Убийство в запертой комнате - Макбейн Эд (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— Мистер Карелла, — сказал доктор. — У вас, похоже, предродовая лихорадка. Успокойтесь. Нет никаких оснований волноваться.
Карелла кивнул, но как-то неуверенно. Рядом с ним была Тедди, его Тедди, Теодора, девушка, которую он любил, на которой он женился. Он чуть повернул голову, чтобы увидеть ее лицо, обрамленное черными, как ночь, волосами. В ее карих глазах светилась гордость, губы были чуть приоткрыты.
«Я не имею права портить ей настроение», — подумал он.
Но сомнения не отпускали его.
— Разрешите мне внести некоторую ясность, мистер Карелла, — сказал доктор.
— Да я, собственно…
— Возможно, вас беспокоит, что ребенок может родиться не совсем… полноценным, поскольку мать глухонемая. Это вполне естественное опасение, мистер Карелла. Естественное, но совершенно необоснованное. — Доктор Рандольф улыбнулся. — Во многих отношениях медицина — сосуд невежества, но мы совершенно определенно знаем, что глухота, хотя она и бывает врожденной, не передается по наследству. Например, у глухих родителей может родиться ребенок со стопроцентным слухом. Соответствующий уход и врачебное наблюдение помогут вашей жене нормально перенести беременность и родить полноценного ребенка. Она совершенно здорова, мистер Карелла. И, смею заметить, очень хороша собой.
Тедди Карелла, прочитав по губам доктора его слова, слегка покраснела. Она спокойно относилась к своей красоте: так садовник считает чем-то само собой разумеющимся редкий сорт розы в своей оранжерее. Когда кто-то говорил о ее внешности в превосходных степенях, она искренне удивлялась. Тедди знала, что у нее красивое лицо и стройная фигура, и ей было все равно, какие чувства они вызывают у окружающих. Тедди хотела нравиться только одному человеку на свете — Стиву Карелле. Он ее любил, их страхи остались позади — и это наполняло ее ликованием.
— Спасибо, доктор, — сказал Карелла.
— Не за что, — отозвался Рандольф. — Удачи вам обоим. Через несколько недель еще раз покажетесь мне, миссис Карелла, а вы берегите ее.
— Разумеется, — ответил Карелла, и супруги покинули кабинет врача. В коридоре Тедди крепко обняла и поцеловала мужа.
— Эй! — весело окликнул Стив жену. — Разве так должны вести себя беременные?
Тедди кивнула, и в глазах ее появилось озорство. Резко мотнув головой, она показала рукой в направлении лифта.
— Домой?
Тедди опять кивнула.
— А что дома?
Тедди многозначительно промолчала.
— Придется немного повременить, — сказал муж. — Меня ждет небольшое самоубийство. Надо разобраться.
Он нажал кнопку лифта.
— Я вел себя как осел, да?
Тедди отрицательно покачала головой.
— Просто я очень разволновался. Из-за тебя и из-за ребенка. — Он помолчал. — Но у меня есть идея. Во-первых, чтобы показать, как я люблю мою драгоценную супругу, плодовитее которой не сыскать во всем городе…
Тедди широко улыбнулась.
— …я предлагаю немного, выпить. За тебя и за ребенка. — Он обнял ее. — За тебя, потому что тебя я обожаю. А за ребенка потому, что мы его будем обожать вдвоем. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Теперь я бегу на свое самоубийство! Думаешь, это все? Ни в коем случае. Сегодня знаменательная дата. В этот день самая красивая женщина в Соединенных Штатах, нет, самая красивая женщина в мире — черт побери, во вселенной! — узнала, что ждет ребенка. И потому… — Он взглянул на часы. — Я вернусь в участок самое позднее к семи. Давай встретимся там? Я напишу отчет, и мы отправимся пообедать в какое-нибудь уютное местечко, где я буду держать тебя за руку и время от времени целовать. Договорились? В семь?
Тедди радостно закивала.
— А потом домой. Пристойно ли беременной женщине заниматься любовью?
Тедди выразительно закивала, показывая, что это не только пристойно, но в высшей степени нравственно и вообще просто необходимо.
— Я люблю тебя, — хрипло проговорил Карелла. — Ты об этом знаешь?
Она знала. Она молчала. Она молчала бы, даже если могла бы говорить. Она взглянула на него влажными глазами, а он сказал:
— Я люблю тебя больше жизни.
