Конец света в Бреслау (ЛП) - Краевский Марек (книги txt) 📗
— У вас есть предположение? — Мюльхауз выстукивал трубку в хрустальной пепельнице.
— Да, — сказал Кляйнфельд с сомнением. — Убийца испугался, что мы не найдем первую жертву, и поэтому убил вторую…
— Это очевидно, — прервал его Мок. — Он хочет обратить наше внимание на даты. Если бы мы не нашли жертвы, мы бы не поняли послания убийцы, которое написано на листах календаря.
— Я думаю, что убийца хочет к нам приблизиться, — продолжал Кляйнфельд, невзирая на ироническую усмешку Мока. — Я как-то читал в «Archiv für Kriminologie» репортаж о серийных убийцах в Америке. Некоторые из них подсознательно хотят быть пойманы и наказаны за свои преступления. Особенно это касается преступников, которые были очень строго воспитаны в чувстве вины, наказания и греха. Похоже, что наш разыскиваемый делает так, будто хочет, чтобы мы напали на его след. Чтобы, однако, определить это с уверенностью, надо знать его психику.
— Но как узнать психику человека, которого мы вообще не знаем? — Майнерер, к едва скрытой неприязни Мока, впервые проявил интерес к делу.
— Мы должны попросить какого-нибудь психиатра, который имел дело с преступниками, о гипотезе, о попытке экспертизы, — сказал медленно Кляйнфельд. — Пусть нам напишет что-то типа рапорта: что может значить упомянутое мною сокращение времени, почему он убивает таким причудливым способом, что в конце концов могут значить эти листки из календаря. Во Вроцлаве до сих пор не было серийных убийц. Давайте возьмем копии дел серийных убийц со всей Германии, например Гроссманна, Хаармана — Мясника из Ганновера — и других. Пусть наш эксперт их прочтет. Может, он найдет какое-то сходство. Это все, герр криминальдиректор, что пришло мне в голову.
— Немало, — заметил с улыбкой Мюльхауз. — А что поведают нам наши близкие коллеги советники?
«Ничего другого, что не сказал бы Мок», — четко сказала мина молчаливого Элерса. С другой стороны, Майнереру было что добавить.
— Я думаю, что нужно бы проверить эти даты на значение чисел. Может, они имеют символическое значение. Надо бы нанять какого-то знатока каббалы.
Клякса попала на стенограмму Левина. Старый стенографист сначала вздохнул, а затем развел руки, поднял их к небу и закричал:
— Не нет, я не могу терпеть, когда слышу такие глупости! Он хочет, — показал пальцем на Майнерера, — нанять кабалиста! Вы вообще знаете, что такое каббала?!
— Или кто-то просил твоего мнения, Левин? — спросил холодно Майнерер. — Сосредоточьтесь на своих обязанностях.
— Вот что я вам скажу, — рассмеялся громко стенографист, который из-за острого языка был любимцем Мюльхауза. — Я подам вам другую мысль. Соедините места преступления на карте линиями. Выйдет вам, безусловно, какой-то тайный знак. Символ секты… Что, попробуем?… — говоря это, он подошел к карте Вроцлава, висящей на стене.
— Да, попробуем, — сказал серьезно Мок. — Рынок, 2 — особняк «У грифов», Бургфельд, 4 и Ташенштрассе, 23–24. Ну, что вы смотрите, Левин?… Вставляйте в эти места булавки…
— У господина советника в школе наихудшая отметка по геометрии? — сказал удивленный Левин. — Так или сяк выйдет треугольник. Три места — три вершины.
Мок, не обращая внимания на ворчание стенографиста, встал, подошел к карте и воткнул три булавки в три места преступления. Вышел тупоугольный треугольник. Мок некоторое время смотрел на цветные головки, затем подошел к вешалке, снял с нее свое пальто и шляпу, а затем направился к двери.
— Мок, куда вы идете? — рыкнул Мюльхауз. — Совещание еще не закончено.
— Уважаемые господа, все эти здания находятся в районе, ограниченном старым рвом, — тихо сказал он, вглядываясь в карту. Через секунду он покинул кабинет своего шефа.
— Господин советник, — директор Университетской Библиотеки Лео Хартнер слегка улыбнулся. — Ну и что с того, что эти здания находятся в районе, ограниченном старым рвом?
