превосходящий его в профессиональном отношении, занял после отставки Мики Драммонда более высокий, чем он, пост. Драммонд был благородного происхождения – в этом вся разница. Телман считал, что высокие должности должны занимать только джентльмены, независимо от того, обладают они соответствующими способностями или нет, и то, что до такой должности был повышен простолюдин, он воспринимал как личную обиду.
– Доброе утро, мистер Питт, – резко приветствовал он суперинтенданта. – Искал вас вчера, сэр. Надо было кое о чем несущественном доложить. – Создалось такое впечатление, словно инспектор прождал всю ночь.
– Доброе утро, Телман. Я был на похоронах близкого человека в Хэмпшире. Что у вас?
Коллега Томаса пожевал губами, но никак не откликнулся на сообщение об утрате. Это, думал он, случается со всеми. Телман, конечно, в душе сочувствовал Питту, но знать об этом суперинтенданту было незачем.
– Я о людях, к которым вы велели приставить наших, чтобы последить за ними, – ответил он. – Трудновато, правда, ведь мы не знаем, почему надо следить и на что обращать внимание. Что им надо делать?
– Вот это я и сам хочу знать, – колко ответил Питт. Ему не нравилось, что нельзя рассказать подчиненному всю правду. Инстинкт подсказывал, что инспектору можно доверять, но Томас никак не мог решиться. «Узкий круг» мог незримо присутствовать повсюду.
– Это, наверное, шантаж, – угрюмо сказал Телман. – Дело темное. Можно шантажировать человека по тысяче причин, но полагаю, в основе всегда лежат мошенничество, воровство или обман кого-то, кого не надо обманывать. – Выражение лица его не изменилось, но презрение, казалось, так и вибрировало в воздухе. – Хотя когда имеешь дело с джентльменами, то людям вроде нас приходится нелегко – никогда не знаешь, кто станет этим заниматься, а кому это совершенно безразлично. Некоторые джентльмены обмениваются женами и любовницами с легкостью, будто дают друг другу хорошую книжку почитать. И им все равно, даже если они знают, что тебе об этом стало известно. Все наслышаны, что вытворяет принц Уэльский, но кому какое до этого дело?
– Ну, можно позорче наблюдать в тех случаях, когда дело касается долгов, – предположил Питт, игнорируя этот элемент социальной критики. Он был уже хорошо знаком со взглядами коллеги. – За теми, кто живет широко, не по средствам.
– Присвоение денег? – удивился инспектор. – Но может ли быть такое в Министерстве по делам колоний? – Его интонация стала предельно саркастической. – Да, старик Тейлор в этом месяце не заплатил по счетам, как обычно, но получил пару телеграмм из Африки… – И внезапно выражение его лица изменилось и в глазах зажегся огонек. – Черт! Значит, вот что! Там за денежки информация утекает куда не надо! Вы предателя выслеживаете! Вот почему и молчите…
– Но я вам ничего об этом не говорил, – подхватил Томас, скрыв изумление при виде такой проницательности и наградив Телмана долгим, пристальным взглядом. – Вы можете предполагать, что вам угодно, но держите это при себе. Помощник комиссара очень рассердится, если узнает, что мы толкуем о такой возможности, а премьер-министр будет разгневан.
– А вас приглашали на беседу с премьер-министром? – Несмотря ни на что, на Телмана это замечание произвело большое впечатление.
– Нет, я с премьер-министром никогда не встречался, и единственное место на Даунинг-стрит, где я бывал, – это Министерство по делам колоний. Но вы еще не рассказали о том, что узнали.
Инспектор нахмурился.
– Да ничего особо важного. Иеремия Торн добродетелен, насколько это возможно. По-видимому, очень предан жене, которая чрезвычайно некрасива и тратит много денег на какое-то образовательное заведение для женщин. Это очень не одобряется в сферах, за исключением людей, мыслящих в самом современном духе, и все это может обернуться большим скандалом. Однако заведение не является незаконным, и в деятельности миссис Торн нет ничего секретного. Так что комар носу не подточит. И никто не сможет ее на этом основании шантажировать. Она скорее будет благодарна за то, что ей таким образом принесут известность, пусть и не лучшего свойства.
Обо всем этом Питт и так уже знал.
– А что еще?
– Мистер Хэзеуэй кажется очень приличным джентльменом. Он живет тихо, спокойно, одиноко, и развлечения у него серьезные. Много читает, время от времени посещает театры, а в хорошую погоду совершает долгие прогулки. – Телман сухо перечислял эти обыкновенные вещи, словно человек, на которого он собирал досье, казался ему таким же скучным, как эти подробности. – Он знаком со многими людьми, но, по всей вероятности, это знакомства поверхностные и скоропреходящие. Он вдовец, у него два взрослых сына, оба тоже в высшей степени уважаемые господа – один состоит на колониальной службе, другой подвизается на церковной ниве. – Уголки рта инспектора саркастически опустились. – У Хэзеуэя хороший вкус, он любит в вещах качество, но при этом они не должны быть чересчур дорогими. Живет в рамках жалованья, и живет хорошо. Никто о нем не сказал ни одного худого слова.
Томас глубоко вздохнул.
– Ну а Эйлмер? Он тоже образец добродетели?
– Не совсем. – Мрачную физиономию Телмана на миг осветила мимолетная юморная усмешка. – Лицо у него – отворотясь не насмотришься, а туда же, ухаживает за дамами. Довольно обаятелен и совершенно неопасен в этом смысле. – Он пожал плечами. – Во всяком случае, неопасен, насколько я сумел разобраться. Я все еще слежу за мистером Эйлмером. Он тратит очень много денег – больше, чем получает, насколько можно судить.
– Тратит больше, чем получает в министерстве? – переспросил суперинтендант, оживляясь и в то же время с каким-то неясным сожалением.
– Похоже на то, – ответил его собеседник. – Конечно, у него могут быть сбережения или еще какой-нибудь частный источник дохода, я пока не знаю.
– А есть у него на примете какая-нибудь определенная дама?
– Некая мисс Аманда Пеннеквик. Очень привлекательная молодая леди, надо сказать, и очень хорошо воспитанная.
– И она отвечает ему взаимностью?
– По всей видимости, нет. Хотя он еще не растерял надежд, – Телман взглянул на Питта, усмехаясь. – Но если вы думаете, что мисс Пеннеквик поддерживает отношения с мистером Эйлмером, чтобы вытянуть из него какую-нибудь информацию, то, значит, она еще и сама очень умна. На мой взгляд, она скорее старается его избегать, но безуспешно.
– Если она действительно хочет что-то разузнать, то вряд ли очень старается – скорее уж только видимость создает, – заметил Питт, – Последите и за мисс Пеннеквик, соберите о ней побольше сведений. Какие у нее есть друзья, другие поклонники, о ее происхождении и о всех ее связях… – Он оборвал себя. Надо ли упомянуть о Германии?
Инспектор ждал. Он был слишком прыток и догадлив, чтобы обмануться паузой, и понимал, почему его шеф колеблется. Взгляд его выражал неудовольствие.
– О ее связях и знакомствах в Африке, Бельгии или Германии или еще что-нибудь необычное в этом роде, – закончил суперинтендант.
Телман сунул руки в карманы. Он не хотел обидеть Питта, но просто инстинктивно отказывал ему в почтении.