Глава 3
На территории 87-го участка жили девяносто тысяч человек.
Начинался он у реки Гарб, а кончался у Гровер-парка, недалеко от которого и находилась полиция. Вдоль реки тянулось шоссе, за ним шла первая улица, Силвермайн-роуд, в высотных домах которой еще принято было держать швейцаров и лифтеров. К югу от нее пролегала оживленная деловая Стем, потом Эйнсли-авеню и Калвер-авеню с ее унылыми многоэтажками, пустыми церквями и вечно переполненными барами. Следующей была Мейсон-авеню, которую пуэрториканцы называли «Ла виа де путас», а полицейские — Улицей шлюх, и за ней — Гровер-авеню, примыкавшая к Гровер-парку, парк уже относился к соседним участкам, восемьдесят восьмому и восемьдесят девятому. С севера на юг восемьдесят седьмой был короче, чем с запада на восток. Его не слишком большую территорию пересекали тридцать пять густонаселенных улиц — не так уж и много, если принять во внимание число жителей.
Пройдясь по улицам 87-го участка, начинаешь яснее представлять себе картину того, что называют расовой интеграцией в Америке. Население здесь смешанное — большей частью ирландцы, итальянцы и евреи, переселенцы в третьем поколении, и недавние иммигранты — пуэрториканцы. Никто из них не строил себе трущоб. Наоборот, сама атмосфера трущоб привлекала сюда иммигрантов. Вопреки расхожим представлениям, плата за жилье здесь не отличалась дешевизной. Она была, конечно, ниже, чем в других районах, но если учесть скверное качество услуг, которые предоставлялись за эти деньги, то плата показалась бы просто баснословной. Впрочем, и гетто может стать родиной. Обретя крышу над головой, обитатели 87-го участка украшали картинками и фотографиями плохо оштукатуренные стены, устилали дорожками и ковриками щербатые деревянные полы. Они быстро осваивали правила хорошего трущобного тона — колотили по трубам и батареям отопления, чтобы в комнатах стало теплее, давили тараканов, разбегавшихся врассыпную, когда на кухне включали свет, ставили капканы на мышей и крыс, маршировавших по квартирам, словно солдаты вермахта по Европе.
Среди многочисленных обязанностей, возложенных на сотрудников 87-го участка, была и такая: держать в узде еще одно проявление трущобного быта, а именно — преступность.
Вирджиния Додж пожелала узнать, сколько человек в участке занимается этой работой.
— У нас шестнадцать детективов, — ответил лейтенант Бернс.
— Где они сейчас?
— Трое здесь.
— А остальные?
— Кто-то свободен от дежурства, кто-то на вызовах, кто-то в засаде.
— Кто именно и где?
— Тебе нужен подробный отчет?
— Да.
— Послушай, Вирджиния… — Ствол револьвера чуть-чуть придвинулся к сумке. — Ладно. Коттон, дай-ка сюда расписание дежурств.
Хоуз мрачно взглянул на женщину.
— Можно хоть с места сдвинуться? — спросил он.
— Можно. Но не открывать никаких ящиков. А где ваше оружие, лейтенант?
— Я его не ношу с собой.
— Неправда. Где оно? В кабинете?
Бернс заколебался.
— Проклятье! — воскликнула Вирджиния. — Поймите же, черт побери, что я не шучу. Первый, кто соврет или не подчинится моим приказам…
— Будет тебе, угомонись, — перебил ее Бернс. — Мой револьвер в кабинете, в столе.
Он повернулся, чтобы идти к себе.
— Стоп! — остановила его Вирджиния. — Мы сходим все вместе. — Аккуратно подхватив сумку одной рукой, другой рукой, с револьвером, она показала детективам, куда им идти.
— Вперед! — распорядилась она. — За лейтенантом.
Послушно, как стадо овечек, детективы двинулись за Бернсом. Последней в кабинет вошла Вирджиния.
— Выньте револьвер из ящика, — приказала она лейтенанту, — и положите на стол. Брать за ствол. Если только приблизите палец к спусковому крючку, я тут же…
— Понял, понял, — оборвал ее Бернс.
Вытащив револьвер из ящика, он положил его на крышку стола. Вирджиния схватила револьвер и быстро сунула его в левый карман пальто.
