Реализация - Константинов Андрей Дмитриевич (книги онлайн полностью .txt) 📗

– Манера езды – не слишком шустрая?

– Как живем – так и ездим! – не без гордости ответил Гамерник.

– Я о другом… Как бывший «грузчик» советую вам эту манеру сменить. Вам кажется, что за вами не угнаться, а на самом деле вас очень удобно тащить… Вы за скоростью не увидите хвост…

– Грузчик… В каком смысле – грузчик?

– «Грузчик» – это сотрудник «семерки» [23] … ну, – наружного наблюдения, – объяснил Штукин. – А «тащить» это…

– Это я и сам понял… Так ты что, и в этой… «семерке» работал?

Улыбка нарисовала на щеках Валеры еле заметные ямочки:

– Помните, как в «Свой среди чужих, чужой среди своих»: «Чекист?» – «Чекист, чекист…»

– Не помню, – мотнул головой Гамерник, вдруг задумавшийся о чем-то своем. А думал он ни много ни мало о том, куда бы деть этого слишком уж шустрого «чекиста»: «Эх, кабы не его кореша-оперативнички, так и… "вздернуть на pee – и все недолга"… Чушь какая-то: я с каким-то мусором еду… и куда?! Крылова помянул… Ну, этот пес конвойный – псом и сдохнет… Блин, к чему это я?…»

Водитель внезапно и очень резко запарковался у садика, что близ Владимирского собора. Штукин даже ткнулся головой в подголовник переднего кресла. По спине водилы было видно, что он хорошо расслышал замечания Валеры о манере езды.

Гамерник пакостно ухмыльнулся:

– Ну, пойдем, сейчас подельников увидишь.

– С чего это «подельников»? – «включил дурака» Штукин.

Этот его вопрос остался без ответа.

Сергей Борисович уже выбрался из автомобиля и бодро зашагал в сторону небольшой кафешки. Внезапно он резко остановился, крутнулся на каблуках и по-дембельски схватил Штукина за ремень:

– Десять процентов от двух лимонов – это двести! Треть от трети – это тоже двести! Те, кто пойдут с тобой на вооруженный разбой, а вернее, поведут тебя, – это подельники! При ошибке вашей совместной или если что не так сложится, дадут тебе немного – процентов десять от века. А я за испуг, так как сдать меня вы, конечно, не захотите, получу ненужную мне мудрость…

– Почему это они меня поведут? – набычился Валера.

– Сейчас поймешь.

Они подошли к кафешке и вошли внутрь. Там за стойкой вдоль стены и лицом к ней сидели два парня. Они не оборачивались на входящих и выглядели очень спокойными. Они были одеты в дорогие свободные куртки и такие же свободные штаны. Затылки их совсем не были коротко остриженными. Несмотря на то, что оба сидели неподвижно, их тела выглядели упругими и готовыми к резким движениям.

Гамерник сразу же направился именно к этим ссутулившимся спинам.

– Приятного вам аппетиту! – поздоровался он. Сидящие не стали оборачиваться, лишь один из них приветливо покрутил кистью. В этом жесте было одновременно и хамство, и странное, но чувство собственного достоинства.

– Кушаем? – спросил Сергей Борисович для завязки разговора.

Один из двоих, тот, который крутил рукой, развернулся-таки:

– Кушают баре. Мы тут жрем.

– «Графские развалины», – уточнил, что именно они жрут, второй, так и не обернувшись.

Первый цепким взглядом окинул Штукина – так же остро глянул на Гамерника:

– С тобой?

– Да.

– Ну… Тебе видней. Звал – говори.

Сергей Борисович постарался не потерять лица перед Валеркой:

– Дожрете – я вас жду в садике напротив, у качелей.

Второй из «лифтеров» коротко хохотнул:

– Качелей [24] нам не надо!

Валерка смотрел на эту парочку, стараясь, чтобы это не выглядело разглядыванием в упор. Что-то было в этом ненормальное – вот так, в кафе, рассматривать людей, несколько месяцев назад чуть не убивших его, Штукина.

Валере пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать от них взгляд и пойти к выходу из кафе вслед за Гамерником.

…Шагая за Сергеем Борисовичем в садик и глядя ему в спину, Штукин с угрюмым сарказмом удивился про себя: «Вот и сподобился убивцам своим в зенки поглядеть… Но этот-то – дебил полный! Сам, без посредников, к ним вывел! Какой-то он… от земли оторвавшийся. Не иначе – сам себя внутренне неприкасаемым ощущает…»

Через несколько минут двое убийц вышли из кафе и подошли к Гамернику и Штукину. Сергей Борисович начал процедуру знакомства, и Валерка узнал вторые имена этой парочки: Перш и Сво. Перш своим странным неравномерным загаром на лице напомнил человека с Севера. Сво, наоборот, смахивал на осетина, но осетина не ярко выраженного.

Гамерник сразу обозначил предмет беседы:

– Валера сейчас объяснит, что надо сделать. Времени у нас мало, а денег там много. Много – это как в кино.

Никто из парочки ничего не ответил. Сергей Борисович внимательно оглядел их и чуть поднял голос:

– Я что-то не понял? Не вижу заинтересованности.

– А что говорить? – отозвался Перш и повис на руках на детской «шведской стенке», стоявшей рядом с качелями. – Валера нам все объяснит.

– Один вопрос, – приподнял по-школярски (если бы в этом жесте не была заложена издевка) руку Сво. – Валера, а ты не в милиции работаешь?

Гамерник нахмурился, решив, что Сво просто дуркует, заранее считая Штукина неравным себе. Он ошибся в оценке и ничего не понял. На самом деле Сво просто узнал Штукина. Валерке тоже лицо Сво показалось, как ни странно, смутно знакомым, но он никак не мог вспомнить, где его видел… Почувствовав смутную тревогу, Штукин напряг память – и снова ничего не вспомнил. Валера внимательно посмотрел на Сво и сказал спокойно, но с некоторым вызовом:

– Ну, работал! А это что-то меняет?

– Перш, во как! – засмеялся Сво. – Что-то!

Память сыграла злую шутку со Штукиным. Он действительно видел Сво, и притом относительно недавно – в 16-м отделе, когда ругался с Якушевым. Сво был тем самым парнем, который сидел прикованным в коридоре и бросался ботинком в дверь кабинета Егора. Возможно, все бы пошло по-другому, если бы Валера все-таки вспомнил… Но зрительная память его подвела. Подвела и не дала понять, какой Сво хороший артист и насколько он дерзок. Тогда-то в милицию этот профессиональный мокродел угодил случайно – но какой надо было иметь характер, какие нервы, чтобы, зная все свои художества, качать права в милиции и кидать ботинком в дверь оперского кабинета!