Розанна - Вале Пер (читать книги полные txt) 📗
— Нет, ничего такого я не помню. Мы жили в одной каюте, но иногда ночью она отсутствовала. Наверное, встречалась с каким-то мужчиной, но я не из тех, кто сует нос в чужие дела. Знаю только, что она не была слишком счастливой. Понимаете, если бы она в кого-то влюбилась, то должна была бы быть счастливой, ведь так? А она скорее была печальной и все время нервничала. Если не ошибаюсь, работу она бросила за месяц до конца сезона. Однажды утром просто исчезла, и мне пришлось работать за двоих, пока не удалось найти замену. Вроде бы ее отвезли в больницу, но никто не знал, что, собственно, с ней случилось. На судно в тот год она уже не вернулась. И с тех пор я ее не видела.
Она кормила Мартина Бека печеньем и болтала о работе, коллегах и пассажирах, которые остались у нее в памяти. Ему пришлось сидеть еще целый час, прежде чем удалось вырваться.
Погода улучшилась. На улицах было почти сухо, с безоблачного неба светило солнышко. От кофе Мартину Беку стало плохо, поэтому он отправился в управление округа Кристенеберг пешком. Шел вдоль залива по Нормеларстранд и думал о том, что же, собственно, узнал от двух официанток.
Из Карин Ларссон он вообще ничего не вытянул, но тем не менее визит в Векшё убедил его в том, что мужчину она знает, но боится это сказать.
От Гёты Изаксон он узнал следующее:
Карин Ларссон летом 1961 года познакомилась на борту «Дианы» с каким-то мужчиной. Очевидно, это был палубный пассажир, который в течение лета ездил на этом пароходе, вероятно, несколько раз.
Двумя годами позже, летом 1963 года, познакомилась с каким-то мужчиной, очевидно, палубным пассажиром, который иногда там ездил. По мнению Гёты Изаксон, этот мужчина мог быть тем, кто изображен на фотографии.
В то лето она нервничала и была в плохом настроении; бросила работу за месяц до окончания сезона; другими словами, в начале августа была в больнице.
Почему она там была, он не знал. Не знал он также, в какой больнице она лежала и как долго. Однако у него была возможность это узнать — нужно просто спросить у нее об этом.
Едва войдя в кабинет, он набрал номер в Векшё, но никто не подошел к телефону. Наверное, спит или поменялась на утреннюю смену. Днем он звонил еще несколько раз, вечером тоже.
Когда он звонил в седьмой раз, на следующий день после обеда, ответил чей-то голос, вероятно, принадлежащий могучей женщине в халате:
— Ее нет. Она уехала.
— Когда?
— Позавчера вечером. А кто это звонит?
— Я ее близкий друг. Куда она уехала?
— Она не сказала. Но я слышала, как она звонит в справочную и спрашивает, когда отправляется ближайший поезд до Гётеборга.
— А больше вы ничего не слышали?
— Она говорила, что хочет наняться на какое-нибудь судно.
— А когда она решила уехать?
— Ну, очень быстро. Позавчера утром у нее тут был какой-то мужчина, а потом она сразу решила уехать. Очень разнервничалась.
— А на каком судне она собралась работать, не знаете?
— Нет, этого я не слышала.
— Не знаете, она долго будет отсутствовать?
— Об этом она ничего не говорила. Передать от вас привет, если она даст о себе знать?
— Нет, спасибо.
Значит, она удрала куда глаза глядят. Ему стало ясно, что она уже находится на каком-то судне и плывет туда, где он не сможет ее достать. А то, о чем Мартин Бек раньше только догадывался, теперь он знал совершенно точно.
Она кого-то или чего-то смертельно боялась, и он должен выяснить, почему.
XXI
В картотеке больницы города Векшё, судя по всему, был порядок.
— Карин Ларссон, да, верно, лежала у нас в гинекологическом отделении с девятого восьмого до первого десятого прошлого года. В связи с чем? Об этом вам следует поговорить с заведующим.
Заведующий гинекологическим отделением сказал:
— Уже не помню. Я посмотрю историю болезни и позвоню вам.
Мартин Бек ждал, смотрел на фото и перечитывал описание мужчины, которое составил после беседы с Гётой Изаксон. Оно было довольно куцее, но намного лучше, чем пару часов назад.
