Объявляется посадка на рейс... - Незнанский Фридрих Евсеевич (читать книги без .txt) 📗
Мустафа тяжко вздохнул:
– Для Америки нужны деньги, много денег. Одна дорога сколько стоит! Да и потом нужно же там на что-нибудь жить.
– Дорога – да, тут деньги нужны. А там на первое время наши люди помогут. Потом станешь получать пособие или устроишься на работу, – настаивал толстячок. – Это там без проблем. Мужа моей сестры взяли продавцом в обувной магазин. Получает бешеные деньги. Нам здесь столько и не снилось.
– Не знаю, не знаю, – мрачно бубнил Мустафа. – У меня сейчас вообще денег нет, даже на дорогу не хватит. Все, что было, хранилось в доме. Не знаю, где теперь эти деньги. Может, полиция делала обыск и забрала их. Может, Сафар сам их отдал «марксменам», чтобы те отстали от нас. Азиз говорит, что Сафар ранен, и его увезли.
– Куда?
– Не знаю. Наверное, в тюремную больницу.
– Наверное, туда. Куда же еще, – согласился долговязый и спросил Мустафу: – А страховка?
– Что, страховка? – не понял тот.
– Ты же хвастался, что твоей семье за тебя должны выплатить большую страховку. Из-за разбившегося самолета.
– Да, на это и была вся надежда. Только эти проклятые полицейские помешали. Теперь, боюсь, ничего не получится. Как я их ненавижу! – воскликнул он. – Чтобы я еще возился с этим дьявольским отродьем! Да ни за что! Сейчас уйдем, но перед этим разделаемся с этим дерьмом. Тем более что нам он больше не понадобится.
Он встал, и вся троица направилась к Андрею.
Глава 13
ЗВОНОК БЕНДЕРУ
Хладнокровно и тщательно разобравшись в своих чувствах, Изабелла Хартвуд чуть было не рассмеялась от неожиданности – она поняла, что влюблена в этого русского.
Неожиданно это было потому, что, несмотря на свою красоту, огромнейший, постоянно обновляющийся круг знакомств, большое количество страстных поклонников, интенсивную сексуальную жизнь, сама она по-настоящему до сих пор никого не любила. Да и поняла-то, что не любила, только сейчас, когда ее русский напарник оказался в заточении и подвергается серьезной опасности.
В эти минуты ей до слез было жалко саму себя. Изабелла чувствовала, что Андрей совершенно недоступен. Не как узник, а как мужчина, сильно влюбленный в эту латышку. Просто ирония судьбы – она похожа на латышку, как две капли воды: фигура, прическа, цвет глаз. Очень похожа. Однако Мирдзу Корешков любит, а ее – нет.
Изабелла очень часто оказывалась участницей подобных ситуаций, но находилась, как правило, по ту сторону: мужчина, на которого она не обращала внимания, был безумно в нее влюблен, а в это время какая-нибудь женщина страдала от неразделенной любви к нему. Хартвуд подобное положение дел только забавляло. И вот сейчас, испытав боль на своей собственной шкуре, она почувствовала некое раскаяние за свою прежнюю жестокость. Оказывается, любовь – самое высокое чувство на свете, а влюбленный человек достоин всяческого уважения. Если же предмет его страсти недоступен – то и сострадания. Для Изабеллы же Андрей сейчас был недоступен в прямом и в переносном смыслах, поэтому англичанка страдала вдвойне. Сидя на балконе загородной виллы, она пыталась заглушить свою боль традиционным лекарством – виски. Правда, пила его смехотворными для любого мужчины дозами: плеснула на дно стакана, и битый час не могла разделаться с этой порцией. Сдерживалась от опьянения сознательно: ее интеллект сейчас должен работать на полную катушку – необходимо срочно придумать, как разыскать и спасти похищенного Корешкова. В голове, словно птицы в клетке, мелькали беспокойные мысли. Один вариант приходил на смену другому, в каждом находились всякие изъяны, превращающие новую идею в очередную фантастическую химеру, от которой приходилось отказаться.
За этим на первый взгляд безмятежным времяпрепровождением ее и застал интерполовец Филдинс.
