Глаз Эвы - Фоссум Карин (лучшие книги txt) 📗
– Боже, мне надо выпить, я вся трясусь. Майя сделала пистолет из двух пальцев и нацелила его прямо в лоб подруги.
– И речи быть не может! На работе пить запрещено. Потом мы пойдем к «Ханне» и поужинаем.
И могу тебе обещать одно: стоит тебе начать зарабатывать деньги, у тебя появится настоящий вкус к ним. Когда мне чего?то хочется, я просто запускаю руку в плошку и выуживаю пачку купюр. У меня деньги везде – в ящиках и шкафах, в ванной, на кухне, я запихиваю их в носки сапог и туфель, я даже сама с трудом припоминаю, куда я их рассовала.
– Ты же не хочешь сказать, что два миллиона у тебя просто разбросаны по квартире? – Эва побледнела.
– Да нет, конечно, тут только деньги на мелкие расходы. Основную сумму я спрятала на даче.
– На даче?
– На папиной даче. Он умер четыре года назад, так что это теперь моя дача. Ты там была однажды, помнишь, когда мы с девчонками туда ездили? На Хардангервидде?
– Твой отец умер?
– Да, уже давно. Сама можешь догадаться, от чего он коньки отбросил.
Из вежливости Эва предпочла не отвечать.
– А что, если дачу обворуют?
– Деньги хорошо спрятаны. Никому и в голову не придет там искать. И потом, купюры – они ведь тоненькие, много места не занимают.
– Но деньги – это еще не все, – вдруг сказала Эва прагматично. – А если ты умрешь до того, как потратишь их?
– А может, ты умрешь до того, как начнешь жить? – ответила Майя вопросом на вопрос. – Но если я вот так внезапно помру, то назначаю тебя своей единственной наследницей. Оставлю деньги тебе.
– Ну, спасибо. Слушай, мне надо в душ, – призналась Эва. – Я вся вспотела от страха.
– Давай. А я пока достану твою одежду. Кстати, тебе говорили, что тебе очень идет черное?
– Спасибо.
– Это не комплимент. Я спросила, потому что ты всегда в черном!
– А?а?а, – протянула Эва, смутившись. – Нет, не припоминаю. Во всяком случае, Юстейн этого не переносил.
– По правде говоря, я не понимаю, что ты имеешь против разных цветов.
– Понимаешь, они – как бы это получше объяснить, – отвлекают.
– Отвлекают от чего?
– От того, что на самом деле важно.
– И это…
– Все остальное.
Майя вздохнула и убрала стаканы и тарелки.
– Да уж, художники – народ непростой.
– Непростой, – хмыкнула Эва. – Но кто?то же должен взять на себя труд показывать всю глубину существования. Для того, чтобы вы, остальные, могли просто скользить по поверхности.
Она пошла в «свою» комнату и разделась. Майя что?то мурлыкала себе под нос в соседней комнате, стуча вешалками в шкафу. Комната Майи была выдержана в зеленых и золотых тонах; Эва невольно вспомнила свою собственную черно?белую квартиру. Да уж, между ними настоящая пропасть.
Душевая кабинка была крохотной, а стена напротив нее – зеркальная. Собственное тело внезапно показалось чужим. Как будто право собственности на него уже ей не принадлежало. Зеркало запотело. На какое?то мгновение она показалась себе очень молодой и гладкой, в розоватом свете цветастой занавески, а потом зеркало запотело, и отражение исчезло.
– Не надо думать, – сказала она сама себе. – Я просто должна делать то, что говорит Майя.
Она вылезла из душа, вытерлась и вернулась в комнату; здесь было прохладно после душевой кабинки. Вошла Майя, держа в руке что?то красное – халат. Эва надела его.
– Супер. Как раз то, что надо. Купи себе что?нибудь красное; когда ты в красном, то похожа на женщину, а не на жердь. А с волосами можешь что?нибудь сделать?
– Нет.
– О'кей. Осталось показать тебе одну мелочь. Ложись на кровать, Эва.
– Что? Зачем?
– Делай, что говорю, ложись на кровать. Эва немного поколебалась, но, в конце концов, подошла к кровати и улеглась посредине.
– Нет, не так, ляг ближе к правому краю.
Эва переместилась к краю кровати.
– А теперь опусти правую руку на пол.
– Что?
– Просунь руку под кровать. Чувствуешь, под покрывалом, сбоку, что?то твердое?
– Да.
– Сунь туда руку и оторви, я это плотно скотчем примотала.
Эва нащупала что?то длинное и гладкое, примотанное сбоку. Она ухватила этот предмет и дернула. Это был нож.
– Видишь этот нож, Эва? Это охотничий нож, от Бруслетто. И если ты испугалась, значит, я добилась цели. Он нужен для того, чтобы напугать и предостеречь. Если кому?нибудь придут в голову какие?то глупости. Тебе надо только опустить руку и достать нож. У тебя в кулаке нож, а он сидит с голой задницей и всем хозяйством наружу. Так что бьюсь об заклад – успокоится довольно быстро.
– Но ты же сказала, что с тобой ничего такого никогда не было!
Эва заикалась. Ей стало нехорошо.
– Никогда, – ответила Майя уклончиво. – Только несколько жалких попыток. – Она опустилась на пол рядом с кроватью и засунула нож на место. Эва не могла разглядеть ее лицо. – Но иногда кто?то из них начинает выделываться. Я же не всех хорошо знаю. К тому же мужчины гораздо сильнее нас. – Она продолжала возиться со скотчем. – На самом деле я и сама забываю, что он тут. Но я вспомню, если что?то произойдет, уж это я могу тебе обещать. – Она встала с пола. На лице ее сияла привычная улыбка. – Хоть я и довольно легкомысленная, но назвать меня неподготовленной нельзя. Пошли, я накрашу тебе губы.
