Исполняющий обязанности - Незнанский Фридрих Евсеевич (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Глава пятая
Охмуреж
Подруга обманула, не появилась в условленное время. И настал момент уже, когда Варвара, истомленная не таким уж долгим, впрочем, ожиданием, была готова, кажется, ознаменовать самым недвусмысленным образом их знакомство прямо здесь же, на лестнице, не отходя от запертой двери.
Некоторые рукотворные действия девушки, которая еще в машине – в «Жигулях» шестой модели, которые были выделены Яковлеву по указанию Грязнова из гаража МВД, – успели убедить ее, что у капитана милиции, правда одетого в гражданскую одежду, все в порядке с его мужскими достоинствами. И ей попросту не терпелось. И тогда Володя предложил ей свой вариант.
Ключ от конспиративной квартиры в Северном Бутове у него давно «томился» в кармане, и, если бы не упрямство девушки, пожелавшей отметить их первое знакомство почему-то в гостях у подруги, все давно бы уже получилось самым распрекрасным образом. И главное – можно было бы перейти к тому главному делу, ради которого Яковлев и решился на это знакомство.
Словом, желание поломало заранее выстроенные планы, и через полчаса парочка входила в однокомнатную квартиру на первом этаже с окном на зимний лес. Занавески и плотные шторы были немедленно задернуты, зажжен ночник у изголовья разложенного широкого дивана, случайная простыня найдена в платяном шкафу, а больше ничего и не потребовалось. Даже рюмки для общего настроя...
Время, отмечаемое лишь утомленными стонами да прерывистыми вздохами, летело незаметно. Но его опять же было достаточно, и Володя прилагал все усилия к тому, чтобы Варвара, потребовавшая, чтобы он звал ее только Варькой – так, мол, она больше возбуждается, – поскорее выбилась из сил. Но, увы, девушка была неутомимой...
Только под утро она стала зевать, собираясь, видимо, отдохнуть перед уходом на работу. Володя представил себе на миг, как она будет сегодня весь день зевать у себя за столом в диспансере, проклиная бесконечных посетителей, а после рваться домой, под крылышко строгих родителей, так и не сумевших справиться со своей упрямой дочерью, и, по-своему искренне, даже жалел ее. Но служба требовала полной ясности. И он неожиданно «вспомнил».
– У меня сегодня тоже будет длинный и тяжелейший день, – заметил он, как бы намекая, что и сам не возражал бы немного вздремнуть. Но – дело! Проклятое дело!
И стало видно, что он сильно расстроился.
Благодарная девица, каким бы черствым ни было ее сердце – в отличие от всего остального, – не могла не спросить, чем он озабочен. И спросила, как тут же подумал Володя, на свою голову. А он, словно воспользовавшись удобным случаем, стал ей рассказывать о своих оперативных заботах, суть которых сводилась к тому, что он обязан в буквальном смысле отследить знакомых, друзей и недругов доктора Баранова, чтобы суметь сделать вывод, кто из них может быть причастен к покушению на него.
Поворот темы для девицы был неожиданным, и она заинтересовалась подробностями – опять-таки на собственную голову. И вскоре, совершенно потеряв сон, под неуловимым нажимом Володи стала обозначать обширный круг знакомств своего шефа. Яковлев старательно запоминал – было бы большой ошибкой вытащить сейчас из кармана брюк, валявшихся на другом конце комнаты, как, впрочем, и платье его дамы, блокнот с авторучкой и производить записи. Нет, память, исключительно память!
Ну еще, чтобы быть до конца уже честным, то маленькая коробочка японского диктофона, которую вручил ему на всякий случай Вячеслав Иванович Грязнов, напутствуя перед важной операцией, тоже присутствовала и работала совершенно неслышно, фиксируя каждое сказанное слово.
И вот теперь Яковлев аккуратно подвел Варьку к тому понедельнику, который стал днем похорон доктора Артемовой, где, естественно, присутствовал и доктор Баранов. Этот день она помнила – еще бы, в первый раз Вячеслав Сергеевич провел с нею всю ночь и так старался! Девушка была отчасти совестливая и не стала называть вещи своими именами новому любовнику, но сладость, с которой она вспоминала ту ночь, была явной. Так что еще произошло тогда?
А, ну как же! Она еще не легла в ординаторской, куда услал ее доктор, когда к нему приехал симпатичный такой парень, которого Вячеслав Сергеевич называл Додиком, на большой черной машине с четырьмя кольцами на радиаторе.