Проницательный Бойтон не мог не заметить отношения Изабеллы к русскому сыщику. Ему нравилась эта пара, хотелось каждому из них помочь, и он всерьез был озадачен поисками Корешкова. Однако в данном случае присутствие рядом Изабеллы было вовсе не обязательно, что он и пытался ей доказать.
– Тебе следует вернуться в Англию, – говорил он. – Здесь ты уже ничего не сможешь добиться. Мустафа, если он не совсем идиот, уже, скорей всего, удрал из страны. Безусловно, интерпол объявит его в международный розыск, и рано или поздно мы его где-нибудь поймаем. Но на это может уйти много времени. Не всегда же так везет, как с отпечатками пальцев подкинутого трупа.
– Уже известны результаты? – встрепенулась Хартвуд.
– Да. Это Ахмед, владелец той самой кофейни, за которой вы с Корешковым наблюдали.
– Вот как? А ведь я могла его опознать. Приходилось видеть. Обошлись бы без экспертизы.
– Он был сильно изуродован.
Изабелла молчала, думая о чем-то своем. Филдинсу показалось, что он угадал мысли женщины, и он сочувственно произнес:
– Изабелла, милая, нельзя падать духом.
– Профессия не позволяет, да? – встрепенувшись, спросила Хартвуд.
– В том числе и профессия. Ты посмотри на себя со стороны. Офицер полиции. Ты должна оставаться такой, как всегда: энергичной, подтянутой, ухоженной. А не сидеть, развалившись, на самом солнцепеке и потягивать виски. По-моему, ты подражаешь Андрею. Да, он мог принять большую дозу виски, но по нему это было незаметно.
Словно очнувшись ото сна, Изабелла потянулась, встала и перенесла пластмассовый стул в тень, где и села. Немного помолчав, она сказала:
– Понимаете, Бойтон, я просто не могу примириться с мыслью о том, что мы, возможно, даже не узнаем, что случилось с нашим союзником, или партнером, называйте его, как хотите. Тут уже задета наша профессиональная гордость. Мы должны знать. Если бы я видела, что Андрей погиб, мне было бы и то легче. Неизвестность же сводит меня с ума.
– Но-но-но, – замотал он головой, – это уже похоже на психоз. Постарайся избавиться от этого наваждения.
– Но как?
– Собери в памяти все лучшие минуты, которые у тебя с ним были и...
– И сделай из них гербарий, – окончив за него фразу, засмеялась она.
– Если угодно, – согласился Филдинс. – У каждого из нас в душе есть шкатулка памяти, где мы храним дорогие вещи.
– Красиво сказано, – улыбнулась Изабелла. – Восток оказал на вас благотворное влияние. Только в данном случае мне бы не хотелось ограничиваться только памятью. Надеюсь, все-таки Корешков жив, и его нужно найти. Мне кажется, та комната напротив кофейни, которую мы сняли, приехав в Стамбул, по-прежнему связывает нас.
– Ты хочешь поехать туда?
– Если Андрей сможет каким-либо образом дать нам сигнал, то только туда.
Андрею припомнился недавний случай в Москве, когда он гонялся за предводителем байкеров по заброшенной стройке. Сейчас обстановка немного напоминала ту, только масштабы поменьше, как и все в Турции по сравнению с Москвой. Там была многоэтажная громада с длинными стенами. Зато там он двигался, как угодно, все ему было подвластно. Здесь же прикован к одному месту и лишен возможности действовать. Вдобавок его обыскали и вытащили содержимое карманов. Все вынули: от пистолета до бумажника с деньгами. Документы Андрей при себе не носил, но в карманах могли оказаться какие-нибудь мелочи, которые он с удовольствием утаил бы от бандитов.
Корешкову показалось, что можно одной рукой чуток приподнять трубу, и тогда удастся стащить наручник с кронштейна. Попытался, даже плечом уперся в нее, да оказалось бесполезно. Труба не поддалась, в результате левую руку, которая и без того болела из-за тугого металлического браслета, растер до крови. Увидел валяющуюся возле стены ржавую железяку, с грехом пополам дотянулся до нее ногой, кое-как придвинул к себе и поднял. Это был короткий огрызок ржавого уголка. Андрей попытался открыть им замок наручников, да не удалось. В это время из находившегося справа отсека вышли Мустафа и Азиз. При их появлении Корешков быстро спрятал железяку за пазуху и принял безвольную позу, выражающую апатию и усталость.