Эва немного помедлила, а потом пошла за подругой, ступая босыми ногами по мягкому ковру. Это другой мир, со своими собственными правилами. Потом, когда я вернусь домой, все будет, как раньше. Это два мира, между которыми стена.
Эва тихо сидела на скамеечке для ног прямо у двери. В комнате было темно, и видеть ее никто не мог. Через щелку в двери она видела кровать Майи, тумбочку и лампу с большим абажуром, украшенным розовым фламинго. Горела только эта лампа, комната была погружена в полумрак. Она ждала, когда прозвучат два коротких звонка в дверь – условный сигнал. Было без пяти восемь. Дом стоял на тихой улице, снаружи не доносилось ни звука. Только тихо играла стереомагнитола. Майя поставила Джо Кокера. Голос у него становится с каждым годом все более хриплым, подумала Эва. Послышался звук мотора, машина остановилась прямо под окном. Она взглянула на часы – без трех минут восемь; ее сердце учащенно забилось. Хлопнула дверца машины. Потом послышался еще один звук: это захлопнулась дверь подъезда. Повинуясь внезапному озарению, она встала и подошла к окну. Она смотрела на белый автомобиль, припаркованный у тротуара. Какая?то спортивная модель, подумала она, глядя в щелочку между занавесками. Детали всегда бросались ей в глаза. Это был «Опель», довольно красивый, но не совсем новый. У Юстейна когда?то был такой же, когда они только познакомились, давно. Эва неслышно прокралась на свое место, уселась на скамеечку и положила руки на колени. Звонок коротко прозвенел два раза, как было условлено. Майя встала и пошла через комнату, неожиданно она обернулась и подняла большой палец. А потом открыла дверь. Эва пыталась дышать спокойно. В комнату вошел мужчина. Она видела его не совсем отчетливо, но похоже было, что ему за тридцать, крепкого сложения, с жидкими светлыми волосами. Волосы – длинные, он стянул их резинкой в жалкий «конский хвостик». На нем были джинсы. Сидели они плохо из?за «пивного живота». Именно этого она совершенно не переносила: мужчин, которые не могли толком надеть на себя брюки из?за живота. Юстейн тоже этим страдал, но это был Юстейн, то есть это было совсем другое. Мужчина сорвал с себя куртку и швырнул ее на кровать с видом завсегдатая, как будто он был у себя дома. Эве это тоже не понравилось, он показался ей наглым. Потом он полез в задний карман джинсов и вытащил купюру, которую тоже бросил на кровать. Она слышала голос Майи, но та говорила так тихо, что Эве пришлось сосредоточиться, чтобы услышать. Она осторожно подалась вперед и приставила ухо настолько близко к щелке, насколько это было возможно.
– Я тебя ждала, – услышала она. – Ну, иди же!
Голос был мягкий и обволакивающий, как мед. Я никогда не смогу так говорить, в отчаянии подумала Эва. Внезапно мужчина подошел ближе, и Майя вдруг стала очень маленькой, хотя он был и не особенно высокий. В комнате было темно, но Эва увидела, как он распахнул зеленый халат Майи и стащил его с ее плеч. Халат упал и остался лежать на полу. Эва смотрела, не в силах отвести взгляд от округлого и белого тела Майи; она не могла разглядеть выражения лица мужчины. Звучала приглушенная музыка, Майя подошла к кровати, медленно улеглась на спину, раскинув руки в стороны. Мужчина последовал за ней. На нем была клетчатая рубашка, которую он мгновенно вытащил из?под ремня. Он уже заплатил, теперь он мог получить товар, у него, безусловно, было право собственности, и он собирался им воспользоваться. Он опустился на колени рядом с кроватью и принялся расстегивать ремень. Эва видела черные трусики Майи и ее пышные ляжки. Партнеры не разговаривали, оба двигались медленно и привычно, они явно проделывали это много раз, все было, как обычно. Наконец он перешел прямо к делу – расстегнул ремень, и Эва услышала звук раскрываемой «молнии». Кровать заскрипела – он устраивался поудобнее. Майя не двигалась. Эва тоже застыла. В щелочку она видела, как он спустил брюки и после этого сорвал с Майи трусики. Она не помогала ему, только лениво приподняла бедра. А потом раскинула ноги. Именно в этот момент с ним что?то произошло. Он вдруг тяжело и хрипло задышал, склонился над Майей и раздвинул ее ноги еще шире. А потом вошел в нее. Майя отвернула лицо в сторону. Сейчас Эва видела только редкие волосы мужчины и его белые ягодицы, которые быстро двигались вверх и вниз во все нарастающем темпе. Чуть погодя он поднялся на вытянутых руках и запрокинул голову. Послышался длинный, протяжный стон, и он рухнул на кровать. Все заняло не больше минуты. Он лежал, уперев подбородок в матрац, и рука его невольно скользнула вниз. Он попытался найти опору, но тут случилось неожиданное. Он наклонился и посмотрел вниз, Эва видела, как он ищет что?то под покрывалом. Майя повернула голову, ее черные брови поползли вверх, когда он внезапно снова приподнялся. В руке у него был нож. Лезвие сверкало в свете лампы?фламинго. Он удивленно смотрел то на него, то на Майю, которая тоже пыталась встать. Эва закрыла рот ладонью, пытаясь подавить судорожный вздох. Несколько секунд в комнате было совершенно тихо, Джо Кокер как раз закончил петь «Up where we belong». Картина, которую Эва увидела в щелку, почти парализовала ее; ей стало трудно дышать. Майя, по?прежнему голая, лежала на спине на кровати, в глазах ее была настороженность, мужчина все еще сидел на ней. Штаны его были наполовину спущены, в руках он держал острый нож.