– «Ауди», – подсказал Яковлев.
– Наверное, – согласилась она. И продолжала.
У них – у Додика с доктором – был громкий разговор в кабинете, даже они вроде бы ссорились немного. Но потом наверняка помирились, а доктор сделал Додику какой-то укол. Собственно, какой, можно и не сомневаться – определенно связанный с наркотиками. Потому что скоро голос того Додика стал много громче, он не говорил, а почти кричал. И речь у них шла о каком-то МЧС. Кто это такой, Варька не знала. А после Додик уехал, Варька сама видела в окно, как он садился в свою черную машину, которая стояла на стоянке рядом с «семеркой» Баранова.
Эту ночь Вячеслав Сергеевич, всю напролет, вот как сейчас они с Володей, провел с ней. И только где-то в шесть утра сказал, что ему надо быстренько съездить домой, чтобы переодеться и взять некоторые документы.
И еще одну фразу она запомнила, но, не разобравшись сквозь сон в ее смысле, переспрашивать так и не стала. Доктор сказал, что она самое дорогое его алиби. Но больше в тот день – это был, совершенно правильно, уже вторник – она Баранова не видела.
Сначала над ней подшучивала старшая медсестра Ольга: что ты натворила с доктором? Ольга знает свое дело, она давно уже с Вячеславом Сергеевичем спит, поэтому ее все и побаиваются в диспансере – ее слово для всех закон. А потом, у нее рука легкая, лучше любой медсестры уколы делает. Она Варьку, кстати, сама и оставила в тот вечер на дежурстве, когда Баранов куда-то умчался после чьего-то телефонного звонка. Варька видела, как он садился в чужую, тоже черную машину, которую по телевизору называют «бумером». На ней же и вернулся вскоре, но какой-то злой или вздернутый, – чтобы встретиться с тем Додиком. Ну а уж позже он и показал ей, где раки зимуют...
Девушка была проста, как дождевая капля – прозрачная и неожиданная.
Словом, уже к обеду, дозвонившись до Вячеслава Сергеевича, Ольга выяснила, что у него под дверью обнаружился такой же, видимо, заряд, как и в доме покойной Артемовой... А через два или три дня, уже ближе к вечеру, Баранов вернулся из прокуратуры, куда его вызывал следователь, очень расстроенный, даже не поздоровался, а позвякал в кабинете какой-то склянкой и снова убежал вниз. Варька посмотрела – на стоянке, возле «семерки» доктора пристроился прежний черный «ауди». Доктор сел к водителю, но вскоре вышел, а машина уехала.
– Это было в котором часу? – насторожился Яковлев. – Припомни поточнее, это очень важно!
– Я ж говорю, во второй половине дня. В полвторого я обедала в кафе напротив, а вскоре прибыл и Вячеслав Сергеевич. Наверное, три-полчетвертого. Темнеть уже начинало.
– И он, вернувшись, ничего не говорил?
– Нет, просидел в кабинете до конца дня, а потом поехал к себе домой.
И, как Варька на него тогда ни смотрела, не отреагировал. Сказал только, что длинный день, мол, закончился, поезжай домой отдыхать.
– А другие, неизвестные тебе, знакомые его приезжали?
– Так у нас же клиентура обширная! Целый день приезжают-уезжают... Всех и не упомнишь. А фамилии их, внесенные в личные карточки, являясь секретными, хранятся под замком. И лазает туда кроме доктора только Ольга, ей разрешено.
– А этот Додик, как ты его назвала, он-то почему запомнился?
– Так ведь я ж говорю: Вячеслав Сергеевич, обычно спокойный и рассудительный, рядом с ним словно сильно нервничал. А потом успокоился. Через два или три дня. Стал, как обычно, педантичный и уверенный в себе.
Ишь какие девушка-то слова знала! Но пришло и ее время – за разговором так и не удалось отдохнуть перед новым рабочим днем. А вечером еще в институт. Однако Володя Яковлев с характерным для молодости равнодушием подумал, что для Варьки подобные испытания наверняка не в новинку, сдюжит и это. Особой какой-то душевной благодарности он к ней тоже не испытывал – доставили друг другу приятное физическое удовольствие, и ладно. Удастся, можно повторить, не удастся, нетрудно ограничиться и уже случившимся, молодость действительно безответственна в этом отношении...