Мок встал с кресла восемнадцатого века, обитого недавно зеленым плюшем, и начал торопливо ходить по кабинету Хартнера. Толстый пурпурный ковер заглушил его шаги, когда он подошел к окну и посмотрел на голые ветви деревьев на холме Холтея.
— Господин директор, — Мок отвернулся от окна и оперся о подоконник, — я сидел недавно почти целый день в Строительном Архиве, потом в архиве полиции и искал след какого-нибудь преступления, чего-то, что произошло в этих зданиях, потому что, как я вам говорил…
— Я знаю, вы говорили, важны лишь способ, место и время, — прервал Хартнер несколько нетерпеливо. — Не жертва…
— Вот именно… — Мок освободил подоконник от своего веса. — И ничего не нашел… Знаете почему? Потому что посещенные мною архивы содержат только акты девятнадцатого века и немногим ранее. Как проинформировали меня архивисты, большая часть актов была затоплена во время наводнения в 1854 году. В Городском архиве есть зато акты более ранние: криминальные, строительные и все прочее. Может, таким образом, то, что важно для нашего дела, случались раньше в этих зданиях, но след об этом по разным причинам сгинул либо его можно отыскать только специалист, который смог бы прочесть старые документы?
— Я все еще не понимаю, почему так много внимания придает господин советник тому, что преступления эти были совершены в пределах старгородского рва.
— Дорогой директор, — Мок подошел к висящей на стене карте Вроцлава и внимательно прочитал дату, размещенную в нижней части, — эта красивая карта создана в 1831 году, то есть представляет город в пределах границ, установленных, вероятно, в начале девятнадцатого века. Или я ошибаюсь?
— Нет, — сказал Хартнер. Он потянулся к стоящему около стола стеллажу и достал какую-то книгу. Открыл ее медленно и начал аккуратно листать. Через несколько минут он нашел искомую им информацию. — Нет, вы ошибаетесь. В 1808 году присоединились к нашей надодранской метрополии деревни Клечков, Щепин и Олбин и территории вдоль Олавы и сегодняшней Офенерштрассе. Эта карта представляет город после вкления в него упомянутых деревень.
— Когда раньше, до 1808 года, увеличилась площадь города? — спросил Мок острым тоном допрашивающего.
Хартнер не обратил внимания на тембр голоса советника и все внимание уделил книге. Через некоторое время он нашел ответ на заданный вопрос.
— В 1327 году. Тогда был присоединен район так называемого Нового Города, то есть территория, — Хартнер подошел к Моку, взял его под руку, подвел к окну и указал на высотное здание чековой почты — расположенное за Охлау-Уфером и Александерштрассе.
— А еще раньше? — Мок смотрел на одиннадцатиэтажный скелет здания почты, выглядывающего из-за деревьев Холтея.
Хартнер сморщил нос, чувствуя от гостя запах алкоголя, и подошел к карте. В одной руке он держал книгу, другую направил в сторону карты. Очки соскользнули на кончик носа, а коротко подстриженные, седоватые волосы топорщились на затылке.
— В 1261 году, как пишет Марграф в своей работе о улицах Вроцлава, — Хартнер переводил взгляд с книги на карту. — К древнему поселению на Одре официально присоединены эти вот земли…
Директор водил пальцем по карте, описывал им круги, вычленял на карте нерегулярные — раз больше, раз меньше — круги или эллипсы, которые при определенном сильном желании воли можно было бы принять за концентрические, а центр разместить где-нибудь на Рынке. Мок подошел к Хартнеру и медленно провел пальцем по синей змее старгородского рва.
— Это тот самый район? — спросил он.
— Да, именно эти территории присоединены в тринадцатом веке к городу.
— Территория внутри рва, так?
— Так.
— То есть эта ограниченная рвом территория, на которой совершено три убийства, кроме Тумского острова старейшая часть города.
— Верно.
— Вы уже понимаете, директор? — Мок крепко схватил палец Хартнера и рисовал им изогнутые линии на карте внутри этой области. — Вы понимаете? Я сидел в архивах и искал следы каких-то событий, которые имели бы место именно в тот день и тот месяц, который виднелся на листке из календаря на жертвах. Но все эти архивы содержат относительно новые акты, в то время как область преступления принадлежит к самой старой части Вроцлава. И, следовательно, этот след не является ошибочным и слишком надуманным, как утверждает мой шеф и мои люди, но попросту зацепка… — Мок задумался в поисках подходящего слова.