Рост: примерно 186 см. Телосложение: нормальное. Цвет волос: светлый. Глаза: вероятнее всего, голубые (зеленые, серые), круглые, немного навыкате. Зубы: белые, здоровые.
Звонок раздался только через час. Заведующий отделением нашел нужную историю болезни.
— Да, я так и думал. Она пришла по собственной инициативе девятого августа. Помню, я уже собрался идти домой, когда мне сказали, чтобы я ее осмотрел. Ее сразу же отправили на обследование, потому что у нее было сильное кровотечение. Оно, очевидно, уже продолжалось какое-то время, потому что она потеряла много крови и очень ослабела. Однако не до такой степени, чтобы это угрожало ее жизни. Когда я спросил у нее, что произошло, она отказалась ответить. Такие вещи у нас в отделении случаются довольно часто, пациентки не хотят говорить, отчего началось кровотечение. Приходится самим догадываться, что случилось, но в конце концов рано или поздно мы об этом узнаем. Однако эта пациентка вначале ничего не сказала, а позже лгала. Вам прочитать историю болезни или изложить своими вашими, попроще?
— Спасибо, лучше просто расскажите, — сказал Мартин Бек. — В латыни я всегда был слаб.
— Я тоже, но это так, между нами, — сказал доктор.
Он был южанином и говорил спокойно, понятно и методично.
— Как я уже сказал, у нее было сильное кровотечение и боли, поэтому мы сделали ей укол. Кровотечение было из матки и рваных ран во влагалище. На шейке матки и задней стенке влагалища имелись раны, нанесенные, по-видимому, каким-то острым твердым предметом. В мышечной ткани вокруг входа во влагалище были глубокие царапины, по которым можно судить, что предмет был большим. Внутренние ранения довольно часто встречаются у женщин, которые попадают в руки к неловкому или жестокому мужчине, или у тех женщин, которые пытаются самостоятельно сделать аборт, но должен вам сказать, что ничего подобного я еще не видел. Думаю, совершенно исключено, что она это сделала сама.
— А что она говорила? Что сделала это сама?
— Когда в конце концов она заговорила, то сказала именно так. Я уговаривал ее сказать нам, как такое могло произойти, но она лишь повторяла, что сделала это сама. Я ей не верил, и она знала, что не верю, но даже не попыталась придумать что-нибудь более убедительное, лишь повторяла одно и то же вранье: я сделала это сама, — словно заело граммофонную пластинку. Странно то, что беременной она не была. Матка у нее была повреждена, но если бы она и была беременна, то лишь на столь ранней стадии, что просто не могла об этом знать.
— А как, по-вашему, это могло произойти?
— Это, должно быть, сделал ей какой-то сексуальный маньяк. Возможно, это прозвучит бессмысленно, но мне показалось, что она хочет от кого-то спрятаться. Я за нее немного опасался, поэтому мы оставили ее до первого октября, хотя спокойно могли выписать и раньше. Кроме того, я не терял надежды узнать от нее правду. Но она твердо стояла на своем, и в конце концов пришлось отпустить ее домой. Ничего другого мне не оставалось делать. Я все же сообщил об этом нескольким моим знакомым в полиции, думаю, они пытались что-то выяснить, но безрезультатно.
Мартин Бек молчал.
— Точно я не могу вам сказать, как это могло произойти, — продолжал доктор. — Но наверняка это был какой-то предмет, хотя трудно сказать, что именно. Вероятнее всего, какая-то бутылка. С ней что-нибудь училось?
— Нет, я только хотел поговорить с ней.
— Это будет нелегко.
— Да, нелегко, — сказал Мартин Бек. — Спасибо за помощь.
Он положил в карман карандаш, которым не сделал ни одной пометки.
Мартин Бек кончиками пальцев растирал лоб и смотрел на фотографию мужчины в кепке.
Он думал о женщине из Векшё, которую страх заставил скрывать правду настолько упрямо, что в конце концов она просто удрала от дальнейших вопросов. Он смотрел на фотографию, тихонько бормотал: «Почему?» и знал, что на этот вопрос имеется лишь один ответ.
